Балкария

Балкария

Очерк известного балкарского просветителя Мисоста Кучуковича Абаева написан в начале века и опубликован, а парижском журнале «Мусульманин». Он посвящен истории балкарцев, их связям с другими народами Кавказа.

I

В Нальчикском округе Терской области, внутри гор, по ущельям рек Черека, Чегема и Баксана, берущих начала у ледников Кавказских гор-великанов Каштан-Тау, Дых-Тау и Минги-Тау (Эльбрус), издавна живет горское племя, составляющее пять отдельных обществ: Балкарское, Хуламское, Безенгиевское, Чегемское и Баксанское (Урусбиевское). Общества эти, состоя каждое из небольших отдельных аулов и поселков, расположенных по ущелью недалеко друг от друга, в административном отношении причислены к Нальчикскому округу Терской области и официально носят название «Пять горских обществ, сопредельных с Большой Кабардою», но жители этих обществ называются общим именем «балкарцы», по имени самого большого общества — Балкарского. Народонаселение всех пяти обществ с вновь образовавшимися из них аулами в настоящее время не превышает 25 тысяч душ. Религия горцев мусульманская, говорят они на татарском наречии, более близком к простонародному, деревенскому, турецкому языку, но обычаи, нравы, образ жизни и костюм этого народа не похожи на татарские и турецкие. По языку, религии, обычаям и другим качествам этому племени родственно племя «карачай», занимающие горные ущелья в верховьях реки Кубани, берущей начало у ледников горы Эльбрус.
Племена эти своей письменности не имеют, и историю их можно почерпнуть только из устных преданий и песен. В русской литературе кое-что писалось иногда об этом народе. Так, например, в последнее время писали о нем гг. профессора Ковалевский и Миллер, они же, между прочим, назвали этих горцев «кавказскими татарами». До принятия русского подданства балкарцы управлялись своими князьями «таубий» (тау-гора, бий-князь). Таубии в XVIII и начале XIX века окончательно присягнули русскому царю и привели к присяге на подданство свои народы, как это выражено в документах, и с того времени горцы ведут совершенно мирную жизнь. Горцы — народ очень трудолюбивый, каждый более или менее удобный клочок земли в трущобах и на крутых склонах гор обрабатывается тщательно, очищается от каменьев, удобряется навозом, который продается корзинами, орошается водой, которая проводится искусственно иногда верст за 10 по висячим желобам, и стоимость десятины такой удобренной земли в продаже доходит нередко до 2 тысяч руб. Ввиду недостаточности удобных мест для посева хлебов народ занимается преимущественно скотоводством, перегоняя скот с места на место, и, в общем, живет сравнительно не бедно. Этот народ, несмотря на свою немногочисленность и неудобство занимаемой им земля, сумел сохранить независимость и самостоятельность до покорения Кавказа Россией, поэтому предания о появлении его в кавказских горных трущобах, образ правления и т. п., могущие служить материалом для истории его, небезынтересны, по крайней мере, для самих горцев.
Начну с предания об образовании самого древнего общества «малкар», переделанного, вероятно для благозвучия, в русских официальных бумагах в Балкарское общество. Предание это повествует следующее: в прежние времена ущелье реки Черека было покрыто дремучим лесом с небольшими открытыми полянами. Однажды, это было очень давно, пробрался из плоскости в это ущелье один охотник по имени Малкар, человек неизвестного происхождения, и застал там, на одной поляне поселок из нескольких дворов, жители которого называли себя «таулу» (в переводе — горец) … Малкару очень понравилась эта местность, и он решил навсегда остаться там, переселив туда и свой род. Старожилам это не особенно понравилось, поэтому Малкаровы поселились на другой поляне, и оба рода жили спокойно, размножаясь. Но вот однажды является в горы неизвестный человек по имени Мисака и останавливается в гостях у Малкаровых, которых в это время было 9 братьев, взрослых мужчин, и единственная их сестра — красавица и умница. Гость был принят радушно. Подружившись с хозяевами, он вместе с ними ходил на охоту и против неприятелей, всегда отличаясь умом и храбростью, и этим привлек к себе внимание красавицы, сестры Малкаровых. В конце концов, они влюбились друг в друга, но гордые братья Малкаровы не согласились на брак единственной любимой своей сестры с пришельцем неизвестного происхождения. Тогда она решила пожертвовать жизнью своих братьев ради личного счастья и спасения жизни возлюбленного. Злой умысел свой влюбленные привели в исполнение следующим образом. Покос сена на поляне под названием «Зына» у Малкаровых считался священнодействием и обыкновенно начинался торжественно при участии всех мужчин; обычай этот сохранился в Балкаре и до сих пор. Заговорщики решили воспользоваться этим торжественным днем для приведения, а исполнение своего коварного замысла, а до того времени сговорились вести себя так, что будто они покорились воле братьев вести себя так, что будто они покорились воле братьев и гость скоро уедет. Коварная сестра Малкаровых, как распорядительница доме, приготовила ко дню покоса в Зына самый крепкий горский напиток из ячменя под названием «сыра» (это среднее между пивом и портером). В день торжества сама отправилась на место покоса и сильно напоила своих братьев, так что они тут же, в поле крепко заснули. Тогда Мисака убил их всех.
Женившись на Малкаровой, Мисака завладел землею и другим имуществом Малкаровых, привел туда из плоскости и других людей и начал притеснять мирных тружеников таулу, которых, в конце концов, превратил в своих данников.
Потомки Мисака ныне носят фамилию Мисаковых и значатся в числе балкарских таубиев, а потомки рода таулу составляют теперь жителей поселка Сауты: они до освобождения в горах крестьян назывались «джасакчи», т.е. данники.
Через некоторое время после этих событий в ущелье, получившее уже название «Малкар», по имени охотника, открывшего его с первыми поселенцами таулу, является воин по имени Басиат верхом на лошади и с огнестрельным оружием, о котором в то время горцы не имели понятия. Басиата сопровождали люди, которые ему прислуживали. Порох в его ружье воспламенялся, и раздавался выстрел, когда он подносил к дырочкам ствола ружья огонь (надо полагать, это было фитильное ружье). Басиат производит сразу такое сильное впечатление на малкарцев, что они добровольно подчиняются ему, но он, однако, у Мисаков не отнимает прав их по отношению к таулу…
После этого народонаселение ущелья начинает быстро увеличиваться под искусным управлением Басиата, о происхождении которого существует следующее предание: два брата Басиат и Бадилят прибыли на Кавказ из Венгрии (по другому преданию — из Крыма) и сначала пробрались в ущелье реки Урух, где жили дигорцы (и теперь живут) из племени осетин (ныне — Стыр-Дигорский приход Владикавказского округа). У братьев этих были ружья, одна лошадь и один мул. На равнине на лошади поехал старший брат Басиат, а в горах он пересел на мула, а дигорцы, не видавшие до этого времени лошади, Бадилята приняли за старшего и оказали ему больше почета, а после одного случая они его признали за необыкновенного человека и стали ему подчиняться. Случай этот следующий: враждебное племя угнало у дигорцев скотину, Бадилят пустился в погоню за неприятелем и, догнав его, выстрелил по нему из своего ружья, и неприятель, не имевший понятия об огнестрельном оружии, испугался звука и дыма, происшедших от выстрела, бросил скот и убежал. После этого Басиат решил искать счастья в другом месте, переехав через высокие хребты гор, отделявшие Дигорское ущелье от Малкарского, поехал к малкарам (балкарцам), где и был принят, как сказано выше. Потомки Басиата ныне составляют фамилии таубиев Балкарского общества: Абаевы, Жанхотовы, Айдебуловы и Шахановы. так образевалось «Малкар-эль», т.е. Балкарское общество. Предание это надо дополнить краткими описаниями организации управления народом, созданной родоначальником таубиев Васиатом и существовавшей до введения нынешнего положения об управлении аульными обществами, т. е. до 70-х годов прошлого столетия.
Верховная власть принадлежала таубиям, 2-е сословие составляли «уздени» и «эмчеки», 3-е «чагары» и наконец «казаки» и «карабаши». Узденями назывались люди, которые имели свои участки земли, собственное хозяйство, даже рабов, но обязаны были служить при таубиях, исполнять их поручения, сопровождать их при поездках и вообще исполнять, так сказать, дворянские обязанности при дворах таубиев. Эмчеки — тоже люди свободного происхождения, но находящиеся под покровительством таубиев, несли известные повинности лично и материально по отношению к таубиям за покровительство; таубии иногда отдавали им на бессрочное пользование и участки земли для поддержания их, но за это получали от них часть калыма за их сестер и дочерей. Чагары — это то же, что русские крестьяне, принадлежали таубиям. Казаки и карабаши — это домашние рабы и рабыни таубиев из людей, взятых в плен от неприятеля, украденных и купленных, в числе их были имеретины, сванеты, осетины, чеченцы, кумыки, кабардинцы и даже попадались русские из беглых солдат. Слово «казак» значит одинокий, бездомный, бесприютный, «карабаш» — состоит из двух слов: кара и баш, т. е. черная голова, так назывались рабыни.
