ЗАПИСКА О ПРИВИЛЕГИРОВАННЫХ СОСЛОВИЯХ КАБАРДИНСКОГО ОКРУГА
Собственно в Большой и Малой Кабарде существуют следующие сословия: ворк (благородный) и пшитль (неблагородный).
К первому сословию относятся пше (тумак, тлакотлеш, деженуго, беслан-ворк и ворк-шаот-лухуса). Ко второму – пшексу, азет, логонапут, ог и унаут. В горных обществах, присоединенных к управлению Кабардинского округа, высшее сословие называется таубий, а низшее – каракиши, чагар и козак.
Сословие пше с давнего времени во всех отношениях нашего правительства с кабардинским племенем именуется князьями (горскими). К древнейшим историческим памятникам этого рода следует отнести принятие в 1555 г. царем Иоанном Васильевичем Грозным титула обладателя и наследного государя черкесских и горских князей, грамоту государя великого князя Алексея Михайловича на имя Мурзы Каспулатовича Черкасского на княжество Терское и подчинение оному терских черкес и казак, указ императора Петра I правительствующему сенату об отыскании устья реки Сырдарья и о мерах к склонению горских народов на российскую сторону. Затем следует грамота императрицы Екатерины II кабардинскому народу. В последнее же время звание или титул кабардинских князей находится в военных и гражданских законах, изданных в 1842 и последующих годах, а также во всех правительственных и административных бумагах, касающихся высшего кабардинского сословия.
Сословие это по действительно благородному своему происхождению стоит в голове своего народа (кабардинского), и в древности воля князя составляла в Кабарде закон. С умножением же числа князей и с постепенным распространением в обеих Кабардах магометанского исповедания власть князей начала разделяться. Первоначально в управлении Кабардой принял участие народ посредством выбора из своей среды представителей, а затем и духовенство.
В последнее время независимого существования Кабарды главными факторами действующей в ней власти были валий и мехтеме. Должность валия принадлежала старшему по летам кабардинскому князю, который с помощью наиболее именитого тлакотлеша, по своей должности называемого кодз, управлял внутренними и внешними делами своей родни. Мехтеме же, состоящее из духовенства и почетных Барков, с участием валия и кодза чинило суд и расправу, а также сословием своим узаконивало постановления валия относительно сведения новых и отмены старых обычаев.
По понятиям кабардинцев, князья их были, да и теперь еще считаются, естественными и прямыми покровителями народа. Вследствие этого с весьма давнего времени вся Большая Кабарда разделена на четыре части между четырьмя княжескими фамилиями: Кайтукина, Бек-Мурзина, Мисостова и Атажукина, а Малая Кабарда иначе называемая Гелистаном, по имени родоначальника малокабардинских князей Мударова и Таусултанова.
Такое разделение Кабарды существует и в настоящее время, хотя и не имеет первоначального характера.
Звание князя было столь священно для кабардинцев, что всякий из них для защиты своего владельца обязан был жертвовать не только своим имуществом, но и самою жизнью. Состояние подданства, в котором находился кабардинский народ в отношении своих князей, отчасти существует и поныне, и теперь они имеют большее или меньшее число зависимых, которых продолжают называть своими подвластными. Еще не так давно кабардинский князь от подвластного ему кабардинца (исключая тлакотлеша и деженуго) мог требовать и присвоить себе все его состояние, в том числе дочь и даже жену. Не мог властвовать только над его жизнью.
В случае убийства князя беслан-ворком или ворк-шаотлухусом убийца и ближайшие взрослые его родственники мужского пола, по кабардинскому обычаю, лишались жизни, а остальное семейство отдавалось в рабство наследникам убитого князя. Дом же и имущество убийцы подвергалось разграблению.
В случае же убийства князя тлакотлешем или деженуго они присуждались к уплате за кровь весьма значительной суммы. Впрочем, подобного рода убийств в Кабарде еще не было. Потомки старшего сына Инала Шогснуко истреблены не узденями и кабардинскими князьями, происходящими от младших сыновей Инала (Инал считается родоначальником кабардинского князя).
Вообще положение кабардинского князя было до того высокопоставленное, что всякое малейшее оскорбление его личности, например, воровство лошади из его табуна, неминуемо влекло за собою тяжелое возмездие.
Из-за такого порядка вещей и вследствие чрезвычайно развитого в Кабарде конокрадства между кабардинцами существует обыкновение отдавать своих лошадей в княжеские табуны, чтобы, прикрывшись именем князя, сохранить их в целости. Нужно заметить, что конокрадство в Кабарде не имеет тех гибельных последствий в экономическом быту кабардинских простолюдинов, как это бывает во внутренних губерниях империи, потому что кабардинцы используют лошадей только как наездники, а не в упряжь.
