РЕЛИГИОЗНОЕ НАРОДОВЛАСТИЕ В ИРАНЕ
Вопрос, который возникает, когда мы сталкиваемся с подобным определением. Настоящая статья представляет собой попытку дать ответ на этот основополагающий для иранской модели народовластия вопрос.
Однако вначале необходимо ответить на ряд вопросов вспомогательного характера: 1) подразумевается ли под религиозным народовластием народовластие во всех религиях вообще или же только в Исламе? 2) можно ли говорить о разных «народовластиях» или существует только одно народовластие? 3) есть ли разница между понятиями религиозное народовластие и религиозная демократия? 4) является ли “религиозное народовластие” искусственным словосочетанием, составные части которого несовместимы между собой, или же совмещение этих слов образует новое понятие с самостоятельным значением?
Учитывая то, что понятие “религиозное народовластие” было впервые введено правящими в Иране исламистами, под ним надо понимать именно исламское народовластие, а не народовластие во всех религиях вообще. Данное понятие может не соответствовать представлению о народовластии в других религиях, например, в христианстве или иудаизме. Таким образом, условимся, что в данной статье религиозное народовластие будет рассматриваться только в контексте Ислама.
Обращаясь к современной политической литературе, мы замечаем, что разные идейно-политические школы каждая по-своему интерпретируют демократию. Иранские исламисты вместо словосочетаний “религиозная демократия” или “исламская демократия” пользуются словосочетанием “мардомсаларийе дини”, то есть “религиозное народовластие”. Стремление использовать вместо греческих или латинских слов исконно свои, родные, слова объяснимо, тем самым подчеркивается их приверженность местным ценностям, стремление к независимости и идентичности. В своем понимании народовластия они видят и выделяют те особенности, которые отличают его от понятия демократии, распространенного на Западе(1). Хотя на Западе для перевода этого термина используется словосочетание “религиозная демократия”.
Противники теории религиозного народовластия считают, что само словосочетание “религиозное народовластие” по характеру составляющих его слов противоречиво и внутренне парадоксально, поскольку основы народовластия (или демократии) несовместимы с теоретическими основами исламского правления, ибо власть в Исламе опирается на отдельно взятую личность, что противоречит природе демократии, главным принципом которой является власть всего народа. Кроме того, в Исламе власть опирается на божественное происхождение, божественное начало и небесную легитимность, тогда когда при демократии она имеет народное начало, опирается на волю народа и, следовательно, легитимность власти зависит от народа, а не от кого-либо другого(2).
Сторонники религиозного народовластия подразделяются на две группы. Первая состоит из тех, кто убежден, что религиозное народовластие – это часть исламской теории о власти и правлении. По их мнению, народовластие – составной компонент исламской политической мысли и неотъемлемая часть исламской теории правления. Вторая группа – это те, кто считает народовластие лишь одним из способов правления, который не противоречит исламскому политическому учению. С их точки зрения, исламское правление может осуществляться различными способами и один из них – народовластие, эффективность которого доказана практически(3).
Перейдем к более конкретному рассмотрению данного вопроса.
А) Демократия
Итак, что же такое демократия? Со времен древних греков, впервые употребивших это понятие, оно за длительную свою историю претерпело серьезные изменения и усложнилось.
Из числа ранних определений демократии можно привести определение Джона Стюарта Миля, английского философа XIX в. Для демократии, считал он, достаточно наличие трех условий: право выбора для всех, свободные выборы и тайное голосование. На его взгляд, главная польза от демократии заключается в том, что она устраняет политическую коррупцию. Кроме того, он считал, что “демократически зрелым является такое правительство, которое, с одной стороны, основано на волеизъявлении большинства, а с другой – в вопросах законодательства и управления – опирается на компетентное мнение и знания “интеллектуального меньшинства”(4).
С.Хантингтон в своей книге “Третья волна демократии в конце 20 века” пишет: “…в ХХ столетии демократическим считается тот строй, в котором обладающие властью и принимающие решения лица выбираются свободными людьми, имеющими право голоса, которые могут … участвовать в честных, конкурентных и свободных … выборах … демократия включает в себя два обязательных компонента: конкуренцию и участие”(5).
По определению Дэвида Бейтхема и Куина Бойля, которое они дают в книге “Что такое демократия?”, демократия – это способ коллективного принятия решений, в противоположность способу “индивидуальному”, при котором отдельные лица принимают решения за других. Эти авторы далее утверждают, что “демократия является своего рода способом выражения мечты о том, чтобы решения, оказывающие влияния на общество в целом, принимались бы с учетом мнения большинства членов этого общества, имеющих равные права участвовать в принятии подобных решений”(6).
Таким образом, если попробовать суммировать определения, приведенные выше, выясняется, что то, что в масштабах “государств-наций” признается и понимается под названием демократии – это непрямая или, другими словами, представительная демократия, то есть выбор представителей, которые затем в законодательных собраниях реализуют волю большинства народа.