Старейший и достойнейший из таубиев носил звание «олий», и он правил всем народом. При нем существовали народный суд и судилище под названием «Тёре». В этом суде заседали представители от таубиев, узденей и при разборе крестьянских дел — и от чагаров, и в нем разбирались и решались окончательно все гражданские и уголовные дела словесно и утверждались «олием» на словах же; но позднее, при окончательном водворении мусульманской религии, принимал участие в заседаниях суда духовный судья «кадий», который писал документы о решениях на арабском языке. Распоряжения олия беспрекословно исполняли все, не исключая и таубиев и узденей, и так называемые «бегеули» из простых людей — это рассыльные и глашатаи. Каждый мужчина из таубиев, узденей и эмчеков должен был иметь оружие и коня и по первому призыву олия явиться готовым к походу и войне с неприятелем, а в мирное время мужчины упражнялись в стрельбе, верховой езде, борьбе и играх на открытом поле. Один из олиев Сосран Абаев, живший больше двухсот лет тому назад, даже создал из своих чагаров особых стрелков, потомки которых и до сих пор являются отличными охотниками.
Весною и осенью, когда скот — лошади и овцы — перегонялся на плоскость и на пастбище, молодые таубии с узденями выезжали на плоскость и становились лагерями для охраны животных и пастухов от соседнего племени кабардинцев. В остальное время содержались караулы по ущельям и на перевалах в Грузию, Имеретию, Сванетию, а также со стороны Осетии.
Для обсуждения особо важных вопросов, и в особенности в тех случаях, когда кто-нибудь из таубиев начинал выходить из повиновения, олий сзывал на сход все население и предлагал народу решить вопрос, и решение народа моментально приводилось в исполнение.
Вот в общих чертах государственный, если можно так выразиться, строй, существовавший в маленьком, но самостоятельном народе Балкарии до присоединения его к России.
В религиозном отношении все данные говорят о том, что в Балкарии раньше соперничали между собой язычество и христианство, потом явилось магометанство, которое, вытеснив язычество и зачатки христианства, окончательно укоренилось, хотя и довольно поздно.
Предания об образовании остальных обществ похожи, в общем, на предание о «Малкаре». Общества Безенгиевское и Хуламское занимают ущелье р. Кичичерек (Младший Черек) — притока р. Черека. Чегемское общество занимает ущелье р. Чегема и Урусбиевское (Баксанское) — ущелье р. Баксан. Во всех обществах таубии считаются пришлыми, и они по отношению к населению играли ту же роль, какую играли балкарские таубии, но организация управления не была так твердо и определенно установлена; как в Балкарском обществе, и для разрешения особо важных вопросов и споров они обращались в Балкарское «Тёре». Это происходило, по-видимому, потому, что эти общества позже образовались и были сравнительно небольшими. Правителями в этих обществах были таубии: в Безенги — Суншевы, в Хуламе — Шакмановы, в Чегеме — Малкаровы, Барасбиевы, Кучуковы, Келеметовы. Баксанское (Урусбиевское) общество считается самым молодым, и историю его образования можно считать более достоверной. Оно занимает верховье р. Баксана и расположено почти у подножия горы Эльбрус и официально называется Урусбиевским обществом по фамилии таубиев Урусбиевых. Ущелье реки Баксан сравнительно с другими более доступное, т.к. дорога идет по дну, крутых подъемов и спусков не имеет, и часть его можно назвать долиной, только приближаясь к главному хребту Кавказских гор, она суживается, а потом опять расширяется. Вот эту верхнюю часть занимает Урусбиевское общество, а в нижней, широкой и доступной части, служащей и главным выходом на плоскость из Чегемского общества, частью земель владеют таубии
Чегемского общества, а некоторые более или менее удобные участки земель находятся во владении одной ветви кабардинской княжеской фамилии Атажукиных. Но, как гласят старые легенды и предания, Атажукины и чегемцы — поздние владетели, а в древние времена эта долина до теснин, покрытых сплошным сосновым лесом до самых ледников, была занята карачаевским народом, родственным балкарцам и ныне занимающим верховье р.Кубани. Народ этот, теснимый с одной стороны кабардинцами, занимающими выход из ущелья, и чегемцами — с другой, нашел себе более удобные места для населения в верховьях р. Кубани и переселился туда. Таким образом, верхняя часть Баксанского ущелья, покрытая сплошным сосновым лесом, и расположенные по бокам его плоскогорья оставались никем не занятыми. В это время возникли раздоры между членами фамилии Суншевых — безенгиевских таубиев, и внук знаменитого, воспетого в старинных парадных песнях Баксануко Суншева — Чепеллеу Урусбиевич Суншев, будучи одиноким и опасаясь за свою жизнь, ушел с матерью сначала в Чегемское общество к родственникам матери. Возмужав и ознакомившись с Баксанским ущельем, решил покинуть навсегда Безенги, забрав оттуда своих узденей, эмчеков и холопов с их семействами, и, поддерживаемый первое время родственниками своей матери — чегемскими таубиями, поселился в Баксанском ущелье перед входом в теснину, недалеко от границы атажукинских владений, на участке под названием «Камык». Отказавшись носить древнюю свою фамилию, Суншев объявил себя Урусбиевым, по имени своего отца. Через некоторое время, ознакомившись хорошо с ущельем, этот энергичный пионер переселился выше, в глубь теснины, на лесную поляну, у подошвы ледников Эльбруса, и стал увеличивать население свое, принимая к себе в качестве холопов, узденей и эмчеков разных пришельцев и отводя им места для поселения по своему усмотрению. Так образовалось первое поселение в верховьях р.Баксан.
У Чепеллеу Урусбиева и его — потомков скоро появились и завистники в лице кабардинских князей Атажукиных и чегемских таубиев, и им приходилось защищать свои владения и скот с оружием в руках, но они не растерялись и продолжали исследовать территорию, избранную ими для житья. Открыли удобный перевал для перехода, через нагорный склон Главного хребта в Сванетию, познакомились с владетельными князьями Дадешкелиани, которых горцы называют Хтаровыми, по имени знаменитого Хтара Дадешкелиани, жившего около 300 лет тому назад, и успели, с политической целью, сродниться с ними путем совершения браков.
Родство с воинственными и сильными соседними сванетскими князьями принесло громадную пользу Урусбиевым, они отчасти обязаны им сохранением за собой своих владений в те времена, когда все зависело от силы. Потомок Чепеллеу и Урусбиевых Исмаил Урусбиев, названный «железным человеком», имел уже в своем распоряжении порядочное население и, находясь в самых дружественных отношениях со сванетскими князьями, управляющими воинственным народом, сам начал вести себя вызывающе по отношению к другим соседям — чегемским таубиям и к Атажукиным. Тогда последние заключили союз и решили уничтожить дерзкого Исмаила и начали приготовляться в поход против него.
Но Исмаил тоже не дремал и, узнавши о намерениях союзников, секретно вызвал сванетское войско и в ожидании неприятеля спрятал его в лесу под снеговым перевалом, а навстречу неприятелю выслал по ущелью незначительный отряд с приказанием, чтобы он постепенно отступал, как бы не выдерживая натиска, и завлек неприятеля в глубь теснины, покрытой лесом. Сам Исмаил занял -наблюдательный пункт на одной из господствующих над ущельем сбоку горных вершин, откуда мог бы видеть своих и неприятеля и мог давать своим войскам условные знаки, служившие командой. Неприятель, не встречая сопротивления, увлекся в глубь леса и оказался окруженным войсками Урусбиева с трех сторон. В это время по сигналу Исмаила сванеты под командой князя Чичека Отарова — Дадешкелиани открыли страшный огонь по неприятелю с фронта, а урусбиевские воины с боков, будучи сами, прикрыты лесом, так что Атажукину и таубиям Барасбиеву и Келеметову оставался один выход — бежать со своими войсками, пока не был закрыт путь к отступлению, что они и поспешили сделать. Но половина их осталась убитой и раненой на месте сражения, раненым оказался Басиат Барасбеков (Барасбиев) и убитым Тогузак Келеметов, Атажукин же спасся бегством с частью войска, бросив на поле битвы своих союзников — раненого Барасбиева и тело Келеметова. Барасбиева урусбиевцы пощадили, зная, что Исмаил Урусбиев был женат на его сестре, и повезли его к ней, но в первое время сестра должна была скрыть его, боясь, чтобы Исмаил в гневе не убил его.
Так неудачно кончился поход князей Атажукиных, но Урусбиевы навсегда спасли свои владения и независимость. Об этой войне сложена народная песня. Настоящее поколение Урусбиевых составляют правнуки знаменитого Исмаила Урусбиева.

