Тесаев. Симсим | Кавказ (История Кавказа)

Тесаев З.А.
Академия наук Чеченской Республики
УДК 94(47)

МЕЖДОУСОБИЦА В ЗОЛОТОЙ ОРДЕ КАК ФАКТОР ПРИОБРЕТЕНИЯ СУВЕРЕНИТЕТА КНЯЖЕСТВОМ СИМСИМ (XIV В.)

В статье рассматриваются исторические предпосылки приобретения независимости княжеством Симсим на фоне междоусобной раздробленности («великой замятни») в золотоордынском государстве, а также раскрываются ранее неизвестные аспекты взаимоотношений русской, осетинской, чеченской и золотоордынской элит (в работе указывается на упоминание чеченского и осетинского владетелей в качестве членов посольства хана Хизира в Кострому в 1360 году). Перечисленные процессы анализируются через призму политической деятельности правителя княжества Симсим, более известного под именем Гаюр-хан, который, путем военных и дипломатических успехов создал благоприятные условия, способствовавшие отделению княжества от Золотой Орды в середине XIV века. Анализируются мотивы противостояния Гаюр-хана и темника Золотой Орды Мамая, приведшие к их столкновению и масштабной военной активизации чеченцев на плоскости после почти ста лет изоляции в горных районах. Приводится письменное сообщение о походе чеченцев («ламкристов») на Мамая, Татартуп и, по-видимому, Мажары, которое подкрепляется сведениями из устной традиции чеченцев. В качестве вывода исследования нами делается заключение о приобретении княжеством Симсим независимости от Золотой Орды в 1362 году.
Ключевые слова: Симсим, Гаюр-хан, Чечня, Осетия, Русь, Тохтамыш, Тимур, Кавказ, чеченцы, осетины, Орда, Мамай.

Tesaev Z.A.

INTERNAL FIGHTING IN THE GOLDEN HORDE AS A FACTOR OF ATTAINMENT OF SOVEREIGNTY BY THE PRINCEDOM SIMSIM (XIV C.)

Academy of Sciences of the Chechen Republic

The article examines the historical preconditions for the attainment of sovereignty by princedom Simsim at the background of internal fighting in the Golden Horde state. As well, there are uncovered previously unknown aspects of the relationship between the Russian, Ossetian, Chechen and Golden Horde elites (the work points out the possible mention of the Chechen and Ossetian rulers as members of the embassy in Kostroma in 1360). The processes are analyzed through the prism of political and diplomatic activity of princedom Simsim governor, well known as Gayur-Khan, who due to military and diplomatic successes based suitable conditions that resulted the sovereignty of the princedom from Golden Horde in the middle of the XIV century. An analysis of the motives of confrontation between Gayur Khan and the governor of the Golden Horde of Mamai is conducted, leading to their clash and large-scale military activation of Chechens on the plane after nearly a hundred years of isolation in mountainous areas.
Key words: Simsim, Gayur-Khan, Chechnya, Ossetia, Russia, Tokhtamysh, Timur, Caucasus, Chechens, Ossetians, Horde, Mamai.

История возникновения государства Симсим, его контактов с соседними областями и характер взаимоотношений с золотоордынской элитой в период “великой замятни” представляет для нас большой интерес, поскольку позволяет взглянуть на социально-политическую картину края (Северо-Восточного Кавказа и Чечни, в частности) в позднесредневековый период (XIV в.). Наиболее подробно данная тематика разобрана в трудах А.Е. Криштопы, Э.В. Ртвеладзе и Х.А. Хизриева. Традиционно, источником информации выступают, в первую очередь, документальные записи, иные тексты современников, а также работы позднейших исследователей. В числе первых Низам ад-Дин Шами, Шереф ад-Дин Йезди, Абдуррезек Самарканди и пр. За скупостью сведений, касающихся отдельных личностей-участников событий 1395-1396 гг. и предшествующего периода, историки закономерно ищут дополнительные источники информации в устной традиции народов, вовлеченных в междоусобные войны и политические конфликты сверхдержав рассматриваемой эпохи. В нашем анализе, указывая также на выявленные нами сведения из чеченской хроники, а также подкрепляя документальные свидетельства данными из исторических преданий, мы попытались указать на ранее не обозначенные аспекты взаимоотношений народов Кавказа и золотоордынских ханов и процессов, происходивших в княжестве Симсим.