Мерилом и критерием подобных демократий являются: а) регулярно проводимые свободные выборы, на которых каждый взрослый гражданин имеет право голоса; б) кандидаты и партии, независимо от того, являются они сторонниками правительства или находятся к нему в оппозиции, могут свободно участвовать в предвыборной гонке, а сам процесс голосования является тайным и свободным от давления на избирателей; в) выборы должны быть действенными и эффективными, они не должны ограничиваться кандидатурами от одной партии, и, если большинство избирателей не голосуют в поддержку действующего правительства, власть должна передаваться другим лицам; г) состав представителей, называемый парламентом (конгрессом, меджлисом или как-то по-иному), должен иметь право принимать законы, контролировать бюджет, устанавливать и отменять налоги, делать запросы правительству, требовать уточнений и разъяснений его постановлений, а в необходимом случае – иметь право и возможность воспрепятствовать курсу правительства, не подвергаясь репрессиям с его стороны(7).
К числу максималистских определений демократии можно отнести определение Джона Локка, который главными компонентами демократии считал “свободу и равенство людей, право людей на жизнь и на собственность, ограничение власти посредством естественных законов и согласия людей, религиозную терпимость, разграничение функций органов управления, первичность общества по отношении к государству и право восстания против собственных правителей”(8)
Данное определение означает не что иное, как либеральную демократию. В определении либерализма говорится, что это “теория или политика, направленная на защиту свободы личности от господства или руководства со стороны государства или любого другого учреждения, угрожающего свободе человека; это движение, основанное на убеждении в том, что народ не является подчиненным своенравному государству, а его личная жизнь находится под защитой закона. Народ при посредстве парламента должен контролировать деятельность государства. Это философия, согласно которой никто не должен наносить ущерб здоровью, жизни, свободе и имуществу другого; это убежденность в огромной значимости индивида и его противостоянии любому общественному образованию, включая государство. В области политической либерализм означает противостояние господству государства над экономической жизнью общества(9).
В данном, максималистском, понимании подразумевается эквивалентность демократии и либерализма. Это либерализм, в числе основных принципов которого наряду с индивидуализмом, рационализмом, утилитаризмом и свободой, некоторые называют также и демократию. Другие же предположение о природной связи между либерализмом и демократией называют “чрезмерным заблуждением”, ибо “классический либерализм, как правило, отличается от либеральной демократии”(10).
Джон Стюарт Миль относится к числу тех идеологов либерализма, которые наиболее оптимистично говорили о демократии. В целом же неприязнь классического либерализма к демократии сохранялась вплоть до XX в. Более того, “недоверие либералов к роли и необходимости демократии все еще в определенной мере сохраняется”, так как, по мнению части либералов, “трудность в отношениях с демократией заключается в том, что она не всегда приводит к формированию либеральной политики”(11). Джефферсон еще в XVIII в. пришел к выводу, что либерализм в своих отношениях с демократией нуждается во “вспомогательных предосторожностях”, а Хайк в XX в. считал, что у демократии и свободы разные цели, которые могут как соответствовать, так и не соответствовать друг другу.
С точки зрения Жана Бланделя, демократия и либерализм также разные, отличающиеся друг от друга понятия, которые в связи с европейскими преобразованиями XIX в. постоянно смешивались друг с другом. Но если какой-либо политический режим, предоставляя народу право широкого участия, вместе с тем не допускает в достаточной мере конкуренции, то этот строй, не являясь либеральным, может считаться демократическим”(12).
Те же, кто придерживается противоположной точки зрения, считают, что “для либерализма не существует другой демократии, кроме демократии, основанной на либеральных принципах”(13). При подобном подходе “демократия преподносится как формула власти, которая подытоживает, дополняет и реализует либеральную мысль”(14). Самое расширительное определение демократии – это то, согласно которому демократия идентифицируется с либерал-демократией. Впрочем, по мнению Жоржа Бордо, подобное определение основывается на убеждении в первичности либерализма над демократией(15).
Таким образом, определения демократии варьируются между двумя крайними точками – максималистской (с расширительным ее толкованием и пониманием) и минималистской (где она трактуется узко, как минимальный набор неких составляющих компонентов). Наиболее популярными до сих пор остаются именно минималистские определения, т. е. такие, которые предлагают несколько обязательных показателей для определения наличия или отсутствия в том или ином обществе демократии. К примеру, у Хантингтона это конкуренция и участие, а в упомянутой выше книге Д. Бейтхема и К. Бойля – всеобщие равные права, решающая роль народа в принятии политических решений, право контроля над принимаемыми коллективно решениями и, наконец, равное право каждого в реализации подобного контроля.
По словам Хантингтона, “при других формах правления индивиды приходят к власти по признаку рождения, в силу везения, богатства, силы и агрессивности, выбора между собой, знания, происхождения или на основе конкурса. При демократии основаниями выступают целенаправленная работа, принцип выборности руководителей народом путем свободных и конкурентных выборов”(16).