II

Балкарцы с древних времен имели мирные сношения и военные столкновения с соседними племенами: Грузией, Имеретией, Сванетиейс юга, осетинами с запада, карачаевцами с востока и кабардинцами с севера, а также с чеченцами, кумыками и дагестанцами. Балкарцы называют кабардинцев «черкес», осетин ближних «дигорли» и «дигор», дальних — «течей», «течейли», грузин, имеретин и сванетов называют общим именем «эбзе», подразделяя их на «гурджи-эбзе» (тифлисских), «имерет-эбзе» и т. д. В частности, жителей Рачинского уезда Кутаисской губернии, близко живущих к Валкарскому обществу, балкарцы называют «малкар-эбзе», а сванетов «шара» и «шкула». Кабардинцы называют балкарцев, осетин и карачаевцев общим именем «кушха», добавляя для различия между ними по отношению к осетинам «тезен-кушха», балкарцам «балкар-кушха» и т. д. Осетины кабардинцев называют «кашкон», а балкарцев «ассиаз». В преданиях же об осетинском царе Балкария называется «царством Басиата», т.е. по имени родоначальника балкарских таубиев Басиата.
Балкарцы еще до появления кабардинского народа на занимаемой им ныне местности имели сношения с Грузией, Имеретией, получая оттуда материи, железо, соль, фрукты и т.п., а сами взамен этого отправляли туда разный скот, овечью шерсть, шерстяные изделия — черкески, бурки, войлоки и т.п. Торговля отчасти сохранилась и до сего времени. Существует смутное предание о том, что во время войны Персии с Грузией балкарские таубии как дружественные соседи явились на помощь к грузинскому царю со своими дружинами и стали лагерем около «Золотой церкви», этим именем называют кавказские горцы и поныне монастырь близ города Гори.
С осетинами имели непосредственное сношение и частью столкновения исключительно жители Балкарского общества, их соседи, столкновения эти происходили главным образом из-за земельной границы.
Малкар-эбзе, т. е. жители Рачинского уезда Кутаисской губернии, также сталкивались с Балкарским обществом.
Между Балкарией и вольной Сванетией постоянно происходили враждебные столкновения, и вражда эта тянулась до 70-х годов прошлого столетия: то балкарцы устраивали набеги при удобных случаях на Сванетию и грабили часовни и другое имущество, то сванеты угоняли скот балкарцев с пастбищ, расположенных под перевалами, и эти набеги и угоны кончались часто сражениями. Только княжеская Сванетия, имея сношения с Балкарией через ближайшее Баксанское («Урусбиевское») общество, находилась всегда в дружбе, и князья ее связались родством с таубиями посредством браков.
Между Карачаем и Балкарией враждебных столкновений не было, напротив, несмотря на то, что их разделяет значительное горное пространство, между обоими народами существовала родственная, неразрывная связь.
Сношения балкарцев с туземцами Закавказья происходили в течении летних 3-4 месяцев, а в остальное время пути через перевалы закрывались.
Самым сильным по многочисленности и враждебным племенем для Балкарии являлась Кабарда, занявшая равнины у выходов из ущелий. Кабардинцы явились в этой же роли и по отношению к горцам Осетии, ингушам, карачаевцам и абазинцам. С этим сильным и воинственным племенем пришлось горсти жителей пяти обществ Балкарии вести постоянную борьбу до последних времен. В этой борьбе с почти кочевым народом — Кабардою — оседло жившим веками в горных ущельях балкарцам помогли: сама природа — недоступность гор, сильная привязанность горцев к родине, единодушие, порядок во внутреннем управлении и возможность доставлять из Закавказья жизненные припасы путем мены на скот и шерстяные изделия. Не будь этих условий в связи с постоянными ссорами кабардинских князей между собой, едва ли горцам удалось бы сохранить за собой независимость. Этим же условиям, надо полагать, обязаны горцы Балкарии тем, что они сохранили свою независимость и самостоятельность и тогда, когда все «адыге» (этим именем называют себя кабардинцы и другие черкесские племена) подчинялись крымскому хану, который посылал к ним своих наместников из членов своего рода. Потомки этих наместников впоследствии очеркесились и ныне носят официальную фамилию «Султан», а туземцы называют их «Хан». Это доказывается, между прочим, найденным в 90-х годах прошлого века случайно в старинном памятнике документом, который изображает каменную плиту с надписью, вырезанной арабскими буквами на местном балкарском языке. Надпись эта гласит, что «спор о границах земель народов малкар, безенги, хулам, чегем и баксан (урусбий), с одной стороны владения крымского хана, занятых Кабардою, — с другой решен третейским судом…», в котором, кроме избранных из своей среды представителей, участвовали приглашенные сванетский князь Отар Отаров (Дадешкелиани) и кумыкский агалар Хан. В подписи указаны пограничные пункты и помечен день, месяц и год по мусульманскому летосчислению, именно сказано: «Документ сделан в последний день Раджаба 1117 г.», можно считать и 1127г., так как, к сожалению, 3-я цифра слева неясна и несколько слита с соседней’ цифрой, тем не менее, несомненно, что документ составлен приблизительно в 1700 году. Затем существует старинная песня под названием «Крым-семенле», в которой описывается путешествие по Кабарде «крымских Семенов» (есть предположение, что семенами называли сборщиков дани) и, между прочим, поединок между балкарским таубием Темирканом и двумя его противниками — «одним кабардинцем и одним крымцем», в котором одержал победу Темиркан*.
Но бывали и такие случаи, когда кабардинским князьям удавалось проникать с отрядами в горы и производить грабежи в более доступных и сравнительно небольших обществах Хулам, Чегем и Баксан, благодаря отсутствию постоянного сильного караула у входов ущелий, разрозненности обществ между собой и в те моменты, когда происходили некоторые раздоры между самими обществами, а иногда таубии этих обществ нарочно звали к себе какого-нибудь кабардинского князя, говорившись с ним, чтобы сбыть ему членов какого-нибудь беспокойного рода из числа своих подданных.
Но собственно Балкарское общество, никогда ни в какие подобные сделки не входило с кабардинцами и охраняло зорко свои границы. Особенно сильно беспокоил горцев знаменитый по своей храбрости кабардинский князь Аслан-бек Кайтукин, державший в ежовых рукавицах остальных кабардинских князей, в чем ему очень много помогал своими советами его «орк» (дворянин) и кабардинский мудрец-философ Джабаги Казаноков. Этот Кайтукин, живший 200 лет с лишним тому назад, как это можно видеть из надписи на памятнике мудреца Джабаги, задался целью взять дань с соседних племен, что ему кое-где и удалось. Зная, что самое правильно организованное общество Балкарское, что оно имеет значительное влияние и на остальные общества и что если покорить его, то остальные сами сдадутся, Кайтукин попытался действовать сначала силой против Балкарии и один раз проник туда. Об этом случае и последующих взаимоотношениях Кайтукина и современника его балкарского олия Сосрана Абаева, которого кабардинцы называли «Алынагир», кабардинская старинная песня и рассказы балкарцев, передававшиеся от поколения к поколению, повествует следующее.
Один из Айдебуловых (таубии), будучи недоволен олием и добиваясь власти, завел тайно сношения с Кайтукиным и уговаривал его идти с войском в Балкарию, убеждая, что при помощи преданных ему, Айдебулову, людей они покорят Балкарию. Кайтукин после долгого обсуждения этого предложения решился посетить Балкарию, но не с войском, а со свитой и небольшой охраной, и предложить Сосрану Абаеву, олию, добровольно подчиниться и дать дань. Абаев не дремал и, будучи осведомлен о намерениях предателя Айдебулова, всегда был готов к встрече неприятеля. Кайтукин въехал в Балкарское ущелье и, остановившись в пещере под названием «Зына — дорбун», отправил послов к олию Сосрану Абаеву — Кучуковичу (по-кабардински к Кушук-ико- Альшагир) с извещением о своем прибытии для получения дани от балкаров, но «Алыпагир» вместо встречи его приказал послам отправиться к своему князю и сказать ему, что если он имеет дело в Балкарии, то может явиться на заседание «Тёре», если же он имеет в виду посетить лично самого Абаева, то может пожаловать в его кунацкую (гостиная); на попытку послов сделать возражение и дать понять, что Кайтукин требует дань, олий строго воспретил им рассуждать и приказал немедленно удалиться и передать его слова Кайтукину. Когда послы удалились, он поставил поперек ущелья цепь стрелков и дал им приказание следующими словами: «Ко мне едут гости, вы их позабавьте: когда они подъедут на расстояние выстрела, то дайте по ним залп, но цельтесь в рукоятки их кинжалов и шашек, в папахи, не беда, если попадете и в лошадей, а людей не убивайте; если же гости не остановятся и ответят выстрелами, то, не отступая, дайте мне знать».
Кайтукин, узнав об этом распоряжении и убедившись в бесполезности своего путешествия, выехал обратно из ущелья, несмотря на противное мнение части его придворных «орков». Поэтому последние сложили на обратном пути песню, в которой они восхваляют олия Абаева, а над Кайтукиным смеются. Песня эта начинается так: «Чы эймы десго Басиатыпше, Кушук-ико-Альшагир пши каком жуап ирийтыргам, орк каком ворогус ирийхргам» и т.д. (т.е. «Живущий на нехорошей земле басиатский князь Алыпагир Кучукович князей не удостаивает ответом, а с дворянами не здоровается» и т.д.). Дальше в песне дворяне Кайтукина порицают его нерешительность и свою готовность перейти к Альшагиру.
После этого Сосран Абаев и Кайтукин начинают разными путями испытывать друг друга. Кайтукин обыкновенно лето проводил в своем — охотничьем доме, выстроенном в большом лесу на маленькой поляне, на берегу р.Черен у выезда из Балкарского ущелья. В этом лесу он охотился в одиночестве и никому другому не позволял присутствовать там. В свободное время он любил сидеть на верху большого камня на середине поляны с трубкой во рту, и около него стоял «кубган» — рукомойник.
Это все было известно Абаеву, и он приказал двум своим знаменитым стрелкам-охотникам испытать храбрость Кайтукина двумя способами: спрятаться в лесу на краю поляны и перед сумерками, когда Кайтукин будет сидеть на камне, одновременно выстрелить, и одной пулей попасть в трубку его, а другой в кубган, и если он не испугается, то остаться в лесу, когда Кайтукин пойдет туда на охоту, но так, чтобы он не видел их раньше, чем выскочит зверь. Охотники исполнили в точности это приказание, за что впоследствии и сам Кайтукин подарил им участок земли, которым потомки охотников Аттасаувы и до сего времени владеют.
Храбрость Кайтукина настолько была велика, что он продолжал сидеть совершенно спокойно, когда пулями была сбита, трубка из его рта и опрокинут кубган. В лесу же, когда выскочил испуганный олень, одновременно раздались три выстрела, и все три пули попали в него, и он упал, и одновременно к нему подбежали стрелявшие — Кайтукин и два охотника-балкарца. Кайтукин, взбешенный этой дерзостью горцев, поднял ружье и прицелился в них, в тот же момент и те дула своих ружей наставили в грудь Кайтукина. Тогда Кайтукин опомнился, опустил ружье и вернулся домой, а охотники взяли оленя и тоже отправились в Балкарию и доложили Сосрану о случившемся. После этих проделок Кайтукин решил наказать Альшагира, угнав его овец вместе с пастухами, находившимися далеко от Балкарского общества, за двумя горными хребтами, на пастбище «Хизни-баши», куда можно проникнуть по особому ущелью.
Отправившись туда с людьми, он не решился сразу напасть на кош ввиду преобладающего числа вооруженных. Он оставил своих людей, спрятав в лесу, а сам оделся в костюм простого кабардинца и пешком на ночлег, как охотник, пришел на кош Сосрана. Его приняли, и старшие приказали зарезать барашка ради гостя, который притворялся не знающим балкарского языка.
Разговор перешел на злобу дня, т. е. на Кайтукина и на Абаева, одни говорили, что победит Кайтукин, другие говорили, что, пока жив Сосран, Кайтукину не удастся покорить Балкарию. Тогда в разговор вмешался парень из «аталыков» Сосрана и, испросив предварительно разрешения от старших, сказал так: «Я думаю, что Асламбек Кайтукин, быть может, и храбрый, но не умный человек; если бы он был умный, то вместо того, чтобы вступать в борьбу с Сосраном, искал бы с ним дружбу и, заключив с ним союз; спокойно вместе с молодыми балкарскими таубиями покорил бы всех соседей и получал бы дань с них». Эти слова Кайтукина заставили призадуматься. После ужина старшие легли спать в коше, а молодежь с собаками отправилась к кострам, разведенным вокруг стоянки овец на некотором расстоянии друг от друга. Но скоро Кайтукин услышал единичные выстрелы, раздававшиеся недалеко через небольшие промежутки, он встал, вышел из коша и увидел такую картину: молодежь; находящаяся около костров, вместо того чтобы спать, занималась стрельбой в цель; у одного костра ставили ребра и другие кости съеденного барашка, а находившиеся у другого костра стреляли в эти кости, попадая в них, и это упражнение продолжалось до утра.