Нападение на Мамая, Татартуп и Мажар. Любопытные сведения о событиях в северокавказском регионе в XIV в. можно обнаружить в выписках из архива командовавшего Моздокским полком (сер. XVIII в.) генерала царской армии Султана-Казы-Гирея. В одной из них сообщается: «В 763 г. Гиджры (1365 г.) при хане Берды-беке Ламрой Кересты убили Мамакая, напали на Татар-туп, долго бились, но не взяли и ушли на Куму, где много вреда сделали Канкалам (ногайцам) и Аройтам (калмыкам)» [2, c. 496, 497]. Алановед В.А. Кузнецов, анализируя содержание данного текста, объективно задался вопросом: «Кто такие “Ламрой Кересты”?» Ссылаясь на исторические предания чеченцев, ученый отмечает: «По старым чеченским преданиям, записанным И. Поповым, “к стороне Баш-лама (Казбека) есть горы, из которых вытекают рр. Асса, Фортанга, Геха. Это горы “Аки-лам”, там живут или жили при наших предках “лам-кристы” (“горные христиане”), и это наша колыбель, как и колыбель других чеченских родов”» [7, c. 173; 11, 267]. Действительно, согласно преданиям, вплоть до XVI – пер. пол. XVII в. чеченцы исповедовали христианство и называли соплеменников-христиан “лам-керст’ами”, а само христианство “ламкерсталла”.
Возвращаясь к историческому содержанию выписки из архива Султана-Казы-Гирея, отметим, что 763 год хиджры в действительности соответствует промежутку между ноябрем 1361 и октябрем 1362 года, на что также указывает и В. Кузнецов (1361-1362) [7, c. 172]. Исследователь считает вполне вероятным нападение чеченцев на главный предгорный форпост золотоордынцев. Ученый пишет: «…их нападение на Татартуп в 1361 г. могло быть. Причин набега “горных христиан” мы не знаем, но если он был, то это еще один факт, говорящий об ослаблении Золотой Орды и ее контроля над Эльхотовскими воротами и областью Ардоз в начале 60-х годов XIV в.». Далее, развивая мысль, В. Кузнецов отмечает: «При наличии сильного татарского гарнизона, тем более тумена, народ “лам-кристы” вряд ли рискнул бы на подобную акцию, тем более пойти на Куму и, следует полагать, напасть на район Маджара» [7, c. 173]. Таким образом, по мнению исследователя, движение чеченского отряда в сторону “канкалов” и “аройтов” подразумевало его появление у берегов Кумы близ г. Мажары. Возникает также вопрос касательно личности “Мамакая”, “убитого” чеченцами перед нападением на Джулат. Здесь справедливо будет заметить, что город Мажары, являясь, пожалуй, центральным золотоордынским городом в северокавказском регионе (включая плоскость), был знаменит своей строительной архитектурой, главным материалом которой выступал знаменитый мажарский кирпич, известный как “Мамайский”. Данный стройматериал «выделывался на месте, и самое существование древних кирпичных заводов в этой местности устанавливается остатками горнов и громадными кусками сплава (шлаки), служащего характерными признаками обжигания» [14, c. 79-81]. Не секрет, что название “Мамайский” было связано с личностью беклярбека Мамая, поощрявшего развитие градостроительства. Последнее обстоятельство может объяснить причину, по которой чеченский отряд после осады Татартупа направился в сторону Мажара – место, куда должен был бежать разбитый Мамай. На правомерность отождествления Мамакая и Мамая указывает следующее замечание: «Кроме того, передача тюркских и монгольских имен в персидских текстах варьирует в зависимости от диалекта, через который эти имена попали к автору; поэтому в текстах можно встретить написания Бату и Батуй, Берка и Берке, Кутлу и Кутлуҕ, Мамак и Мамай…» [16, c. 9].