То, что сегодня объективно определяется как демократия или власть народа является не прямым правлением, а правлением через народных представителей. Другими словами, демократия в прямом смысле практически невозможна, а потому человечество уже много лет довольствуется непрямой демократией, то есть ее представительной формой.
Возникает вопрос, может ли какой-либо строй, основанный на выборности руководителей, быть действительно демократичным? Жан Жак Руссо, например, отвечает на этот вопрос отрицательно. Он говорит, что “при парламентских строях народ … только в период выборов пользуется свободой, после чего возвращается в состояние зависимости, что не лучше рабства”(17). В ответ на эти высказывания у защитников представительной демократии есть свои доводы, согласно которым в условиях, когда население страны насчитывает многие миллионы и люди просто не в состоянии регулярно уделять много времени политическим вопросам, парламентский строй является наилучшим средством для контроля над государством. При подобном строе народ, выбирая руководителя государства (президента или премьер-министра) и членов законодательных органов, тем самим может осуществлять контроль над деятельностью правительства. Так, парламент, используя свои полномочия, может регулярно осуществлять контроль над деятельностью правительства. Конечно, подобный контроль может осуществляться лишь тогда, когда выборы являются “свободными и справедливыми”, деятельность правительства прозрачной, а сам парламент обладает достаточной компетенцией для осуществления четкого контроля над деятельностью правительства.
Демократия неизбежно сопряжена с некоторыми теоретическими и практическими ограничениями, первым из которых является представительский, непрямой ее характер, основанный на выборных принципах. Ведь выборы не охватывают все стороны жизни общества. Кроме того, они сопряжены с некоторыми установленными ограничениями, такими, как возрастные ограничения для избирателей и избираемых, уровень их образования, членство в тех или иных партиях, способ обеспечения средств на проведение выборов, способы подсчета голосов, влияние рекламы и т. д. Эти и другие ограничения еще больше сужают сферу действия демократии, но они неизбежны.
Таким образом, изначально существующая связь между демократией и свободой на практике постоянно нарушается. Достаточно напомнить, что значительно бóльшими возможностями стать кандидатами или депутатами обладают те, у которых более высокое социальное, финансовое, политическое и иное положение.
Прежде чем вернуться к вопросу о том, что же имеется в виду под понятиями “религиозное народовластие” или “демократия в религиозном народовластии”, нам следует дать определение религии, которая имеет решающее значение в понятии «религиозное народовластие».
Б) Религия
С учетом сложившихся определений религии, их можно также подразделить на максималистские (с расширительным толкованием) и минималистские (с узким толкованием)(18). Сторонниками минималистского определения, исходят из убеждения, что религия – сугубо индивидуальное дело каждого, что это вопрос внутреннего убеждения, следуя которому каждый человек сам строит свои отношения с Источником Бытия (Богом). В таком определении религия лишена социальной значимости и социальной миссии и, следовательно, от нее нельзя ждать чего-либо политического.
Подобное понимание и определение религии приводит к процессу, называемому секуляризмом. В этом процессе, который продолжается годами, был начат и впервые опробован на Западе, у религии сохраняются лишь нематериальные и локальные функции, касающиеся преимущественно вопросов быта и физического существования человека. Остальное пространство общественной жизни человека остается вне пределов религии. Никакой социальной и политической роли для нее не предусмотрено. Важнейшей областью жизни человека, из которой религия была изгнана, является политика. В итоге это привело к тому, что политика зачастую противоречит религии, а занятие политикой считается чем-то нечистоплотным и безнравственным.
Между тем, согласно одному из максималистских, т. е. расширительных определений Ислама, “Ислам – это ясный и четкий путь жизни и совершенствования”. То есть это не только убежденческая, но и программная религия – это учение, которое познает бытие и определяет положение человека в нем, выражает основную цель сотворения и жизни человека. Это религия, которая выражает исламский способ мышления и мировоззрения в жизни цивилизации”(19).
Согласно этому определению и пониманию, Ислам служит фундаментом жизненного уклада людей, направляет их от язычества к поклонению единому Богу, предписывает – для совершенства человеческого духа – воздержание от пороков и соблазнов, а для регулирования повседневной жизни человека выдвигает программу в виде уникальных предписаний и наставлений(20).
По словам Хасана ал-Банна, т. к. Ислам включает в себя все стороны жизни человека в этом и в потустороннем мире, его можно называть школой веры, патриотизма, культуры, религии, власти и морали. Поэтому на вопрос о взаимоотношении Ислама и политики Ихван ал-Муслимин отвечает так: “Что такое Ислам, если не религия политики, культуры, социальных и экономических действий? Разве он состоит только из поклонов (земных и поясных), молитв и вэрдов (постоянных повторений священных слов)? Разве не удивительно, что коммунизм имеет свою власть, которая опекает его и распространяет его призывы, а исламской власти, которая могла бы работать для Ислама и защищать его, не существует?”(21)
Притом Ислам, говорит он, обладая всеми преимуществами других школ, свободен от их недостатков. Ислам объявляет всем народам мира новый порядок и предлагает им способы для лечения их духовных и материальных недугов, учит людей быть ответственными друг перед другом. В Коране сказано: “Среди вас назначили людей, чтобы призывали других к добрым деяниям и предотвратили от злых деяний и наставляли вас на пути к счастью”.