Знаки наружного уважения, оказываемые кабардинцами своим князьям по народному обычаю (этикету) одиге хобзе, отлично поясняют ту высоту, на которой находятся они среди своего народа.
Таким образом, если князь находится в обществе, состоящем из лиц, неравных ему по происхождению, то первое место в этом обществе принадлежит князю.
Находясь вне своего дома, князья должны быть постоянно окружены своими приближенными, которые, составляя почетную их свиту, вместе с тем оказывают им разного рода услуги. Они подводят и принимают лошадей, подают и принимают оружие, за седлом своим возят княжескую бурку и всякий другой багаж, если таковой случится. В случае нужды изготовляют ему в поле обед и т.п. Окружающие князя при следовании его верхом или пешком размещаются следующим образом. Почетный ворк едет с левой стороны князя, другой ворк, по летам или званию своему следующий за первым, едет с правой стороны; остальные размещаются сзади и по сторонам по своему усмотрению.
Всякий верховой кабардинец при встрече с князем в поле обязан вернуться назад и провожать его до тех пор, пока им не будет отпущен. Если же князь не на коне, а пешком, то встречающие его кабардинцы обязаны спешиться. Обычаи эти и в настоящее время находятся в полной силе и могут быть нарушены только такими лицами, которые по чину или занимаемой ими должности составляют в Кабарде исключительный кружок.
Известно, что в прежнее время кабардинские князья были весьма требовательными в оказании им чести описанным образом. Требовательность эта иногда доходила до того, что они не только встречающихся верховых кабардинцев, но и идущих на тяжело нагруженных арбах заставляли разворачиваться и сопровождать их на далекое расстояние. В поступках этого рода особенно отличались князья Тактамышева, которые своей заносчивостью и непомерной гордостью до того раздражали народ, что общественным приговором были лишены княжеского звания.
Подробное описание всех правил вежливости и уважения, оказываемых кабардинцами своим князьям, заняло бы слишком много места в настоящей записке, поэтому, воздерживаясь от описания подобного рода, достаточно сказать, что такие события в жизни кабардинских князей, как свадьба, возвращение аталыками в родные дома, обрезание мальчиков, посвящение их военному ремеслу (получение оружия и первая езда верхом) составляют не столько семейные праздники, сколько народные.
По тому же народному этикету умершие князья не хоронятся на общественном кладбище. Уединенные могилы их всегда находятся на более видных местах, причем им устанавливаются прочные памятники, нередко с установкой вблизи них столбов для привязки лошадей. Памятники эти, во множестве рассеянные по всей земле, некогда принадлежавшей кабардинскому народу, ясно свидетельствуют как о высоком уважении к памяти почивших князей, так и о бывшем могуществе адыгейского племени.
Похороны князей совершаются по мусульманскому обряду, т.е. без всякой пышности и без всякого отличия от похорон простолюдина. Особенность состоит только в том, что каждый взрослый кабардинец обязан посетить дом умершего князя для совершения заупокойной молитвы, известной под именем дуа. Исполнить этот долг считают своею обязанностью и благородные роды соседних Кабарде племен: Тагаурии, Дигории, Балкарии, Хулама и проч.
По брачным союзам между кабардинцами существует весьма странный обычай, в некоторых случаях представляющий женщинам более преимуществ, чем мужчинам, при передаче детям прав на свое состояние. Ребенок, рожденный от холопа и свободной женщины, считается свободным, рожденный же от князя и женщины не княжеского происхождения не считается князем. Детей от подобного брака называют «тумаками». В сословном порядке они хотя и стоят выше тлакотлешей, но полных княжеских прав не имеют. Для приобретения прав необходимо было, чтобы тумаков за равных признали настоящие князья, а они должны были совершить какие-либо подвиги, чтобы приобрести народное уважение. Признание это, как правило, высказывалось при разделе имения, выдаче из него тумакам одинаковой части с прочими делящимися между собой.
Поэтому-то в прежние времена тумаки отличались наездничеством, храбростью, отвагой в набегах, ловкостью в воровстве и каждое мгновение права свои на княжеское звание готовы были подкрепить силою оружия. Последним типом тумака этого рода, без сомнения, был известный наездник и абрек князь Тау-Сул-тан Атажукин.
Дети тумаков приобретали полное княжество, достоинство, если отцы их вступали в брак с природными княжнами.