Кайтукин понял, что этих стрелков-пастухов легко не возьмешь в плен и баранту они дешево не отдадут, поэтому он не решился привести в исполнение свое намерение и отправился домой, но тем не менее, будучи гордым и избалованный успехами, он решил, прежде чем искать дружбу Сосрана, изучить внутренний порядок управления Балкарии, средства и силы ее и для этого отправил двух своих верных и умных приближенных, по происхождению из кумыков, владеющих балкарским языком, в Балкарию с тем, чтобы они явились в дом Сосрана Абаева как странники и, прожив там год, изучили жизнь и быт балкарцев и самого Сосрана.
Но когда эти послы возвратились через год, рассказали ему, что Сосрану беспрекословно подчиняется все население, сам он имеет значительные средства, имеет сношение с Грузией, Имеретией, все, чего нет в Балкарии, получает оттуда, имеет из молодежи обученное войско, порох выделывают сами, свинец добывают на месте, сам Сосран — человек культурный, у него имеются высокие башни с бойницами, сложенные из извести, устроены подземные водопроводы к его усадьбе и разведен фруктовый сад и т.п. Услышав все это и мнение послов в бесполезности борьбы с Сосраном, Кайтукин завел мирные переговоры с ним, и они заключили союз. Кайтукин предоставил Сосрану право гонять стада Балкарского общества осенью и весной для пастьбы бесплатно на кабардинские земли и ставить «басиат-кош» (лагерь) там, где пожелают таубии, до берегов р.Терек, а Сосран обязался не препятствовать Кайтукину пробираться иногда в соседние общества Безенги и Хулам с целью поживы и угонять быков и баранов на зарез и т.п.
Но Сосран был осторожен, зная, по-видимому, что в международных договорах право сохраняется только за сильным, поэтому в периоды, когда скот находился на плоскости, отправлял туда отряд из молодых таубиев с узденями и стрелками, который становился лагерем ниже хуторов-кошей для предупреждения злого умысла со стороны Кайтукина и вообще кабардинцев. В это же время отряд этот предпринимал путешествие в Чечню, Осетию и др. места за наживой, при этом он нередко увозил и молодых людей, которых делали рабами и рабынями. Лагеря таубиев назывались «басиат-кош», куда являлись нередко для изучения военного искусства молодые люди из соседних дружественных племен и из других горских обществ. Этот порядок существовал до появления русских войск и присоединения Кабарды и Балкарии к России. Но прежде чем говорить о начале соприкосновения с русскими, необходимо упомянуть о взаимных отношениях горских обществ и об отношениях собственно таубиев Балкарского общества к населению селений Геби и Чиори Рачинского уезда Кутаисской губернии.
Балкарское общество, будучи самым большим по количеству жителей и самым сильным благодаря правильному, твердому порядку правления в самом обществе, играло выдающуюся роль. В этом обществе, как было упомянуто, издавна существовал народный суд под названием «Тёре», в котором разбирались гражданские и уголовные дела и решались на основании установившихся обычаев (адатов), а в случае возникновения новых вопросов, не предусмотренных адатами, «Тёре» устанавливал новый обычай, так что этот суд одновременно являлся и законодательным учреждением. В это судилище обращались за разрешением более или менее крупных юридических вопросов по судебным процессам жители и других обществ. Бывали и такие случаи, когда являлись в «Тёре» жители Карачая и Дигории (соседнее осетинское племя). Балкарское общество имело постоянную стражу в своих ущельях, по которым жители сообщались с плоскостью, где поныне существуют сторожевые каменные башни; на перевалах же в Закавказье и в Осетию в летнее время содержался караул.
Кроме этой стражи, существовал отряд войска из молодых таубиев и стрелков, который весной и осенью становился лагерем на плоскости перед входом в ущелье; лагерь этот назывался «басиат-кош», по имени родоначальника балкарских таубиев, куда являлись учиться военному искусству молодые таубии и из других обществ. Этот отряд, охраняя общество и стада его от неприятеля, одновременно командировал партии из молодцов-сотоварищей в разные стороны за наживой, так что войско содержало само себя. Отряд этот зимою, иногда и летом, отдыхал, молодежь скучала, разыгрывались страсти, и если ему почему-либо не удавалось предпринять поход на южную сторону гор — в Сванетию или Имеретию — за наживой, то он частенько обижал своих единоплеменников — безенгиевцев, хуламцев и чегемцев, угоняя у них скот.
Причиной этому отчасти являлись экономические условия, а именно: долина, занимаемая Балкарским обществом, сравнительно обширная, почва ее плодородная, она больше, чем другие ущелья, защищена от северных ветров, климат не так суров и растительность разнообразнее, но ее окружают высокие голые скалы, нет плоскогорий, и в общем удобной для скотоводства земли мало, так что по мере увеличения населения становилось трудно жить, тогда как в других небольших обществах пастбищ много и количество скота увеличивалось. При таких условиях балкарцам приходилось искать средства для жизни в стороне. Эти же условия создали в Балкарии, с одной стороны, военный дух, и часть населения занималась походами на сторону за наживой, причем сами умели делать порох, свинец добывали в своих горах, железные и вообще металлические изделия и оружие, даже заграничные, получали из Закавказья, а с другой — создали ремесленников — каменщиков, кузнецов, слесарей и даже оружейных мастеров, которые отправлялись на заработки в другие горские общества и в Кабарду.
Чтобы спасти себя от нападений балкарцев, таубии других обществ поспешили сродниться с балкарскими таубиями путем совершения браков, а простые роды тех обществ прибегали под покровительство балкарских таубиев, становясь их эмчеками, платя им за это известную дань и воспитывая их детей. В последнем случае они делались «аталыками» таубиев, что означает воспитатель, и это было основано на обычае или, правильнее, на понятии, по которому для жен таубиев считалось стыдом кормить своих детей грудью своей и с 1-го же дня рождения детей отдавали на воспитание-кормление в дом своих подчиненных, где имелись женщины с новорожденными детьми, эти-то кормилицы считались «аталыками»; это аталычество не успело еще, и теперь выйти из моды окончательно. Впрочем, после неудачной попытки знаменитого кабардинского князя (шли) Асланбек Кайтукина покорить балкарцев во времена олийства Сосрана (Альшагира Кучуковича) Абаева начали искать покровительства балкарских таубиев и некоторые из самих кабардинцев, и из осетин различными путями, и брали на воспитание их детей, делаясь их аталыками, и сейчас есть еще живые балкарские таубии, кормилицами, т. е. аталыками которых были кабардинцы и осетины, много и других данных, говорящих о значительном влиянии балкарских таубиев, но чтобы не быть голословными, приведем один из множества достоверных случаев. В Кабарде есть старинные и сильные — дворянские фамилии, которые иногда отказывались подчиняться своим князьям, которым принадлежала верховная власть. Фамилии эти называются «тлекотлеш», происходящие из двух слов: «тлек» — род и «тлеш» — сильный. Однажды кабардинские князья Атажукины успели вооружить народ против сильной, родовитой фамилии Кудинетовых и хотели их истребить и завладеть их состоянием и аулами, тогда Кудинетовы бежали в Балкарию под защиту таубиев, потомков Басиата. Басиаты их приняли, устроили у себя, и молодые Кудинетовы, отправляясь с молодежью таубиев в лагерь «басиат-кош», предпринимали вместе с ними походы за наживой, отличаясь храбростью; молодежь фамилии Атажукиных, лишившись храбрых молодых Кудинетовых, не могла соперничать в походах с таубиями и стала просить старших помириться с Кудинетовыми и вернуть их в Кабарду, и когда отцы не согласились на это, они сами перебежали в «басиат-кош». Тогда только князья Атажукины заключили мир с Кудинетовыми, возвратив им все захваченное их имущество, и последние возвратились в Кабарду, но предварительно они и балкарские таубии, потомки Басиата, побратались, т. е. поклялись быть братьями и вперед защищать друг друга и умереть там, где умрет другой. На туземном языке это называется присяжное фамильное братство и не теряет силу, доколе существуют роды. Пожилым Кудинетовым и балкарским таубиям это известно и поныне.
Перейдем теперь к описанию отношений, бывших между балкарцами и жителями Рачинского уезда Кутаисской губернии и кутаисскими евреями, которых балкарцы называют «урья». В начале очерка было сказано, что горцы Нальчикского округа имели торговые сношения с Закавказьем еще в старые времена. Так, крестьяне селений Геби и Чиори Рачинского уезда, названные горцами «малкар-эбзе», главным образом, издавна доставляли через главный снеговой хребет в Балкарию товары — шелковые и бумажные материи и металлические изделия — или приводили с товарами купцов из кутаисских евреев и меняли свои товары на черкески, бурки, войлоки, шкуры, шерсть и т. п. балкарские изделия, а иногда являлись с деньгами — сначала грузинскими и турецкими монетами, а после русскими — и покупали крупный и мелкий скот. Товары эти из Балкарии перевозились в другие горские общества. Несомненно, в старые времена торговцам не совсем было безопасно переходить с товарами и деньгами через снежные горы в чужую страну и вести там торговлю, или же в случае опоздания, непогоды даже зимовать. Это-то обстоятельство послужило причиною тому, что малкар-эбзе стали еще в древние времена данниками балкарских таубиев на эмчекском праве: точно в таком же положении находились и кутаисские купцы «урья». По мере размножения и разделения таубиев на отдельные роды и семейства они делили своих закавказских эмчеков между собой так же, как своих подданных и свое имущество, объявляя о том эмчекам, так что последние знали, кто кому из таубиев должен платить дань. Таубии настолько серьезно защищали этих эмчеков и их интересы, что они совершенно свободно бывали во всех горских обществах и в Карачае и вели торговлю, не подвергаясь никаким обидам. Эти отношения сохранились до начала 70-х годов XIX века. Размер дани определялся по состоянию крестьянина-торговца и количеству товара купцов-евреев, и по количеству голов скота, покупаемого на деньги, или дань платилась натурой. Кроме того, эмчеки должны были привозить ежегодно определенное количество железных лемехов по известной величине для плугов, а также известное количество медных котлов; кроме всего этого, молодые таубии после женитьбы отправлялись со свитой в селения Геби, Чиори, где эмчеки устраивали для них торжественное угощение, и каждый подносил молодому таубию в подарок какую-либо вещь по своему состоянию и подарок этот назывался «берне». Когда таубии сами гоняли для продажи лошадей и скот в Закавказье, то тамошние эмчеки сопровождали их в качестве прислуги и переводчиков, причем таубии вели дружественные сношения с высшими сословиями Кутаисской губернии, встречая у них радушный прием, даря им лошадей и принимая от них подарки.
Горцы в силу природных условий занимались и занимаются преимущественно скотоводством. Хлеб же сеют — и то только ячмень, овес и немного яровую пшеницу — на низменных, более или менее удобных клочках земли, которые очищаются от каменьев, удабриваются навозом и искусственно орошаются водой. Климат в горах довольно суровый, лето короткое, зима длинная, и хотя очень больших морозов в долинах не бывает, но часто бушуют ветер, и в период коротких дней солнце поздно встает для аулов и рано заходит. Лесов мало, а в некоторых ущельях их уже нет вовсе. Несмотря на все эти неблагоприятные условия, горцы не жаловались на бедность благодаря крайнему своему трудолюбию, скромной и здоровой жизни и привычке удовлетворяться малым. Благодаря климатическим условиям и трезвой жизни горцев болезней в горах не встречалось, и народ был здоровый, только в последнее время были занесены туда лихорадка, брюшной тиф, разные характерные накожные болезни, а в настоящее время даже и сифилис. Горцы, или скорее горянки, издавна умели приготовлять себе одежду из овечьей шерсти и обувь из шкур, а излишек этого сырья меняли на бумажные и шелковые ткани. Пищу горцев составляли ячменный чурек, молочные продукты и мясо, а питье — домашнее пиво из ячменя, буза из овса (род русской браги), «айран» и «гыпы» (кефир) из молока.