Личность Мамая в истории коренных народов Кавказа достаточно противоречива. В чеченских преданиях Мамай упоминается неоднократно [4, c. 40; 8, c. 58 (6); 12, c. 264-265]. Х.А. Хизриев справедливо отмечает, что деспотизм Мамая «глубоко отразился в памяти народов Северного Кавказа. Его именем осетины пугали своих детей. Оно запечатлелось и в названии Шелковского городища – Мамаевское» [21, c. 7-8; 22, c. 54]. “Мамаевское” городище расположено в пределах современной Чечни в 4 км севернее р. Терек. Соответственно, чеченцы (та часть народа, которая не покорилась монголо-татарам), закрытые в ущельях и подвергавшиеся периодическим набегам ордынцев, непосредственно были знакомы с “Мамаком”, возглавлявшим ордынскую администрацию с 1357 года. Таким образом, мы полагаем, что отряд чеченцев-христиан, разбив Мамая (вероятно, у “Мамаева” городища), отдыхавшего в летней резиденции близ Терека, направились далее вверх по течению Терека и обрушились на Татартуп. Продержав город в осаде, но, не сумев взять его, отряд “лам-керстов” направился по следам Мамая в Мажары и обрушился на местные ордынские племена, учинив им «много вреда».
У.Б. Далгат пишет о чеченских преданиях, в которых “нарты” (те же “керестаны”, т.е. христиане) «погибли в Татар-Тупе… выпив расплавленную медь» [3, c. 112]. В другой версии предания вместе с “нартами” фигурируют и “орстхои” (т.е. карабулаки, чеченское общество) [3, c. 108]. Нам удалось обнаружить два исторических предания чеченцев, описывающих предысторию и подробности вышеописанного нападения чеченцев на Татартуп и, по-видимому, Мажары. Материалы, собранные доктором медицинских наук Р.У. Берсановым со слов Шамсудди Хусаинова (1923 г.р.) и Абдул-Межида Хамзатова (1930 г.р.) в Гендергеное (1993 г.) и Гельдыгене (1992 г.) соответственно. Согласно повествованию информаторов, чеченцы-“лам-керсты”, обитавшие в горах большой Нашхи (историко-географическая область Чечни) при поддержке грузинского царского двора, выделившего лошадей и ремесленников, подготовили всенародное военное ополчение в целях освобождения чеченской плоскости от кочевников (букв.: “гIумхой”, т.е. “кочевники, песчаники”). Предводитель чеченского ополчения состоял в родстве с царем Грузии (был кузеном по женской линии); жеребят на плечах перевезли через горные теснины в Нашху и вырастили как боевых скакунов. Наконец, подготовившись к наступлению, чеченское войско, стало спускаться из горной области Нашхи на равнину (букв.: “некъ боккхуш”, т.е. “делая дорогу”; по-видимому, прорубая просеки в лесах) и направилось в сторону главного города кочевников, где располагалась ставка кабардинцев, постоянно причинявших вред горцам. Чеченцы напали на город (букв.: “гIала”), затем разрушили их область (буквально: “мохк”), а затем, напав на столицу (букв.: “коьрта шахьар”, т.е. “главный город”) кочевников, разрушили усыпальницы их умерших предводителей, собрали кости (букв.: “дайн Iахкарш”, т.е. “останки отцов”) “семи поколений” усопших и сожгли их все, чтобы стереть следы пребывания врага на чеченской земле. Затем жители гор начали вновь осваивать плоскость, пребывая в безопасности. Грузины-ремесленники и инструкторы, помогавшие чеченцам, остались жить вместе с ними.
Единственное расхождение в сведениях информаторов (при общей тождественности повествования) заключалось в продолжительности оккупации равнины кочевниками. Два независимых информатора утверждали, что плоскость была под властью степняков 80 лет или 135 лет. Учитывая тот факт, что движение военного отряда чеченцев из горной области на плоскость было возможно лишь поздней весной – летом – ранней осенью, когда в горах оттаял снег и прекратились паводки, за 763 г. хиджры мы приняли лето 1362 года. Следовательно, если рассчитать начало оккупации чеченской плоскости по обеим версиям (80 и 135 лет), мы получаем 1282 (1362 минус 80) и 1227 (1362 минус 135) годы. Эти датировки максимально близки двум знаменательным датам: первому столкновению кавказцев с монголами в 1222 году и покорению Дедякова в 1278 году (погрешность 4-5 лет). Так, в “Истории Российской” В. Н. Татищева сообщается о том, что в 1278 году монголо-татары и их вассалы «…взяша славный град язский Да[д]яков зиме месяца февраля в 8 день, и полон и богатство много взяша, а иных смерти предаша, а град их сожгоша» [19, c. 444]. Исходя из этой логики, мы полагаем: 1) сведения о 80 и 135 годах оккупации плоскости, вероятнее всего, были известны информаторам благодаря каким-то записям из традиционных родовых чеченских летописей (“тептар’ов”), иначе нельзя объяснить такую точность в датировании событий многовековой давности; 2) можно предположить, что 80 и 135 лет разных информаторов подразумевали начало и завершение процесса утверждения монголо-татар на плоскости.