Связь между Исламом и политикой до того очевидна, что ее признали даже те, кто ее первоначально отрицал, и в отдельном диспуте под названием “Ислам и политика” обменялись мнениями об ее причинах и формах(22). Хамид Энаят в своей книге “Политическая мысль в современном Исламе” аргументировал тезис о том, что “в сердцах и в природе мусульман скрыта особая тяга к политике, которая впитывается духом исламского учения”(23). Другое утверждение этого автора гласит: “Если … считать душой и природой политики стремление к достижению власти, то, опять-таки, трудно будет найти более политическое мировоззрение, чем Ислам. Ислам никогда не согласится ограничиться сугубо словесными разъяснениями своих идеалов, а всегда стремится к поиску средств для их практического воплощения, и власть является основным средством для достижения этих целей. Коран требует от мусульман следовать высоким моральным качествам Пророка (сура “Сонмы”, аят 21), ибо принципиальным достижением Пророка было основание государства на основе исламского учения. И мусульмане обязаны следовать примеру Пророка в этом плане”(24). По мнению Энаята, “есть более простой пример единства Ислама и политики как искусства правления: выполнение определенного количества коллективных обязанностей, важнейшим из которых является “поощрение дозволенного и отрицание запретного”, а также защита “Дар уль-Ислама” (“исламского дома”, читай, исламской страны), которая возможна только под сенью власти, всецело преданной принципам Ислама или хотя бы благосклонной к его целям”(25).
Подводя итог своим аргументам, Инаят утверждает: “Таким образом, каждый мусульманин, живущий под властью преданного Исламу или сочувствующего Исламу режима, должен активно стремиться к сохранению этой власти и, наоборот, каждый мусульманин, живущий под властью враждующего с Исламом режима, в любом удобном случае должен бороться для его ликвидации”(26).
Таким образом, согласно максималистскому толкованию сущности Ислама, эта религия несет в себе социо-культурное, экономическое, цивилизационное и политическое содержание. Ислам родился политическим, жил политическим и поныне продолжает жить, будучи политическим. Рассчитывать на аполитичность Ислама – необъективно и нереально. Следовательно, идея о религиозном народовластии рассматривается в Исламе в контексте поиска наилучшей формы правления.
В) Религиозное народовластие
Теперь, уже с учетом вышеприведенных рассуждений о религии и народовластии (демократии), можно говорить и о самом религиозном народовластии. Итак, что же такое религиозное народовластие?
С учетом максималистского и минималистского подхода к определениям демократии и религии можно выделить четыре подхода к определению религиозного народовластия:
1. Религиозное народовластие с минималистским определением категорий народовластия (демократия) и религии.
2. Религиозное народовластие с максималистским определением категорий религии и народовластия (демократии).
3. Религиозное народовластие с максималистским определением демократии и минималистским определением религии.
4. Религиозное народовластие с минималистским определением демократии и максималистским определением религии.
При минималистском подходе к толкованию понятий религии и демократии роль религиозной демократии (народовластия) не слишком заметна. При таком подходе за религией не признают достаточной социальной значимости, на основе которой можно было бы рассуждать об ее политических аспектах и интерпретировать на ее основе теорию о власти и правлении.
При максималистском подходе к трактовке понятий религии и демократии религиозное народовластие также неосуществимо. Ибо, при максималистском толковании демократии, ее практической основой и теоретическим фундаментом выступает либерализм, а религия, при любом ее толковании, несовместима с либерализмом. Точкой отсчета в религии является Бог, нормой считается подчинение религиозным заповедям в общественной или хотя бы частной жизни людей, тогда как либерализм под покровом гуманизма и индивидуализма не терпит никакого постороннего вмешательства в жизнь человека даже со стороны Бога или именем Бога. В результате, постулаты религии и постулаты либерализма, подобно двум параллельным прямым, никогда не найдут точек соприкосновения.
При третьем подходе, то есть при максималистском, расширительном толковании демократии, и минималистском, узком определении религии, для религиозного народовластия, как и в первом случае, нет возможности для реализации. Сущность либерализма такова, что он как в узком, так и в широком понимании несовместим с религией. Религия – это доктрина, построенная на определенной основе, которая воспринимается верующим человеком раньше всех других основ и понятий. Религиозная точка отсчета противоречит точке отсчета либерализма, в системе координат которого у человека не должно быть никаких внешних привязанностей. Конечно, могут сказать, что институты либерализма не препятствуют, когда человек на основе личного выбора становится приверженцем религии. Но тогда должно признать, что религия в этом случае допускается лишь только в минималистском, ограниченном ее понимании. Притом здесь всегда будет присутствовать еще и критический подход к религии, ибо даже в подобном понимании религия несовместима со многими институтами либерализма.