Народ не был угнетен и забит, так как высшее сословие относилось гуманно, благодаря чему до сих пор сохранились довольно хорошие отношения между сословиями, поэтому горцы были довольны своей жизнью и имели досуг для того, чтобы устраивать народные веселья: танцы на открытом воздухе и игры, в которых принимали участие взрослые люди, даже старики и старухи, но теперь, следствие различных жизненных условий, эти народные увеселения и игры вывелись, и жизнь горцев стала однообразнее и скучнее… В отношении нравственности горцев, можно сказать, смело, что было время, когда горец и горянка не допустили бы мысли, что кто-нибудь мог нарушить супружескую верность, или кто-либо позволил себе увлечь женщину или девушку, несмотря на то, что до зрелого возраста обоего пола браки не совершались, почему народ был крупный и здоровый. Так называемый обычай увозить девушку явился сравнительно недавно. Горцы были правдивы и вполне хозяевами своего слова, не имели понятия о письменных обязательствах и ответственности в будущем. В летнее время, когда весь народ занят полевыми работами, скот и лошади в горах ходили без присмотра, замков в дверях не существовало, но воровства почти не было, несмотря на отсутствие уголовного наказания; но если бывали случаи краж в своих пределах и на кого-нибудь падало подозрение, то нелегко было вору оправдаться: невинность его должны были подтвердить под присягой десять человек, вполне добросовестных, по назначению суда или потерпевшего, а именно: один из таубиев, а остальные из родственников обвиняемого по мужской и женской линии и посторонних лиц того сословия, к которому принадлежал обвиняемый. В случае уличения виновного он платил хозяину тройную цену стоимости краденого и штраф в пользу общества. Редко случались убийства и поранения при трезвой жизни горцев, но если они случались, то правители и старики принимали меры к немедленному примирению сторон, присуждая с виновной стороны в пользу правой или потерпевшей плату за кровь, за поранение, издержки и т.п. согласно установившимся адатам и обычаям, и дело кончалось этим, так что в Балкарии враждующих между собой народов, фамилий и семей бывало очень редко. Горцам Балкарии, как сказано выше, приходилось иметь дело с другими соседними племенами, и не осуждалось, если молодежи удавалось угонять от неприятелей скот, захватывать другое имущество и увести даже людей в рабство, но заниматься — воровством у себя считалось позором и низостью. К сожалению, нравы горцев теперь изменились и отчасти изменились экономические и жизненные условия.
Несомненно, горцы Нальчикского округа, или, правильнее, таубии, имели понятие еще в древние времена о Русском государстве и силе его, называемом тогда ими «Московией», прежде чем они непосредственно столкнулись с русскими войсками благодаря своим сношениям с Грузией и Имеретией, откуда вместе с иностранными товарами приходили и политические вести. Поэтому, а также принимая в соображение, что Грузинское царство присоединяется к России, как только дошел слух до гор о прибытии русских войск к границам Северного Кавказа, так сейчас же таубии выбрали по одному представителю от каждой таубиевской фамилии и командировали их к главнокомандующему русской армией, которого они, пробравшись через Кабарду, застали на месте, где ныне стоит город Ставрополь Кавказский, названный туземцами «Шет-Кала», что означает на кабардинском языке «шет»- стул, скамейка, «кала» — крепость. Депутация эта заявила главнокомандующему, что таубии желают присягнуть русскому «белому царю» и привести к присяге свои народы, с тем, чтобы за таубиями были сохранены их права по отношению к подвластному им населению и право их на земли и чтобы религия и обычаи народа не были тронуты.
Главнокомандующий русской армией охотно принял предложение представителей горских племен, их присягу на верноподданничество и донес на высочайшее имя, что «старшины» (по какой-то странной ошибке таубии были названы старшинами) народов Малкар (Балкар), Безенги, Хулам, Чегем и Баксан (Урусбий) присягнули на верноподданничество и привели к присяге свои народы… Государь повелел принять это подданство и считать присоединенными к России эти народы. Таким образом, горские общества Нальчикского округа, т.е. Балкарские, стали частью русской империи, но во внутреннем управлении горских обществ долгое время изменений не было. Они по-прежнему управлялись своими олиями, и народ жил мирно, исполняя требования русского правительства. Только в 90-годах XIX столетия из территории горских обществ был образован один административный участок и начальником участка был назначен офицер из осетин, некто Хориев, но и он до смерти старых олиев почти не вмешивался во внутренние общественные порядки. Название «сельское (аульное) общество» аулы Балкарии получили в 1870 году, по издании бывшим начальником Терской области грифом Лорис-Меликовым так называемого «Положения об управлении сельскими (аульными) обществами», утвержденного наместником Кавказа в 1870 году 30 декабря, которое и поныне служит руководством. Переписка вначале велась на арабском языке, и поэтому при областном правлении, окружных управлениях и участковом начальнике имелись и письменные переводчики. Должности этих переводчиков, будучи штатными, в областном и окружном управлениях сохранились и до сего времени, хотя в сельских (аульных) правлениях имеются давно русские писари и переписка ведется на русском языке. По упомянутому положению аульные суды дела решают до сих спорный по обычаям и адатам и по шариату, в последнем случае — при участии эфенди. Крупные же дела разбирались в так называемых «горских сословных судах», заменивших собой суды — балкарское «Тёре» и кабардинское «Махкеме», но об этих судах, имевших и имеющих важное значение для народа, необходимо поговорить подробнее.
По принятии русского подданства молодые таубии охотно начали поступать на военную службу, многие из них принимали участие в рядах русских войск во время Венгерской кампании русско-турецкой войны в 50-х годах и в покорении Западного Кавказа. Детей таубиев в те времена брали для обучения в кадетские корпуса, а юношей в конвой Его Величества и вольноопределяющимися в части войска наравне с русскими дворянами. Для детей же таубиев и привилегированных кабардинских сословий учреждена была так называемая «горская школа», ныне преобразованная в реальное училище.
В 1852 году по высочайшему повелению была послана на казенный счет депутация из таубиев в Петербург к государю императору Николаю Павловичу. Депутация эта, между прочим, просила государя о присвоении им старинного их звания — таубиев, что значит в переводе — князь гор, и относительно прав таубиев на земли. Депутаты были произведены в офицеры с назначением им пенсии от государства. Последствием просьбы депутации, между прочим, был высочайший приказ о присвоении высшему сословию балкарских горских обществ звания «таубии». Относительно же порядка землевладения в горах имеется высочайше утвержденный проект Кавказского комитета, в котором, между прочим, сказано оставить в горских обществах Нальчикского округа тот порядок землевладения, который там застало русское правительство. Поэтому каждый горец и поныне владеет тем же, чем владели его предки и он сам.
Между территорией горских обществ и плоскостными землями, занятыми, с одной стороны, Кабардой, с другой — Осетией (границей с юга служит Главный Кавказский хребет), проведена чинами областного межевого управления при участии депутатов от заинтересованных сторон пограничная межа в 1880 году, так как плоскостные земли в 1860 г. были признаны казенными, часть которых отведена в наделы кабардинским и другим селениям, часть пожалована частным лицам, а остальная (горная полоса и лес) часть в 315 000 десятин — в вечное и потомственное владение Большой и Малой Кабарды и 5 горских обществ (Балкарии) Нальчикского округа на общинном праве владения. Но поземельных вопрос в горах окончательно не решен. Частные владельцы и общества документами не снабжены, и вопрос этот настолько серьезен и своеобразен, что нужно сказать несколько подробнее, как о вопросе, выясняющем, между прочим, и современное экономическое положение горцев…
Освобождение холопов (крестьян) в горских обществах последовало формально в 1867 году, а освобождение дворовых (казаков и карабаш) фактически совершилось еще через 6 лет, так как они обязаны были выплатить сами владельцам определенные выкупы или отработать им — мужчина 5 лет, а женщины 6 лет — после формального освобождения, но платить было нечем. При освобождении крестьян никаких недоразумений не происходило благодаря тому, что влиятельные из таубиев сами помогали делу, а главным образом играло большую роль умелое действие начальника области Лорис-Меликова, руководимого наместником Кавказа великим князем Михаилом Николаевичем».
Освобождая своих холопов, таубии пожелали оставить их на тех же местах, где они жили раньше, и оставили в их владении навсегда часть земель, которыми они пользовались до освобождения, и в освободительных свидетельствах, выданных холопам высшей кавказской администрацией, а также в так называемых «холопских» книгах, которые должны храниться в местных административных учреждениях, обозначены участки земель, оставленные крестьянским семьям.
Имея в виду это и вообще заслуги и преданность престолу таубиев, а также принимая в соображение, что они, размножаясь, разделились на отдельные семейства, разделив свои земли на клочки, и средства их истощились в силу отсутствия привычки к черной работе, кавказская администрация возбудила ходатайство о пожаловании таубиям, в виде вознаграждения за уступленные ими холопам земли, участков из свободных земель в Нальчикском округе. Таубиям высочайше пожаловали в 1877 г. землю мерою около 7 тысяч десятин, считая на каждую семью по 50 десятин на высотах, близ границы Кубанской области, в местности «Эшкакон».
Земли эти — представляя из себя летнее пастбище, негодные для посевов и поселения — бесценны, тем более, что они находятся далеко от места жительства таубиев, на расстоянии около 200 — 300 верст. Таким образом, настоящее положение таубиев в материальном отношении, за частными исключениями, очень и очень незавидное. Это-то плохое экономическое положение в связи с отсутствием местных школ и вообще образования послужило и служит, главным образом, причиною тому, что, начиная с 60-х годов прошлого столетия, во-первых, молодые таубии начали, к сожалению, заниматься конокрадством, заменяя этим занятием, прежнее удальство своих предков в борьбе с враждебными племенами, и, во-вторых, по временам у таубиев является желание бросить свою любимую родину и уйти в Турцию, где их никто не знает.
Приступая к описанию порядка землевладения в горских обществах и современного экономического положения народа, необходимо привести историческую справку, взятую из официальных бумаг и верно рисующую картину землевладения и экономического положения Балкарии.
Главнокомандующий Кавказской армией великий князь Михаил Николаевич писал военному министру в отзыве своем от 25 июля 1867 г. за №3569: «Вашему Высокопревосходительству известно,- что определение поземельных прав горцев Северного Кавказа всегда составляло предмет особой заботливости Кавказского начальства, но по военному положению края все распоряжения наши по земельным делам горцев, вызванные большей частью лишь военными соображениями, имели характер временных мер и с окончанием войны не могли уже удовлетворять ни видам правительства, ни потребностям горцев. Чтобы прочно устроить наше управление в крае, положить залог к вещественному улучшению быта горцев, а следовательно, и к нравственному развитию их, необходимо было уяснить в горских обществах поземельные отношения и положительно определить права как целых обществ, так и частных лиц на поземельную собственность. Несмотря, однако, на очевидную необходимость определения такого права, в особенности в тех горских обществах, где случайностями войны — разрушился старый порядок владения землями и не установился еще новый, мы вынуждены были поступить в этом деле с особенной осторожностью, ибо в неуспокоенном еще и крайне недоверчивом горском населении самые благие намерения правительства могли бы произвести вредные толки и даже мятежные вспышки.