А.И. Шавхелишвили, ссылаясь на документы, пишет, что царь Георгий Блистательный (1314-1346) в последние годы своей жизни «направляет строителей крепостей и монастырей на территорию племени нахчи», т.е. в чеченскую страну [23, c. 145]. Соответственно, это вновь указывает на последовательность и объективность сообщений о помощи, оказанной грузинским царским домом чеченскому предводителю при подготовке военного ополчения в 1-й пол. – сер. XIV в. Упоминания кабардинцев в качестве противников чеченцев на плоскости подтверждается различными данными. В. А. Кузнецов отмечает по этому поводу: «Я полагаю, что быстрая и успешная миграция кабардинцев на восток в XIV в. должна рассматриваться и оцениваться в изложенном выше историческом контексте. Не исключено, что кабардинские воинские контингенты привлекались ордынскими властями для охраны предгорной равнины от не покорившихся и ушедших в неприступные горные ущелья остатков алан и других северокавказских племен вплоть до Чечни» [7, c. 177]. Как справедливо отмечает ученый, миграция кабардинцев по территории Центрального Предкавказья до Чечни (улус Джучидов), имевшая место в XIV-XV вв., «не могла состояться без ведома и согласия монгольских властей, более того – она подразумевает какие-то неизвестные нам формы сотрудничества переселявшихся черкесо-кабардинских групп с татаро-монгольскими завоевателями» [7, c. 176]. Историк пишет о крупных кабардинских могильниках в районе Эльхотово, свидетельствующих в пользу вероятности вхождения кабардинских воинов в состав золотоордынского гарнизона, защищавшего Эльхотовские ворота и Верхний Джулат [7, c. 175, 177]. Это предположение подтверждают предания самих кабардинцев, в которых Татартуп «служил как бы путеводной звездой в истории» [2, c. 496].
В том же документе (выписки из архива) Султана-Казы-Гирея в сообщении о союзниках Тохтамыша в борьбе против Тимура первыми фигурируют чеченцы (в комментариях Ф.С. Гребенец перечисляет общества, составляющие чеченский народ), а уже затем поочередно черкесы, русские, ногайцы, грузины, осетины, армяне и куманы («половцы или теперешние кумыки») [2, c. 497]. Поскольку крупный поход Тимура на Северный Кавказ начался в 1395 году, получается, что через 33 года (с 1362 г.) чеченцы вновь оказались в одном ряду (в авангарде!) с ордынскими войсками в конфликте с Тимуром. В данный исторический период предводителем чеченцев, возглавлявшим государство Симсим, различные документы называют Каир-бека (Ҕаюр-хана) [6, c. 20]. Последний, согласно историческим преданиям чеченцев, и являлся тем самым военным предводителем, а впоследствии, правителем чеченцев, возглавившим разгром Мамая, затем осаду Татартупа и набег на Мажары. Наши последние находки в текстах древнерусских источников позволили обнаружить и документальное подтверждение этому тезису.