Таким образом, религиозное народовластие может быть реализуемо только при максималистском понимании религии и минималистском определении демократии. Поскольку в этом случае определяется общее, социально-политическое пространство религии, то утверждение в политике религиозных воззрений будет вполне возможным и порой даже необходимым. С учетом минималистского подхода демократия понимается как один из способов правления. Можно представить, что этот способ правления как компонент религиозных теорий о политике и правлении будет определенным, родным и приемлемым.
Следовательно, религиозное народовластие в Исламе – это теория, основанная на минималистском определении демократии (народовластия) и максималистском определении религии.
Говоря об Исламе, следует отметить его социальный и политический характер. У каждого мусульманина наряду с личными (индивидуальными) обязанностями имеются социальные и политические обязанности. Мусульманин всегда жил и живет с осознанием этих обязанностей.
Из определений демократии самым объективным, то есть подтвержденным исторической практикой, является ее минималистское определение. Мы говорим об определении, согласно которому демократия реализуется посредством “свободных и справедливых выборов”.
На этой основе народные представители, выступая от имени народа, выполняют законодательные и исполнительные функции и осуществляют контроль над правительством. Власть народа осуществляется посредством собрания народных представителей (парламента), которое контролирует деятельность исполнительной власти. Исполнительная власть также избирается народом как непосредственно (путем всеобщего голосования), так и опосредованно (через собрания народных представителей). Как народные представители, так и руководство исполнительной властью избираются на определенный срок. Механизм контроля народных представителей над исполнительной властью определяется законом. Регламент и порядок работы двух ветвей власти также определяется законом. В некоторых странах глава исполнительной власти имеет право распустить собрание народных представителей, затем следуют новые выборы и избираются новые представители.
Право выбора в демократических странах является всеобщим, с учетом, впрочем, ряда ограничивающих условий. Например, лицам, возраст которых ниже установленного минимума, или которые не являются гражданами этой страны (хотя и живут в этой стране), или психически здоровыми, не разрешается принимать участия в выборах. Все обладают правом быть избранным, однако и здесь существуют определенные ограничения, как возрастные, так и связанные с уровнем образования, сроком проживания в соответствующем регионе, с наличием гражданства и т. д. Особенности партийной избирательной системы той или иной страны также могут иметь условия, ограничивающие участие в выборах.
С учетом вышесказанного, ожидания от религиозного народовластия также должны соизмеряться с условиями, вытекающими из минималистского понимания демократии. Естественно, нельзя ждать от религиозного народовластия присущих либеральной демократии особенностей или питать по отношении к нему какие-либо утопические иллюзии. Религиозное народовластие имеет общие черты с другими формами народовластия или демократии, такими, как либеральная, социалистическая или социал-демократическая, но при этом стремится реализовать идею истинного, а не показного народовластия, что как раз являлось вечным яблоком раздора между капиталистическим либерализмом и марксистским социализмом
Некоторым истинное народовластие видится в системе капитализма, другие же характеризуют народовластие при капитализме как обман. Они считают, что капиталистический либерализм является, по сути, составной частью власти капитала, а вовсе не реальным народовластием. Возможность быть избранным является монополией толстосумов, которые при помощи своего богатства вводят народ в заблуждение; многие же достойные люди из-за отсутствия финансовых средств никогда не смогут даже выдвинуть свою кандидатуру, не говоря уже о возможности быть избранным. Махинации, связанные с деятельностью партий, ограничивают возможности выбора для избирателей.
В свою очередь, коммунисты и левые демократы утверждали, что у них выборы абсолютно свободные и демократические, поскольку финансовые интересы отдельных лиц или групп никакой роли не играют в процессе выборов. Их противниками деятельность “левых” в этом плане характеризовалась как закрытая, псевдодемократичная и бесконкурентная, поскольку на этих выборах народ голосовал исключительно за кандидатов одной (коммунистической) партии, а не разных партий, что является одним из главных условий демократии.
Религиозное народовластие, как особая демократическая модель, не подвергая сомнению право частной собственности, ставит выше ее социальную справедливость. Руководствуясь принципами социальной справедливости и религиозными идеалами, она в то же время не стоит на позициях однопартийности, а пытается найти и реализовать формулу, согласно которой именно народовластие находило бы свое максимальное воплощение, а не власть капитала, власть одной партии или кучки олигархов. Возможно, именно это как раз и является одной из причин недостаточной политической стабильности религиозного народовластия в Иране. Но в целом, в религиозном народовластии можно обнаружить ту золотую середину, которая выражается в минималистском определении демократии.