Кроме того, с одной стороны, неустановившееся после войны положение населения, а с другой — недостаток средств для сбора необходимых данных и для производства как хозяйственных съемок в районе горских земель, так и размежевания этих земель были также причинами весьма малого успеха в деле обеспечения горцев в поземельном отношении. По вступлении моем в командование Кавказской армией я обратил особенное внимание на правильное распределение земель, занятых горцами Северного Кавказа, и разновременно сделал по этому предмету нижеследующие распоряжения по Терской области…» Сущность результатов, достигнутых по этому делу до настоящего времени в Большой Кабарде и сопредельных с нею горских обществах, заключается в следующем: горские общества Большой Кабарды — Балкарское, Безенгиевское, Хуламское, Чегемское и Урусбиевское, имея единственным источником богатства скотоводство, находились в крайне стесненном положении в хозяйственном отношении по недостатку в районе их земель, удобных для осенних и весенних пастбищ, и хотя они пользовались означенными пастбищами на плоскости Большой» Кабарды, но всегда терпели при этом притеснения со стороны кабардинцев. Поэтому были подробно рассмотрены нужды означенных обществ и определена потребность их в осенних и весенних пастбищах на плоскости Большой Кабарды. Составленным в 1864 г. проектом разграничения горских обществ с Большой Кабардой было предложено отодвинуть от нагорной полосы часть границы кабардинских земель, предоставив, таким образом, горским обществам пастбища в плоскостной части, а кабардинцев вознаградить за имеющие отойти от них земли двумя участками так называемой кардонной земли, находящейся в их пользовании, но окончательно за ними не закрепленной. Главные условия таких предположений, сообщенных мною Вашему Высокопревосходительству в отношении от 13 апреля 1864 г. за №508, как видно из отзыва Вашего от 29 мая того же года за № 3886, были удостоены Высочайшего утверждения. Поэтому в том же 1864г. я предписал начальнику Терской области вменить в обязанность комиссии по разбору личных и поземельных прав туземцев вверенной ему области и приступить при депутатах со стороны кабардинцев и каждого из вышепоименованных горских обществ к проведению к натуре и съемки пограничной линии* между Кабардою и означенными обществами, сообщив при том, что к окончательному укреплению за кабардинцами предназначаются участки по Золке и Етоко и кордонные земли, лежащие между реками Малкой и Кичи-Малкой и Эшкаконом, за исключением так называемого Эшкаконского участка, который должен был оставаться в ведении казны, для будущих видов правительства. Приступив к исполнению вышеизложенного, комиссия по разбору личных и поземельных, прав туземцев Терской области приняла в основание своих действий акт, составленный 20 августа 1863 г. депутатами от всех свободных сословий Большой Кабарды, которым они заявили, что земли Кабардинского общества составляют достояние целого народа, и что они желают пользоваться ею на общинном праве владения. Хотя фактически земли Большой Кабарды считались разделенными между княжескими фамилиями и по роду существующих в этом племени сословных отношений можно было бы предположить, что на упомянутые земли предъявит свои права как на частную собственность привилегированный класс населения Большой Кабарды, по-видимому, издавна распоряжавшийся землями по своему усмотрению**, я признал необходимым воспользоваться упомянутыми заявлениями кабардинцев (т. е. он воспользовался актом 20 августа 1863г.) и установить в этом племени порядок пользования землями преимущественно общинный, предназначив, однако, заблаговременно некоторую часть земель для раздачи по усмотрению правительства в частную собственность кабардинским же уроженцам.»*
Все эти распоряжения и предположения кавказского наместника в августе 1867г. были через Кавказский комитет внесены на Высочайшее утверждение и журнальное постановление по этому делу Кавказского комитета, Высочайше утверждено 12 ноября 1867 года.
Замечательной верностью, беспристрастностью и полным знанием дела отличается взгляд бывшего военного министра генерала — адъютанта Милютина на земельный вопрос в горских обществах Нальчикского округа. Так, он 25 октября 1869 года за №358, представляя в Кавказский комитет проектную карту распределения земель Большой Кабарды, список кабардинских аулов и список частных лиц, представленных к наделению землей, между прочим, по отношению к упомянутым горским обществам, писал следующее:»… 4) затем по предмету разграничения земель горских обществ с Большой Кабардой, при ближайшем рассмотрении вопроса о том, каким образом могла быть отодвинута по плоскости Кабарды граница земель горских обществ, чтобы, согласно. Высочайше одобренным в 1867 году предположениям, отделить этим обществам из кабардинских земель необходимое для них количество земель, удобных для осенней и весенней пастьбы стада, оказалось, что таким изменением границы нельзя удовлетворить потребности горских обществ в осенних и весенних пастбищах, потому что смежные с землями горских обществ кабардинские земли, из которых предполагалось отделить лишь названным обществам необходимое количество пастбищ, служа продолжением ущелий, занятых горскими обществами, во многих местах покрыты сплошным лесом и вообще подвержены сильным холодам, через что неудобны для осенней и весенней пастьбы стад, в чем, главным образом, и нуждаются жители названных обществ, имея достаточное количество летних пастбищ в районе своих земель**. Вследствие этого после самого строгого изучения потребностей горских обществ в пастбищных землях, а также после неодносторонних суждений способов удовлетворения таковых потребностей окончательно предположено: а) укрепить за горскими обществами все земли, искони составляющие их собственность и границы которых ныне с достаточностью известны; б) дозволить горцам бесплатно пользоваться для пастьбы стад и устройства зимовников общественными кабардинскими землями, не вошедшими в район аульных наделов, за исключением тех участков, которые будут признаны частной собственностью разных лиц, в) образовавшиеся в горских обществах, преимущественно из освобожденных чагаров и казаков (крестьянские сословия), 400 безземельных семейств выселить в Большую Кабарду и г) воспретить горцам* безвозмездное занятие пастбищ в границах кабардинских аульных дач, так как потребности горцев в пастбищах удовлетворяются предоставлением им права свободного занятия пастбищ в районе земель, не вошедших в район аульных наделов и оставленных в нераздельном пользовании кабардинцев». При составлении таковых предположений, между прочим, приняты в соображение нижеследующие данные: занятая горскими обществами местность состоит из скалистых и высоких хребтов, вершины которых покрыты или вечными, или лишь на небольшое время в году стаивающими снегами. Ребра этих гор-хребтов удерживают скалистый и малопроизводительный характер почвы своих вершин, и только самое дно ущелий и прилегающие к нему низменные части скатов представляют удобства для земледелия, но не иначе как при тщательном удобрении земли местами и местами при искусственном орошении.
Все земли в районе горских обществ составляют собственность или целых обществ, или частных лиц. К 1-й категории земель, т.е. к общественной собственности, преимущественно относятся пастбищные и частью сенокосные места*, а ко 2-й категории — весьма ограниченное количество пахотных и покосных земель и земель, находящихся под усадебными местами-оседлостями.
«Родящегося в горах хлебного зерна, исключительно ячменя, в обыкновенные годы достает для горского населения на два месяца. Посевы пшеницы и проса по краткости в горах теплого времени невозможны. Но, несмотря, однако, на такие невыгодные условия жизни в горах, жители, за исключением тех, которые не имеют в горах ровно никакого хозяйства, сочли бы высшей степенью наказания для себя выселение их в более удобную местность, потому что они сроднились со здоровым горным климатом, и имеют средства к безбедному существованию в горах»**.
«По собранным сведениям, население горских обществ состоит из 1020 дворов, в которых, полагая средним числом, на 6
душ обоего пола на каждое семейство, можно считать всего 6120 ДУШ…»
«Независимо от вышеизложенных вопросов был обсужден вопрос о правах тех жителей горских обществ и Большой Кабарды, которые приобрели в прежнее время или покупкою у кабардинских князей, или исключительным давним владением незначительной величины участки, находящиеся в нагорной полосе земель кабардинской территории, оставляемых по составленному ныне проекту в нераздельном владении кабардинцев. Хотя кабардинские князья не имели права продавать какие бы то ни было участки из общественных земель (они стали общественными после акта 20 августа 1863г.), но так как факт продажи по произвольно присвоенному князьями праву тем не менее совершился и так как некоторыми незначительными участками частные лица из кабардинских уроженцев долгое время распоряжались как родовой своей собственностью, то определено оставить за горцами и кабардинцами, предоставившими в течение назначенного для сего срока удовлетворяющие народному обычаю документы о праве на владение участками, таковые участки как частную собственность указанных лиц и представленные документы заменить временными свидетельствами областной поземельной комиссии на право владения участками».
Как видно из приведенных выдержек, сообщений бывшего наместника на Кавказе и доклада бывшего военного министра генерал-адъютанта Милютина Кавказскому комитету, русское правительство на основании тщательно собранных и проверенных сведений признало полстолетие тому назад существование в сопредельных с Большой Кабардой горских обществах — Балкарском, Безенгиевском, Хуламском, Чегемском и Урусбиевском — права собственности на земли, как отдельных лиц, так и целых обществ и, кроме того, признав, что у них собственной земли недостаточно, нашло нужным тогда же дать им удобные земли на плоскости Кабарды, причем, как сказано еще в упомянутых докладах, предложено было два кабардинских аула — Мусы Кожокова (Верхнее — Кожоковское) и Тохтамышево, расположенных у двух главных входов в горные ущелья, перевести с низовья, чтобы очистить земли для горцев.
Посмотрим, насколько правильны и справедливы были те сведения, которые убедили великого князя и военного министра в необходимости признать за горцами права собственности на их землю, оставить в силе искони существующий там порядок землевладения и, кроме того, прирезать им земли из кабардинской плоскости.
Если даже допустить, что число дворов показано, верно, то число душ определено ошибочно, так как до последнего времени горцы избегали семейных разделов и число душ в семействе доходило нередко до 20-30, а иногда и до 40 человек. По официальным сведениям (кавказский календарь за 1910г.), за 1908г. в одном собственно Балкарском обществе считается 7017 душ обоего пола, между тем, с 60-х годов прошлого столетия из этого общества переселилось с причислением в кабардинские аулы несколько сот дворов. Сейчас в 5 обществах и в новых 4 аулах Кашкатау, Чежок-Кабак, Гунделен и Хабаз образовалось из безземельных жителей старых обществ около 25 000 душ обоего пола.
Названные горские общества занимают верховья р. Черека, Кичи-Черека (главный приток первой и названный «Кичи», т.е. младший Чегема и Баксана, сливающихся в нижнем течении между собой и с р. Малкой, а затем с р. Тереком, впадающим в Каспийское море, и берущих начало у ледников Главного Кавказского хребта. Эта часть Кавказского хребта самая высокая и составляет как бы центр. Здесь сгруппированы известные снеговые высоты: Эльбрус (по-горски — Минги-Тау), Коштан-Тау, Дых-Тау и малоизвестные для негорцев Рчи-Уашки-баши, Катын-Тау и т. п. Эти великаны, покрытые вечными снегами и окруженные необозримыми пространствами вечных льдов, у подножий обставлены такими не менее высокими скалистыми горами и так близко друг от друга, за исключением Эльбруса, что трудно сразу отличить от окружающих вершин, почему они и мало известны публике. Узкие ущелья, образовавшиеся между этими высотами по течениям названных рек и их притоков, тоже настолько высоко стоят от уровня моря, что горские аулы расположены в них на высоте от 3 до 5-6 тысяч футов над уровнем моря. Следовательно, для всякого должно быть ясно, что здесь климат суровый и богатой растительности быть не может, тем более, что ущелья, занятые нашими горцами, от южных теплых ветров закрыты непрерывной цепью главного снегового хребта. Лето, или, правильнее, весна, лето и осень вместе продолжаются на дне ущелий до 4-5 месяцев.