В.Н. Татищев, составивший свою “Историю Российскую” по сведениям, почерпнутым из уже утерянных древнерусских летописей, в описании событий 1360-го года приводит следующее свидетельство: «По смерти же Науруса хана сяде на Волжском ханстве Хидыр хан заяитцкий, иже с востока прииде. И бысть тогда во Орде замятия велия… Того же лета из Великого Новагорода разбойницы приидоша в Жукотин и множество татар побиша, и богатства их взяша. И за то разбойничество христиане пограблени быша в Болгарех от татар. И князии жуконсти поидоша во Орду к хану, биша челом, дабы оборонил себя и их от разбойников, понеже многа убивства и грабления от них сотворитесь беспрестаннии. Хан же Хидыр посла трех послов своих на Русь: Уруса, Каирмека, Алатынцыбека (текст выделен мной. – З.Т.) князем руским, чтоб разбойников поимали и к нему прислали. И бысть князем съезд на Костроме: князь великий Димитрей Костянтинович из Володимера и брат его старейший князь Андрей Костянтинович из Нижняго Новагорода, князь Костянтин ростовский; и поимаша разбойников, и выдаша их всех послом ханским и со всем богатством их, и тако послаша их во Орду» [19, c. 518-519]. Согласно приведенным сведениям, в 1360-м году (после смерти Навруз-хана) на ханский престол Орды сел Хизир-хан. В том же году разбойники из Великого Новгорода явились в Жукотин, перебили и ограбили множество татар (мусульман). Разъяренные тем мусульмане “в Болгарех” (видимо, Башкирия, Татарстан) устроили христианский погром. Чтобы уладить назревающий межконфессиональный конфликт, хан Хизир направил на переговоры с русскими князьями трех послов, двое из которых – “Каирмек” (Каир-бек) и “Алатынцыбек” (Алатынцы-бек), по всей видимости, тождественны чеченскому правителю Каир-беку и осетинскому (дигорскому) владетелю Алтанцаку. Оба владетеля позднее станут участниками антитимуровской коалиции в числе союзников Тохтамыша [6, c. 20; 15, c. 117; 16, c. 183; 22, c. 150]. Отправка ханами послов-кавказцев на переговоры с русскими князьями (г. Тверь), по мнению исследователей, фиксируется впервые еще при хане Узбеке в 1327 году [1, c. 328; 19, c. 481]. Факт направления православных горцев для переговоров с православными же русскими князьями указывает на дипломатическую грамотность хана Хизира, а также на значение самих послов и уважение к ним (в том числе, как к братьям по вере) русских князей. Имя Каир-бека рядом с именем Навруз-хана обнаруживается и в чеченской хронике, хранившейся ранее в личном архиве богослова Муллы-Изнаура. В тексте анонимной “Летописи выхода предков чеченцев из селения Нахчувана” сообщается, что Каhир (:в тексте قهر – он же Каир[-бек] или Гаюр[-хан]) был “кибтийским” ханом, т.е. христианином (в комментариях переводчик летописи А. М. Салгириев поясняет, что слово القبطية переводится как “коптский” и употребляется в значении “христианин”). Более того, в тексте сообщается, что в описываемый период калмыки (те же ойраты-аройты в выписке из архива Султан-Казы-Гирея) «занимали всю [плоскость], царем которых был Навруз-хан, [живший] на реке Терек. Он владел Темирказыком (смысл.: севером. – З.Т.) до Сарисина (т.е. Царицына, города на Волге. – З.Т.)…» [9, л. 3-4]. Действительно, известно, что со времени правления Берке-хана на берегу Терека располагалась официальная летняя резиденция хана Золотой Орды, именуемая Курна [21, c. 12]. Таким образом, Каир-бек действительно обнаруживается во времена Навруз-хана и Хизир-хана в роли активного политического деятеля. Что касается Алтанцака или “Алатынцыбека” летописи, то его родовое имение и башни располагались в ущелье р. Урух в осетинской Дигории [22, c. 150]. События, произошедшие в дальнейшем на политической арене Кавказа и Золотой Орды, могут объяснить обстоятельства, при которых состоялось нападение чеченцев на Мамая, а затем Татартуп и Мажары.