При рассмотрении вопроса о религиозном народовластии может возникнуть естественный вопрос – что делать, если народ не голосует за религиозное правление, религиозный строй? Это вопрос, с которым может столкнуться любая теория о власти и правлении, особенно о такой власти, которая претендует на демократию. Ответ на него прост и очевиден. Поскольку власть – понятие не абстрактное, а состоит из двух основных компонентов – руководителей и руководимых (народ), то в условиях демократии без согласия руководимых никакая власть, в том числе и религиозная, не может функционировать после вынесения ей народом вотума недоверия.
Какова же роль народа в системе религиозного народовластия? Конституция Исламской Республики Иран говорит: “В Исламской Республике Иран управление делами страны осуществляется с опорой на общественное мнение путем выборов Президента, депутатов Меджлиса Исламского Совета, членов советов и т. д., либо путем референдума, который проводится по вопросам, определенным в других статьях этой Конституции”(27).
В системе религиозного народовластия, согласно предписаниям Священного Корана – “заповедал им держать совет” (Сура “Совет”, аят 38) и “советуйся с ними о деле” (Сура “Семейства Имрана”, аят 159), – действуют советы: Меджлис Исламского Совета, советы провинций, областей, городов, районов, уездов, сел и т. д., которые являются основными органами принятия решений и управления страной(28).
Согласно закрепленной в Конституции теории религиозного народовластия, “призыв к добру, поощрение одобряемого и запрещение неодобряемого является всеобщей обязанностью, которую люди несут по отношению друг к другу, государство – по отношению к народу и народ – по отношению к государству”(29). Вследствие чего народ и государство имеют определенные права и обязанности и несут ответственность друг перед другом. И как государство, применяя законы, осуществляет властные полномочия, так и народ пользуется своим законным и освященным религией правом для реализации своей власти. Эти права предоставлены народу в силу мировоззренческих и религиозных убеждений и установок, на которых основывается теория религиозного народовластия. Согласно этой теории, “абсолютная власть над миром и человеком принадлежит Богу, который дал человеку власть над своей общественной жизнью. Никто не может отобрать у человека это Божественное право, либо поставить его на службу интересам какого-то одного лица или группы лиц”(30).
Таким образом, при религиозном народовластии народ осуществляет контроль над властью путем выборов Президента и членов законодательной власти. Власть парламента в религиозном народовластии Ирана такова, что никто не имеет право расформировать его, и принятие основных, жизненно важных для народа решений осуществляется через избранные самим народом органы, то есть через советы разных уровней, Меджлис Исламского Совета, Совет экспертов Конституционного собрания и через избранного народом Президента(31)
Г) Демократия праведных
Основное отличие религиозного народовластия от других форм народовластия определяется содержанием основанного на Исламе политического строя и выражается в поставленных перед ним целях.
Согласно теории религиозного народовластия, “целью правления является развитие человеческой личности в направлении божественного устроения”. Для достижения этой цели власть должна содействовать раскрытию способностей человека, показывающих его богоподобность. В модели религиозного народовластия достижение этих высших целей “зависит от активного и широкого участия всех общественных сил в процессе переустройства общества”.
Конституция ИРИ создает основу для участия всех представителей общества в принятии политических, судьбоносных решений, дабы каждый нес ответственность за общество на пути развития человека. Основной Закон страны “гарантирует ликвидацию всякой духовной и социальной деспотии и экономического монополизма, и передает судьбу народа в его собственные руки”(32).
В системе религиозного народовластия праведные становятся “ответственными деятелями системы управления и руководства делами государства”. Законотворчество осуществляется “в рамках Корана и Сунны” и, чтобы этот процесс осуществлялся надлежащим образом, “необходим серьезный и пристальный контроль со стороны справедливых, праведных и преданных исламских богословов”(33).
Таким образом, религиозное народовластие формирует такой политический строй, который гарантирует народу право самому определять свою судьбу и обеспечивает его широкое участие во всех этапах принятия решений по всем важным политическим и другим, судьбоносным для страны вопросам. Выборы и участие народа в них является при таком строе основным и решающим средством передачи правления достойным лицам.
Об участии народа в определении своей судьбы упоминается в нескольких аятах Корана. Так, в аяте 128 суры “Ограды” сказано: “Сказал Муса народу своему: “Просите помощи у бога и терпите. Ему, воистину, принадлежит земля, Он дарует ее в наследие тому из рабов Своих, кому пожелает, а будущее принадлежит богобоязненным”. Согласно этому аяту, земля принадлежит Богу. И Бог предоставляет право распоряжаться ею богобоязненным и праведным по выбору своему. В аяте 5 суры “Рассказ” о наследниках Своих на земле Бог говорит так: “Но было угодно Нам оказать милость тем, кто унижен на земле, сделать их предводителями и наследниками”.
В 55 аяте суры “Свет” возвещается: “Тем из вас, кто уверовал и творил деяния добрые, обещал Всевышный, что непременно сделает Он вас наследниками на земле, подобно тому, как оставил Он. И что укрепит Он Веру их, которую избрал для них, и что вселит в них спокойствие после того, как испытали они страх…” То есть руководство земными делами завещано Богом уверовавшим и праведникам. И говорится, что укрепившимся в вере и праведникам дарованы будут спокойствие и стабильность.