Насколько велики пространства сравнительно низких, годных для обработки и для дворовых мест в этих горах можно судить по следующим данным*. В этих горах других земельных мер не существует, кроме так называемых «кулач», «аякъ-узун», «таш-орун», «черен-орун», «гебен-орун и т. п.; «кулач» — значит, обхват — около 2-2 1/2 аршина; «аякъ-узун» — длина ступни ноги; «таш-орун» — место под один камень; «черен-орун» — пахотное место, дающее одну копну хлеба; «гебен-орун» — место, дающее одну копну сена. Цены на земли следующие: квадратный сажень дворового ровного места стоит не менее 50 руб. и дороже, стоимость одной десятины пахотной или покосной земли, требующий удобрения и орошения, доходит от одной до двух тысяч рублей. Почва настолько тощая и каменистая, что без периодического унавоживания, по крайней мере, через 2-3 года, посевы ничего не дают, почему навоз в аулах горских обществ продается корзинами.
От частых сухих ветров, при малейшем нагревании солнца эта тощая почва в ущельях быстро сохнет настолько, что без искусственного орошения не растут ни трава, ни хлеб; орошение стоит немалых трудов и затрат. Маленькие ручьи летом высыхают, поэтому воду надо брать из речек, которые берут начало у ледников, далеко от орошаемых участков, на высоте, в верховьях речек, и так как не везде возможно проводить воду по искусственным каналам на грунте, то приходится проводить по трубам или желобам, установленным по выступам скал и на искусственных столбах. Эти водопроводные сооружения устраиваются или целыми обществами, или группами семейств, а затем каждый хозяин отводит из общей канавы к своему клочку земли отдельную канаву. Во время периода орошения посевов и покосов соблюдается строгая очередь между хозяевами, так как всем одновременно не хватает воды. В этих горах почти нет клочка земли пахотной, покосной и усадебной, на который не был бы положен сравнительно большой труд для того, чтобы можно было извлечь из него какую-либо пользу.
Нетрудно понять, что эти природные условия гор создали в самом начале появления там человека прочную поземельную собственность, ибо каждый человек отвоевывает у природы землю путем культивирования ее неимоверным и систематическим трудом, и кусок этот, натурально, не мог принадлежать другому лицу. Понятие о собственности на землю у горцев настолько сильно развито, что они бы очень удивились, если бы им сказали, что есть в горах удобные земли и места, не составляющие чью-либо частную собственность. Укажем еще на веские данные, доказывающие существование в горских обществах права собственности на земли. В этом народе с незапамятных времен и поныне существуют и действуют обычные поземельные права под названием «бегенда», «ортак», «эмчеклик» и т. п. Бегендное право заключается в том: собственник земли (жер-иеси), нуждаясь в деньгах или в другом движимом имуществе, отдает свой участок земли другому лицу за известную сумму или предметы на неопределенный срок или, правильнее, бессрочно с тем, чтобы взявший участок в бегенду и его потомки были вправе пользоваться участком до того времени, пока собственник земли или его наследники не возвратят им полученную от них бегендную сумму, т. е. заимодавец получает от должника в виде процентов доход с участка до уплаты ему долга. Договор на бегендном праве срока не имеет, и бегенда иногда продолжается десятки, и даже сотни лет, причем другим лицам в собственность, оставляя бегендное право за кредитором*». В случае возникновения спора между собственниками земли и бегендаторами первый должен, согласно обычаю, доказать свой иск или свидетельскими показаниями, или письменными договорами, в случае же отсутствия таких данных ответчик должен принять присягу в том, что ни его предки и ни он спорный участок не получали на бегендном праве. Ортак заключается в том, что собственник земли, не имеющий почему-либо возможности обрабатывать свои земли, отдает их другим лицам на неограниченное число лет на условиях, чтобы взявшие их лица охраняли границы участков, содержали исправно огороды и водопроводные канавы, удабривали и орошали и половину скошенного сена или снятого хлеба с участков ежегодно натурою отдавали собственнику земель. В некоторых местах собственнику отдают одну треть или две трети дохода с участка, что зависит от качества и местонахождения участка, а также от степени трудности орошения, удобрения и ежегодной уборки камней. Ввиду сохранившегося и поныне в горских обществах родового быта преимущественное право на покупку, на бегендное и ортакское право земель и усадеб принадлежит родственникам по мужской линии собственника недвижимости, а затем смежным владельцам.
Чтобы объяснить сущность эмчекского поземельного права, необходимо еще раз более подробно помнить, что население горских обществ разделяется на несколько сословий: высшее — таубий, среднее — карауздень или каракиши, третье — чагар и кул (крестьянские сословия) и, наконец, казаки и карабаши (рабы и рабыни). Таубиям принадлежала верховная власть, и, конечно, они являлись более крупными владельцами — собственниками земель; каракиши находились в известной зависимости от таубиев; название же остальных сословий определяет их социальное положение; но и чагарам (крестьянам) не возбранялось иметь недвижимость, так что не было почти крестьянина, не имевшего собственного двора и какого-нибудь клочка земли, приобретенного тем или другим путем в собственность. Были даже и такие крестьянские семьи, которые имели больше многих каракишей**. После же освобождения их, последовавшего в 1867 г., многие из крестьян приобрели участки земель путем покупки и на бегендном праве от таубиев, и в настоящее время поземельное положение таубиев, за малым исключением, не лучше положения некоторых бывших их крестьян.
Эмчекское право создалось на такой почве: таубий отдавали, преимущественно каракишам, в бессрочное пользование участки своих земель. Получивший такой участок обязан был собственнику — таубию, во-первых, отдавать известную часть калыма при выдаче замуж своих сестер и дочерей за все время пользования полученным участком, и, во-вторых, оказывать личные услуги, называясь «эмчеком его», таубий же, кроме того, покровительствовал своему эмчеку и всегда являлся его защитником. Каждая таубиевская фамилия имела своих узденей и каракишей, которые несли известные личные и материальные повинности по отношению к своим таубиям. Последние иногда обижали их, поэтому уздень или каракиши одного таубия становился эмчеком другого таубия, чтобы, кроме получения от него земли на эмчекском праве, иметь еще защитника от самоуправства со стороны своего таубия. Но эмчек имел право во всякое время возвратить эмчекский участок земли его собственнику и освободиться от эмчекских обязанностей. Таубий тоже был вправе отобрать свой участок при неисполнении эмчеком своих обязанностей. Вот это и называется эмчекскими поземельными правами и отношениями, которые и до сего времени сохранились между некоторыми фамилиями и родами.
Эти народные поземельные права и отношения, установившиеся в незапамятные времена, доказывают существование издавна в горских обществах ясного понятия о праве собственности на землю и самом праве. Пустопорожние места, негодные для обработки по скудности почвы, по месту расположения и другим причинам и изображающие выгоны со скудной растительностью, а также некоторые летние пастбища составляют общее достояние или же каждого отдельного поселка, составляющего часть общества. Здесь необходимы некоторые разъяснения. Границы территории горского общества со стороны соседних народов издавна точно установленные, точно так же имеются определенные границы между самими 5 обществами. Мало этого, так как каждое горское общество состоит из отдельных поселков (аулов), отстоящих друг от друга на расстоянии от нескольких до нескольких десятков верст, то каждый поселок владеет своим собственным выгоном или группа поселков имеет свое пастбище, как например, группа поселков, называемая «Верхняя Балкария», Балкарского общества имеет собственное пастбище под названием урочище «Штулу», которым не имеют права пользоваться жители нижних поселков Балкарского общества.
Полагаем, что приведенные данные достаточно подтверждают правильность взгляда и заключения, бывших наместника Кавказа и военного министра в отношении землевладения и экономического положения, добровольно принявших русское подданство горских обществ, т.е., что в этих обществах земли составляют собственность или частных лиц, или целых обществ, что, в общем, у бегендное этих горцев ощущается недостаток в земле для поддержания своего безбедного существования и что (даже в 60-х годах XIX века, когда там было в два раза меньше населения, чем теперь) необходимо им прирезать земли из плоскости кабардинских земель.
Посмотрим теперь, приведены ли в исполнение, когда и как. Высочайше утвержденные проекты, основанные на представлениях кавказского наместника полвека тому назад, и в каком положении находятся в настоящее время горцы Нальчикского округа в отношении обеспеченности землей.
В 1863 году «свободными» кабардинскими сословиями заявлено было, как говорится в отзыве кавказского наместника, что в Кабарде не было частной земельной собственности, и на основании этого заявления, выраженного в акте 20 августа 1863г., все кабардинские земли были признаны государственными. Но в правильности этого заявления сомневался и сам наместник, что усматривается из его же отзыва, выдержки из которого были приведены выше, теперь же достоверно известно, что Кодзоков, бывший председатель комиссии по разбору личных и земельных прав туземцев Терской области и «правая рука» начальника области Лорис-Меликова по управлению туземным населением, будучи сам по происхождению кабардинцем, немало работал в деле подачи упомянутого заявления высшими сословиями Кабарды и достиг этой цели через посредство некоторых влиятельных лиц из кабардинских князей, и дворян, которые, кажется, впоследствии несколько раскаивались в своем не совсем бескорыстном поступке, хотя нельзя сказать, чтобы особенно были обижены. Называть этих лиц по имени нет надобности, т.к. некоторые из них умерли сравнительно недавно, и описывать подробности этого дела теперь совершенно не к делу; пусть это делает будущий историк. Но о Кодзокове, игравшем значительную роль в 50-60-е гг. в истории туземного населения Терской и Кубанской областей, пройти молчанием нельзя. Кодзоков, сын простого, бедного кабардинца аула Тамбиевского, маленьким мальчиком был взят кем-то из служивших на Кавказе русских в Россию, где его выкрестили и дали образование, так что он является первым кабардинцем, получившим в России университетское образование. Молодые годы он провел в лучшем литературном кругу 40-х годов прошлого столетия и был вполне интеллигентным лицом и, по-видимому, демократического направления. Умный и хитрый администратор Лорис-Меликов сразу понял, что этот человек, при умелом пользовании им, будет незаменим в проведении его идей в туземных народностях, и приблизил его к себе. Почву, на которой Кодзоков, развитой и не менее умный, подчинился влиянию Лорис-Меликова и сделался слепым орудием его воли, исполняя поручения, казалось, не вполне соответствующие взглядам и направлению самого Кодзокова, указал пишущему эти строки в 80-х гг. сам Кодзоков незадолго до своей смерти, уже, будучи почтенным старцем, в следующих приблизительно словах: «Стремясь быть полезным для государства, а в частности и главным образом для своего народа, но, попав на ложную дорогу, я сделал много дурного, и это меня мучает, но ничего теперь не могу исправить… Так, например, принимая все чистые и нечистые меры к тому, чтобы заставить кабардинских князей и дворян добровольно отказаться от права собственности на некоторые родовые их земли, я думал, что все земли перейдут в собственность всего кабардинского народа, и Лорис-Меликов убеждал меня, что он преследует исключительно эту цели, но я ошибся: значительная часть земель роздана офицерам и чиновникам в собственность…»