«Покоренные народы, — пишет Х.А. Хизриев, — зорко следили за положением в Орде. Народы окраин, давно ожидавшие удобного случая, чтобы освободиться от иноземного ига, активизировали свою освободительную борьбу. Этим обстоятельством незамедлительно воспользовались некоторые правители автохтонного населения и отдельные сепаратистски настроенные ордынские царевичи и темники» [21, c. 8]. Ясно, что таковым правителем и владетелем (чеченцев), пока еще подчинявшимся Золотой Орде (до 1362 г.), являлся Каир-бек. Как видно из содержания русской летописи, чеченский владетель, по-видимому, был на хорошем счету у Хизир-хана и пользовался его добрым отношением. Однако, в скором времени ситуация в “Волжском государстве” стала быстро меняться. В 1361 году к хану Хизиру в ставку прибыл князь Дмитрий Иванович (Донской) и, «и божиею милостию соблюдаем, до замятии выде из Орды, понеже по отшествии его из Орды замятия велия (т.е. великая смута. – З. Т.) во Орде воста». В том же году к Хизиру явились русские князья Дмитрий Константинович (Суздальский) из Владимира, его брат князь Андрей Константинович из Нижнего Новгорода, Константин Ростовский и Михаил Ярославский. Далее в летописи сообщалось: «Бысть при них замятия велия во Орде, и убиен бысть кроткий и смиренный хан Хидыр с меньшим сыном своим Кутлуем… и сяде на государстве Волжском Темир-ходжя, Хидырев сын старейший, а на луговой стороне хан Амурат (брат хана Хизира. – З.Т.), и устрой Сарай новый» [19, c. 519]. Важная деталь повествования заключается в том, что русский летописец назвал ордынского хана (узурпатора и оккупанта по определению) «кротким и смиренным», что, по-видимому, указывало на атмосферу, царившую в его окружении и среди приближенных им людей. После смерти Хизира править стали его старший сын Темир-Ходжа и брат Амурат. Однако, в том же году «князь ординский темник Мамай воздвиже ненависть на хана своего, и бысть силен зело, и возста на хана своего на Темир-хозю, Хидырева сына, и замяте всею ордою его Воложским государьством, и прият себе хана именем Авдула. И бысть брань и замятия велия во Орде». Темир-Ходжа, изгнанный Мамаем, бежал за Волгу и был убит, пробыв у власти месяц и семь дней [19, c. 519]. На место хана Мамай посадил марионетку Абдулу, а сам продолжил борьбу с семейством Хизира, напав на Амурата и побив «многих князей ординских старых» [19, c. 520].
Действия Мамая спровоцировали в Орде «великую замятню», что ясно прослеживается в текстах летописей. «Особенно тяжелыми для подвластных Золотой Орде, — пишет Х. Хизриев, — были годы с 1360 по 1380. В течение 20 лет сменилось около 25 ханов с сопутствующими им междоусобными войнами» [22, c. 67]. Действительно, начиная с 1359 года до самого разгрома Мамая Тохтамышем и воцарения последнего в Орде сменилось около 25 ханов, что сопровождалось междоусобными войнами [7, 171-172; 21, c. 7]. Очевидно, именно это послужило дезинтеграции и дроблению Золотой Орды с выделением из него государства Симсим, возглавленного Каир-беком. Однако, исходя из приведенных выше сведений, нельзя отрицать, что в отношениях между Каир-беком и Мамаем в какой-то мере присутствовал и личный мотив. По крайней мере, в отношении Каир-бека к Мамаю. Как бы там ни было, мы видим, что ориентировочно летом 1362 года чеченское ополчение, возглавленное, согласно преданиям, самим Каир-беком, сначала разгромило Мамая (по-видимому, застав его врасплох на Тереке), вытеснив его к Куме, а затем вынудило и вовсе покинуть северокавказский регион, ударив по Мажарам. Вследствие этого, как сообщается в “Истории Российской”, в том же 1362 году Амурат, брат покойного хана Хизира, направился в Сарай, «изгоном прииде на Мамая князя и многих у него татар побил». В итоге состоялось разделение “Волжского государства” на две орды: одна “Мамаева” – западная, с центром в Крыму и посажеником Абдулой; другая – восточная во главе с Амуратом с сарайскими князьями. «И тако те два хана и те две Орде, мал мир имеюще, меж собою всегда во враждех и бранех», — сообщается в летописи [19, c. 520]. Перечисленные сведения наводят на предположение, что действия Каир-бека и Амурата были согласованы и Каир-бек, хотя и объявил фактический суверенитет “улуса Симсим”, но все же продолжал участвовать в делах Золотой Орды, в чем мы убеждаемся по факту союзничества Каир-бека и Тохтамыша в 1395 г.