Таким образом, согласно кораническим заповедям, будущее земли и человечества будет отдано в руки праведных и богобоязненных. В соответствии с этим и согласно принципам религиозного народовластия, в числе условий, предъявляемых кандидатам на выборах, требуется еще, чтобы они были праведными и добродетельными. Согласно этой коранической установке, те, кто не соответствуют этому условию, не достойны быть кандидатами на выборах.
Конечно, механизм определения праведности является одним из самых важных вопросов, ответ на который требует особой компетентности. Ибо в случае некомпетентного отношения к данному вопросу, возникает опасность выхода из рамок демократии. Естественно, создание соответствующего механизма для решения данного вопроса вполне возможно. В демократии праведных, как во всех демократиях вообще, должны соблюдаться принципы свободы и справедливости выборов. Следовательно, основным критерием при определении лиц праведных должна быть справедливость.
В демократии праведных, как и в других формах демократии, правом голоса обладают все граждане. Правила проведения выборов и участия в них также схожи. В частности, требования, связанные с возрастом, здоровьем, гражданством, проживанием и т. д.
Отличительной чертой исламского народовластия по сравнению другими демократиями является то, что при религиозном народовластии участие на выборах не только гражданская обязанность, но и обязанность по шариату, то есть еще и религиозный долг. Требование быть праведным предъявляется в демократии праведных только к лицам избираемым. Неправедные и недобродетельные не имеют права быть избранными. Заметим, что схожие ограничения можно встретить и в некоторых других демократиях. Например, в тех странах, где проводятся выборы по партийным спискам, избиратели голосуют за списочный состав избираемых, а сами избираемые не могут выдвигать свою кандидатуру без ведома соответствующих партий, допущенных на к выборам. То есть там партиям предоставлено решать, достойно то или иное лицо быть кандидатом на выборах или нет.
Демократия праведных, так же как и другие формы демократии, пользуется различными правовыми, общественными, партийными и политическими средствами для осуществления контроля над деятельностью руководителей. Но у этой демократии, кроме внешних, есть еще внутреннее средство контроля, гораздо более эффективное и разумное. Оно заключается в оценке моральных, мировоззренческих и духовных качеств кандидатов на выборах различного уровня, степени их праведности и добродетельности.
В демократии праведных лица, избранные в руководящие органы, должны и после выборов придерживаться в своей практике, в том числе при принятии ими законов, установленных шариатом и исламскими заповедями рамок. Они не могут принимать законы, противоречащие шариату.
И это не противоречит демократии. Почти во всех демократиях действует схожая практика. От кандидатов, избранных в законодательные органы власти, избиратели ждут, что они будут принимать законы, соответствующие культурным традициям и общественным устоям этой страны. Например, Конгресс США никогда не примет закона о праздновании Ноуруза или проведении церемонии Ашура. Почему? Потому, что такие вопросы не имеют корней в культуре или общественных устоях американцев. Весьма сомнительно также, чтобы в Саудовской Аравии могли быть объявлены когда-нибудь Рождественские каникулы, ибо и там законодатели действуют в рамках традиций и устоев своего общества. Во многих обществах, а в исламских странах особенно, главным культурообразующим фактором является религия.
Итак, в демократии праведных или в религиозном народовластии (а мы, напомним, говорим об исламском религиозном народовластии) избираемые народом лица обязаны принимать законы, не противоречащие шариату. Как было уже сказано, это положение, помимо религиозных и мировоззренческих аспектов, имеет социологические и психологические предпосылки, которые присущи и другим демократиям. Во Франции, например, большинство народных избранников традиционно привержены ценностям Французской революции, а также принципам секуляризма и невмешательства религии в социально-политическую жизнь общества.
Точно такой же принцип, только уже с противоположным знаком, характерен и для исламского религиозного народовластия или демократии праведных. Например, в религиозном народовластии Ирана избранные в руководящие органы призваны действовать согласно религиозным установлениям и во имя ценностей Исламской Революции. В своей законодательной деятельности они не могут пренебрегать религиозными установками и не считаться с ролью религии в жизни каждого мусульманина.
Д) Итоги
Из вышесказанного можно сделать следующие выводы:
1) Как писал Эстен Рене, “ни наука и ни логика не могут претендовать на выдвижение такого определения демократии, которое было бы единственно правильным»34. Смысл демократии, как и смысл любого другого слова, зависит от уровня его понимания и восприятия. Но, как мы выяснили, демократия не является ни синонимом, ни эквивалентом либерализма. В самом общем ее понимании демократия представляет собой форму правления, в которой решающим компонентом является народ.