Надо полагать, что тот же Кодзоков, преследуя ту же цель, какую преследовал в Кабарде, склонял и таубиев к подаче подобного же заявления об отсутствии в горах поземельной собственности, но они отказались от такой лжи, поэтому Кодзоков в роли председателя поземельной комиссии принимал все меры к тому, чтобы, вопреки проекту наместника границы территории горских обществ отодвинуть как можно дальше в горы, и с этой целью возбудил кабардинцев с помощью своих соучастников против горцев, и они начали пограничные споры, благодаря чему фактическое размежевание пограничной линии совершилось через 20 лет т.е. в 1883 г. При этом горцы вынуждены были, дабы прекратить эти интриги и споры, отступить во многих местах дальше, чем следует, и отказаться от части земель, которыми они владели искони. Кодзокову же обязаны горцы тем, что осталось не приведенным в исполнение и предположение о перенесении некоторых кабардинских аулов, расположенных у самых выходов из горных ущелий, где горский скот мог бы иметь осеннее и весеннее пастбища, на низовья; об этом предположении упомянуто также в докладе военного министра. Таким образом, к горской территории земли не прибавилось а, скорее, убавилось при межевании границ. За горцами осталось только право пользования наравне с кабардинцами, так называемыми запасными пастбищами и лесами, расположенными между территорией горских обществ, с одной стороны, и кабардинских сельских наделов и пожалованных частным лицам участков — с другой, и оставленными во владении, с Высочайшего соизволения, Большой и Малой Кабарды и Горских обществ, но зато с учреждением общественного лесничества в этих лесах горцы лишились права свободной и бесплатной пастьбы стад под лесами; без этих же лесных пастбищ, по неимении других они не могут содержать скот, почему ежегодно они вносят в лесничество значительную плату за лесное пастбище. Кроме скотоводства, другой отрасли хозяйства у горцев нет и не может быть. Давно нет и той ничтожной побочной выручки, о которой говорилось в докладе военного министра, т.е. сбыта лучины путем мены ее на зерно, так как нет потребности в ней со времени распространения керосина, да, кроме того, почти истреблены тощие рощи сосен и елей, растущих на скалистых склонах гор. Из сказанного ясно, что незавидное положение балкарцев, на что было обращено внимание бывшего наместника на Кавказе, в настоящее время с увеличением населения в 4 раза еще более ухудшилось, а значительная часть совсем обеднела; если же принять во внимание то, что горцы теперь несут такие общественные и казенные повинности, которых не было 50-60 лет тому назад, то это станет еще чувствительнее. Раньше каждый дом ежегодно платил повинности всего от 5 до 6р. в год, в настоящее время приходится платить от 15 до 25р. Те, хозяева, которые еще стараются — сохранить свое скотоводческое хозяйство, вынуждены арендовать земли у кабардинцев и казаков, а жители собственно Балкарского общества арендуют летнее пастбище на горном склоне Кавказского хребта в пределах Кутаисской губернии у казны и частных лиц. Для того чтобы иметь правильное понятие о положении и жизненных условиях горцев, надо побывать в жилищах обыкновенных тружеников, а не у сельских старшин, назначенных администрацией, и у единичных лиц, сравнительно зажиточных, как это делают чины различных ведомств и туристы, и надо видеть ежедневную пищу и одежду горцев. Трудно представить себе худшие условия жизни. Изба среднего русского крестьянина в сравнении с саклей горца — дворец. Постоянная пища горца состоит из печенного в золе чурека, сделанного из ячменя или кукурузной, плохо просеянной муки. При этом горец работает круглый год, так как у горцев в году только два праздника по 2-3 дня каждый: а по пятницам они работу прекращают только на время полуденной молитвы (джума) часа на два. Горцы ведут трезвую жизнь, и питейных домов у них нет. Чиновники, туристы и люди науки обыкновенно посещают горские общества летом, когда скалы, камни, даже земляные крыши домов покрыты зеленью и люди выглядят бодрыми, и поэтому составляют понятие о земле и людях.
Надо бывать в горах поздней осенью и зимой, чтобы составить правильное понятие о земле и условиях жизни горцев. Такое безвыходное положение горцев является главной причиной заметного в последнее время стремления массы к переселению в Турцию, несмотря на отмеченную в упомянутом выше докладе бывшего министра Милютина сильную привязанность к родине своей.
У горцев могла быть одна надежда на улучшение своего материального положения, а именно: на развитие в горах горнопромышленности, так как признаков нахождения в этих горах полезных металлов и минералов много, но предприниматели и капиталисты избегают наших гор ввиду неопределенности по земельных прав горцев, затянувшейся несмотря на то, что подробные сведения по этому вопросу были собраны, как это видно из приведенных выше выдержек, из представлений и докладов бывшего наместника Кавказа и военного министра еще в 60-х годах прошлого века, на основании которых было почти решено правительством признать за горцами право собственности на всю их территорию. Только нынешний наместник Кавказа граф Воронцов-Дашков недавно обратил внимание на это ненормальное положение и вновь назначил комиссию под председательством г. Абрамова для разработки поземельного вопроса, но и эта комиссия закончила свои работы, к сожалению, возбуждением массы недоразумений и жалоб.
Чтобы закончить настоящий очерк о балкарском племени, могущий дать хоть маленькое понятие об одном, затерявшемся в горных трущобах, из многочисленных кавказских племен, остается поговорить еще о горском словесном суде — учреждении, заменившем собою очень удачно, почти в самом начале присоединения к России Балкарии и Кабарды, древние судебно-законодательные народные учреждения «Тёре» и «Махкеме».
На первых же порах по присоединении Кабарды и Горских обществ к России нужно было, кроме чисто административных учреждений, создать еще такое судебное учреждение, которое могло бы разбирать дела туземцев между собой по обычаям народа и шариату. Организовано было очень разумно такое учреждение под названием окружного народного суда, впоследствии переименованного в Нальчикский горский словесный суд. Суд этот изображал из себя тогда, даже и теперь, не чисто судебное, а административно-судебное учреждение, и в первое время оно как бы служило и посредником между представителями правительства и народом, проводившим правительственные начинания в народе. Суд состоял из членов — депутатов народностей всего района, правильнее, пожалуй, представителей сословий, духовного судьи, кадия и чиновника от администрации в роли председателя, хотя вначале фактически исполнявшего скорее обязанность секретаря, так как дела разбирались словесно и по обычаям, в которых чиновник не был сведущ, и роль председателя принадлежала старшему по происхождению и возрасту депутату, в котором жители продолжали воображать себе олия. Кроме этого суда, были учреждены еще так называемые участковые передвижные суды, в которых председательствовали участковые начальники, а членами были участковые кадии и депутаты от сословий. Участковые суды, разъезжая по аулам, разбирали на местах сравнительно маловажные дела и существовали до начала 70-х годов прошлого века, до организования аульных (сельских) правлений и сельских судов. В окружной народный суд кадием и депутатами назначались самые лучшие и влиятельнейшие люди, которые и раньше управляли народом, заседали в «Махкеме» и «Тёре», ив народной жизни они продолжали играть значительную роль, поэтому их посредничеством пользовалась администрация в более или менее серьезных правительственных начинаниях. Кадий и депутаты первого времени знали хорошо народные адаты и обычаи, были опытны, серьезно и бескорыстно относились к делу и пользовались полным доверием населения, кроме того, они и вне суда знали людей своих и их дела. Председателем администрации в суде тоже назначались самые развитые и часто получившие военно-юридическое образование офицеры и чиновники, как, например, г.Чернявский, впоследствии председатель в отставке, присяжный поверенный, и г. Грабовский, впоследствии председатель съезда мировых судей Владикавказского мирового округа. Поэтому окружной народный суд был на высоте своего положения.
Это симпатичное учреждение оказалось настолько соответствующим своему назначению и нужным для населения, что на основании. Высочайше утвержденного указа 30 декабря 1869г. о преобразовании судебной части и Высочайшего указа того же числа об устройстве Терской и Кубанской областей оно было оставлено с наименованием «Горский словесный суд», и изданы были для этого суда так называемые «Временные правила для горских словесных судов» Терской и Кубанской областей, утвержденные наместником Кавказа 18 декабря 1870г., и суды эти существуют до сего времени. Компетенция горского суда солидная, ему подсудны, кроме всех дел, подсудных мировому судье, гражданские иски на сумму до 2000 р., а Нальчикскому горскому суду до 4000 руб., и бракоразводные дела, а также уголовные дела, по которым виновные могут подвергаться наказанию в арестантских отделениях с лишением некоторых прав. В горском суде все дела должны разбираться и решаться на основании народных обычаев, а брачные и из брака вытекающие дела — согласно шариату. Апелляционную и кассационную инстанции горских судов составляют начальники областей. Но, к сожалению, в последнее время эти суды похожи на прежний суд, суд народный и по идее — суд совести, только лишь своим названием и составом. Депутаты судов последнего периода мало того, что неграмотные и не знают русского языка, но они не знают своих народных обычаев и малоразвитые. Председательствующими назначаются чиновники или офицеры, не знающие языка народов и не имеющие ни малейшего понятия об обычаях и шариате и о самом народе. Если к этому прибавить, что апелляционную и кассационную инстанцию для горских судов фактически составляют не начальник области, не помощники его, не правитель его канцелярии или советник областного правления, а чиновник в звании помощника правителя канцелярии и т.п., который между прочими делами читает дело суда и пишет доклады, рассматривать которые физически нет возможности ни начальнику области, ни другим упомянутым чиновникам по разнообразию и многочисленности лежащих на них обязанностей, то легко понять ненормальность положения дела. Этого не отрицает и само кавказское начальство, но оно добавляет, что будто бы горские суды отжили свой век и надо их упразднить. Мы не знаем о том, какими учреждениями предполагает начальство заменить горские суды, но не подлежит никакому сомнению, что взгляд этот ошибочен: горские суды нужны горским племенам, и будут они необходимы еще долго… Следовательно, суды эти надо оставить, устранить недостатки их, а именно: надо улучшить материальное положение депутатов и кадия суда, чтобы лучшие и развитые люди из горцев шли на эти должности, надо улучшить также положение председательствующего и назначать на эту должность соответствующих людей и, кроме того, необходимо создать областные коллегиальные апелляционно-кассационные суды, которые периодически открывали бы свои заседания.
Вопрос о горских судах довольно серьезен, и всестороннее освещение современного положения этих судов требует много места, поэтому в этом очерке ограничиваемся изложенным, дающим общее понятие о горских судах.
Также приходится откладывать до более удобного времени описание домашнего и семейного быта балкарцев и положение женщины в этом народе.

6 февраля 1911 года.
Ж. «Мусульманин», Париж,
1911, №№ 14-17, стр. 586-627.
М. К. Абаев.
Научное издание
Мисост Кучукович Абаев
БАЛКАРИЯ
Исторический очерк

Редактор И. М. Гидиев
Художник Ю. А. Шаваев
Технический редактор С.А. Мусукаева

ИБ №2798

Сдано в набор 23.10.91. Подписано к печати 31.07.92. Формат 60 X 84/16 Бумага
типографская №2. Гарнитура литературная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 2,32.
Усл. кр.-отт, 2,55. Уч.- изд. л. 2.5. Тираж 5000 экз. Заказ № 3508

Издательство «Эльбрус»
Нальчик, ул. Адмирала Головко, 6

Полиграфкомбинат им. Революции 1905 года
Мининформпечати КБР
Нальчик, пр. Ленин, 33

Исторический очерк.

Абаев М.К.
А. Балкария: Исторический очерк. –
Нальчик: Эльбрус, 1992.— 40 с.

ISBN 7680-0720-2

Рассчитай на самый широкий круг читателей.
4906000000-072.
А______________без объявления
М 125 (03) — 92
М 125 (03) — 92
© М. К. Абаев, 1992
ISBN 5-7680-0720-2