Личность Каир-бека хорошо представлена в документах различных народов, а также в чеченских исторических преданиях и в фамильных преданиях его потомков. Анонимная летопись, составленная, по-видимому, чеченцами-миссионерами (мусульманами), явившимися в Чечню в средневековый период из Ближнего Востока, именует Каир-бека Каhир’ом [9, л. 5], а в интерпретации Н. С. Семенова – Кагар’ом [17, c. 218-221] (чтение согласных в арабском языке, лишенном гласных букв, при незнании оригинальной огласовки слова, обычно производится через звук а). Шереф-ад-Дин Йезди именует его Ҕаюр-хан’ом (ГIаюр-хан) [16, c. 183], в осетино-грузинских текстах он назван Каир-хан’ом и Каиран’ом [5, c. 117], а Низам-ад-Дин Шами именует владетеля Кыр-бек’ом [16, c. 123]. Наконец, как мы уже убедились, русская летопись называет его Каир-мек’ом (правильно: Каир-бек) [19, c. 518]. Собственно, все эти имена являются искаженными формами от чеченского имени Хаур (> Хоур > Коур > Каир/Кыр/Каhир/Каиран/Каhар > ГIаир > ГIаюр) с титулом, указывающим на благородное происхождение (сословие) владельца имени: -хан, -бек и т.д. В устной традиции и родословной потомков Каир-бека он известен как Хоур-эла, т.е. Хоур-князь [10, c. 186; 21]. «Следует иметь в виду, — сообщает источник, — что многие термины, особенно арабские и персидские, в самой Золотой орде, вероятно, не употреблялись, и они являются только переводами соответствующих тюркских или монгольских слов: например, слово “эмир” заменяет монгольское “ноян” = “нойон” и тюркское “бек” = “бий”» [16, c. 10]. Соответственно, все эти приставки-титулы чередовались в зависимости от национальной принадлежности авторов текстов, в которых фигурировало имя Каир-бека (далее – Хоур-эла). Это также справедливо и в вопросе воспроизведения самого имени владетеля.
Хоур-эла происходил из чеченской княжеской фамилии Орс’о (< Арс’у), которую также именовали Сада-Орс’о из-за принадлежности к роду под названием Сада. Согласно историческим преданиям, Хоур-эла созвал в области Нашха, известной как “колыбель” чеченцев, Народное Собрание (чеч. “Мехк-Кхеташо”), на котором призвал общество и сийр’ов (титул мудрецов) Совета Старейшин (чеч. “Мехк-Кхел”) признать его всенародным предводителем. Выдержав все испытания, которым подвергли его медиаторы из числа старейшин, Хоур-эла был признан предводителем и получил поддержку, после чего и состоялись события 1362 года [10, c. 186; 13; 18, c. 255, 265; 20, c. 54, 61].
Еще одним аргументом в пользу того, что с 1362 года в “улусе” Симсим (его плоскостном районе) прекращается ордынское владычество, выступают археологические находки. Весьма примечательно, что на основной части найденных на Северном Кавказе монет в смутный период (с 1359 по 1380 г.) выбито имя уже известного нам хана Хизира, и датируются они 1361-1362 гг. Это, безусловно, является также и аргументом в пользу справедливости отождествления осетинского и чеченского правителей с упомянутыми послами хана Хизира. Как отмечают исследователи, после смерти хана Хизира «ордынские монеты здесь не чеканились (до правления Тохтамыша)». Примечательно, что на Северном Кавказе всего имелось пять центров чеканки монет Золотой Орды. Они были расположены в Джулате, Татартупе, Мажаре, Дербенте, а также в летней ставке ордынских ханов на Тереке (современная территория Чечни). Как отмечает Х. Хизриев, «ни один периферийный регион не может сравниться с северо-кавказским краем по количеству политико-экономических центров с правом чеканки ханских монет. Так, на огромной территории Казахстана право чеканки монет было дано только Сыгнаку» [21, c. 11].
Исходя из перечисленных фактов, суверенитет чеченского государства Симсим состоялся ориентировочно летом 1362 года в результате описанных действий против темника и смутьяна Мамая.

ЛИТЕРАТУРА:

1. Гаджиев, М.Г. История Дагестана с древнейших времен до конца XV в. / М.Г. Гаджиев, О.М. Давудов, А.Р. Шихсаидов. – Махачкала: ДНЦ РАН, 1996. – 450 с.
2. Гребенец, Ф.С. Курганы в окрестностях станицы Змейской (Терского казачьего войска) / Ф.С. Гребенец // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. – Тифлис, 1915. – Вып. 44. – С. 494-523.
3. Далгат, У.Б. Героический эпос чеченцев и ингушей / У.Б. Далгат. – М.: «Наука», 1972. – 468 с.
4. Дахкильгов, И.А. Исторический фольклор чеченцев и ингушей / И.А. Дахкильгов. – Грозный, 1978. – 136 с.