2) Демократия вовсе не отвергает и не противоречит религии, а вполне совместима с нею. Если говорить об исламском мире, то здесь религия в последние десятилетия переживает своего рода возрождение. Но при этом здесь заметно набирают силу и популярность также и демократические тенденции, растет стремление к народовластию. Легитимными признаются только те религиозные направления, которые пользуются всенародной поддержкой. Исламские законы в Иране и Пакистане или, скажем, католические законы в Ирландии именно потому легитимны, что в этих странах религия пользуется всенародным признанием. Едва ли эти законы можно было бы навязать народу силой, не будь религия в этих странах важнейшей частью повседневной жизни общества, не пользуйся она там высоким моральным авторитетом. Таким образом, демократия, если понимать ее не с либеральных позиций, вполне может гармонировать с религиозным мировоззрением.
3) Ислам по сущности своей больше, чем просто религия, ибо он не ограничивается регламентированием частной жизни человека, а представляет собой по существу этическое и социально-политическое учение, религию, открытую миру.
4) Исламское учение освящает и возвещает рождение особого рода народовластия (демократии) в рамках религии. Религиозное народовластие дает пример политического строя, в котором нет противоречия между религией и демократией, где религия составляет идеологическое и мировоззренческое содержание такого правления, а народ играет в нем основную и решающую роль. При этом не следует ожидать, что религиозное народовластие, как модель политического строя, будет действовать сообразно определениям и принципам либерализма. Оно подчиняется правилам и ограничениям, свойственным и другим формам представительной демократии. В религиозном народовластии праведность и добродетельность избранников является обязательным условием для их избрания, а после избрания главным условием их государственной, законотворческой деятельности становится их следование законам шариата.
5) Со ссылкой на авторитет Корана, “религиозное народовластие” и “демократию праведных” можно считать понятиями эквивалентными. Это такая политическая система, в которой народ определяет избрание руководителей, принятие ими тех или иных решений и законов, контролирует их исполнение, с условием, что избираемые будут из числа “праведных”, т. е. “благочестивых”, и что, придя во власть, они будут действовать согласно предписаниям Ислама.
1 Мохсен Коми. Демокраси ва мардомсаларийе дини (Демократия и религиозное народовластие). Бюллетень № 2. Первая международная конференция по религиозному народовластию, 1374 х.с., с. 13-14.
2 Голамаббас Тавассоли. Религиозное народовластие: реальность или противоречие? (Противоречивые отношения религии и демократии в современном Иране). Бюллетень Конференции по религиозному народовластию, 1372 х.с., с. 21.
3 Мохаммад Реза Таджик. Религиозное народовластие: подход на основе диалога. Бюллетень Конференции по религиозному народовластию, 1383 х.с., с.19.
4 Дариуш Ашури. Данешнамейе сияси (Политический трактат). Тегеран, 1380 х.с., с. 87.
5 С.Хантингтон. Третья волна демократии в конце 20 века. Тегеран, 1373 х.с., с. 9-10.
6 Д.Бейтхэм, К.Бойл. Что такое демократия? Тегеран, 1379 х.с., с. 17.
7 Дариуш Ашури. Указ. соч., с. 157-158.
8 Хосейн Бошруйе. Указ. соч., с. 55.
9 Дариуш Ашури. Указ. соч., с. 148-149.
10 А.Нисент. Модернистские политические идеологии. Тегеран, 1378 х.с., с. 54-73.
11 Там же.
12 Ж. Бландель. Сравнительное правление. Тегеран, 1378 х.с., с. 57.
13 Ж.Бордо. Либерализм. Тегеран, 1378 х.с., с. 178.
14 Там же.
15 Ж.Бордо. Либерализм. Тегеран, 1378 х.с., с. 178.
16 С.Хантингтон. Указ. соч., с. 7.
17 Аббас Али Саххафиян. Знакомство с демократией. Тегеран, 1374 х.с., с. 5.
18 R.Scruton. A Dictionary of Political Thought. Macmilan Reference Books. London, 1982, p. 399.
19 Сейед Котб. Будущее в пределах современного исламского мира. Тегеран, 1369 х.с., с. 17.
20 Там же, с. 34.
21 Исхак Муса Ал-Хосейн, Ихван ал-Муслимин. Величайшее исламское движение современности. Тегеран, 1377 х.с., с. 115.
22 G.Hermet, B.Badie, P.Birnbaum, P.Braud. Dictionnaire de la Science Politique et des Institutions Politiques. Dallos, Paris, 1994. p. 38-139.
23 Хамид Энаят. Политическая мысль в современном Исламе. Тегеран. 1377 х.с., с. 17.
24 Там же.
25 Там же.
26 Там же, с. 18.
27 Конституция Исламской Республики Иран, ст. 6.
28 Там же, ст. 7.
29 Там же, ст. 8.
30 Там же, ст. 56.
31 Там же, ст. 6.
32 Там же, ст. 7.
33 Там же, ст. 8.
34 Э.Рене. Правление: знакомство с политологией. Тегеран, 1374 х.с., с. 137.
«ИРАН СЕГОДНЯ» №1(6)/2006