5. Джанашвили, М.Г. Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России. – Описание Осетии, Дзурдзукии, Дидоэтии, Тушетии, Алании и Джикетии. – О царях Хазаретии. – Алгузиани / М.Г. Джанашвили // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. – Тифлис,1897. – Вып. 22. – С. 1-196.
6. История Чечено-Ингушетии (дореволюционный период) / Я.З. Ахмадов, Ш.Б. Ахмадов, М.Х. Багаев, Х.А. Хизриев. – Грозный: «Книга», 1991. – 160 с.
7. Кузнецов, В.А. Эльхотовские ворота в X-XV веках / В.А. Кузнецов. – Владикавказ, 2003. – 191 с.
8. Лаудаев, У. Чеченское племя (с примечаниями) / У. Лаудаев // Сборник сведений о кавказских горцах. – Тифлис, 1872. – Вып. VI. – С. 53-114 (1-62).
9. “Летопись выхода предков чеченцев из селения Нахчувана” [рукопись] / пер. текста и комм. А.М. Салгириева. – 5 л. (на арабск. и русск. яз.).
10. Муртазалиев, В.Ю. К вопросу истории государства и права чеченцев / В.Ю. Муртазалиев // Актуальные проблемы истории Кавказа: Материалы международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора Р.М. Магомедова (Махачкала, 14-15 апреля 2010 г.) / Отв. ред. проф. М.М. Гасанов; Под ред. В.П. Егоровой. – Махачкала: Издательство ДГУ, 2010. – С. 184-187.
11. Попов, И. Земледелие у чеченцев / И. Попов // Сборник сведений о Терской области. – Владикавказ, 1878. – Вып. I. – С. 267-270.
12. Попов, И. Ичкеринцы (Исторический очерк) / И. Попов // Сборник сведений о Терской области. – Владикавказ, 1878. – Вып. I. – C. 261-266.
13. “Предание о Хоур-эле” / зап. З.А. Тесаев со слов Г.В. Муртазалиева (1976 г.р.). – Грозный, 2013.
14. Прозрителев, Г.Н. Мажары. Один из древнейших городов Северного Кавказа / Г.Н. Прозрителев // Сборник сведений о Северном Кавказе. – Ставрополь, 1906. – Т. 1. – С. 77-90.
15. Ртвеладзе, Э.В. О походе Тимура на Северный Кавказ / Э.В. Ртвеладзе // Археолого-этнографический сборник ЧИНИИИЯЛ. – Грозный, 1976. – Т. IV. – С. 103-128.
16. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. II. Извлечения из персидских сочинений / сост. В.Г. Тизенгаузен, А.А. Ромаскевич, С.Л. Волин. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. – 305, [3] с.
17. Семенов, Н.С. Туземцы Северо-Восточного Кавказа / Н.С. Семенов. – СПб., 1895. – 487 с.
18. Сулейманов, А.С. Топонимия Чечни. Научно-популярное издание / А.С. Сулейманов. – Грозный: ГУП «Книжное издательство», 2012. – 726 с.
19. Татищев, В.Н. История Российская (1055-1378 гг.) / В.Н. Татищев; Абу Хамид ал-Гарнати. Путешествие в Восточную и Центральную Европу (1131-1153 гг.). / Абу Хамид ал-Гарнати. – Рязань: «Александрия», 2015. – LX, [2], 730 с.
20. Тесаев, З.А. Антифеодальная борьба чеченцев в период раздробленности Аланского государства (2-я пол. XII – XIII в.) / З.А. Тесаев // Рефлексия. – 2017. – № 6. – С. 51-64.
21. Хизриев, Х.А. К вопросу об историческом значении Куликовской битвы для народов Северного Кавказа / Х.А. Хизриев // Роль России в исторических судьбах народов Чечено-Ингушетии (XIII – начало XX в.). – Грозный: ЧИИИСФ, 1983. – С. 6-18.
22. Хизриев, Х.А. Кавказцы против Тимура / Х.А. Хизриев. – Грозный: Книга, 1992. – 168 с.
23. Шавхелишвили, А.И. Грузино-чечено-ингушские взаимоотношения (С древнейших времен до конца XVIII века) / А.И. Шавхелишвили. – Тбилиси: «МЕЦНИЕРЕБА», 1992. – 233 с.