Воспитание княжеских детей до семилетнего возраста (в этом возрасте оканчивается воспитание мальчиков на женской половине). После исполнения над ними в родительском доме обряда обрезания, они передаются другим аталыкам под исключительный надзор мужчин, у которых они учатся ездить верхом, владеть оружием и в прежние года под их руководством участвовать в первых набегах и кражах. После шестнадцати лет, т.е. до совершеннолетия, дети никогда не приходят в дом родителей. Княжеские дети отдаются в дом какого-либо ворка, и так как подобное аталычество составляет особую для аталыка честь, то нередко добиваются его тлакотлеши и деженуго. Сами же князья на воспитание к себе посторонних детей не берут, исключая весьма редкие случаи, а именно: или в знак особенного своего благоволения к варку, или презирают у себя в доме сирот своих аталыков.
Тираническая власть и высокое положение кабардинских князей далеко не ограничивались пределами их родины. Влияние их, хотя и в неравной степени, распространялось на все окружающие Кабарду племена. Таким образом, племена более отдаленные, например, ингуши, карабулаки, кистинцы, тагаурцы и дигорцы, были только данниками кабардинских князей, а ближайшие племена: карачаевцы, чеченцы, хуламцы и безенгиевцы, находились у них почти в состоянии рабства. Балкарцы благодаря своей численности и трудным доступам к их жилищам сумели сохранить свою относительную независимость.
Степень зависимости последних четырех племен от кабардинских князей легко усматривается из следующего факта. Если княжеским холопом положен был камень у дверей сакли горца или на его пахотном или покосном месте, то этого действия вполне достаточно было для воспрещения владельцам сакли входа и выхода из нее, а владельцам пахоты и покоса воспрещалось пользоваться ими. Что касается имущества карачаевцев, чегемцев, хуламцев и безенгиевцев, то кабардинские князья распоряжались им по своему усмотрению, т.е. без малейшего со стороны горцев прекословия брали себе все, что было в нем лучшего.
Грузинские цари, крымские ханы, шамхалы тарковские, владетельные князья Абхазии и Мингрелии и дагестанские беки, а также турецкие паши, бывшие и в Анапе, постоянно оказывали внимание и уважение кабардинским князьям, из рода которых была Мария Темрюковна – супруга царя и самодержца всей Руси Иоанна Васильевича Грозного. Алегуковы, князья Российской империи Мансуровы, Бековичи-Черкасские и просто Черкасские происходят из кабардинских князей. Однако ж, несмотря на достоинство, силу и деспотическую власть кабардинских князей, в обеих Кабардах существовали также благородные роды, оскорблять которые боялись князья. У них они нередко искали себе покровительства, и их мнению в народе действительно бывало сильнее голоса князя.
Роды эти принадлежали к сословиям тлакотлеш, что в переводе означает «рожденный от могущественного», и деженуго, буквальный перевод которого означает «позолоченное серебро».
У этих двух сословий находились в подданстве или зависимости ворк-шаотлухусы. Кроме права над указанными варками, одно из главных преимуществ тлакотлеша и деженуго перед нашими сословиями состояло в том, что они всегда жили отдельными от князей аулами (при этом тлакотлеши жили на землях своего наименования, входивших в деление Кабарды на четыре княжеские части) и имели право по своему усмотрению со всем своим аулом переселиться с одного места на другое. Это возможно было только с условием, что такое переселение будет совершено в пределах участка, называющего природного их князя.
В брачные союзы тлакотлеши и деженуго вступали только между собой или брали жен из домов тагаурских алдар, дигорских бадилят и горских таубиев, т. е. из равных себе сословий. На княжнах же и княгинях никогда не женились. Между тлакотлешами и деженуго случаются, конечно, и неравные браки, но лица, рожденные от этих браков, не лишаются, подобно тумакам, прав состояния своих отцов.
Плата за кровь тлакотлеша и деженуго ниже княжеской кровной платы и значительно выше платы за кровь прочих ворков. Личное оскорбление тлакотлеша и деженаго, кем бы оно ни было совершенно, всегда считалось у кабардинцев большим преступлением, даже в настоящее время виновные в подобного рода преступлениях со всем семейством своим немедленно бегут из Кабарды за Кубань или в Осетию, где ищут покровительства тамошних именитых людей и только с их помощью кое-как сохраняют свое дело.
Из совершенно законченной определенности отношений высших кабардинских сословий ко всем прочим племенам Северного Кавказа произошло то обстоятельство, что кабардинские князья, тлакотлеши и деженуго не допускают и мысли о том, чтобы кто-нибудь мог сомневаться в благородном их происхождении. Глубоко убежденные, что с ними ничего подобного случиться не может, они никогда не заботились об утверждении правительством принадлежащих им сословных прав и о присвоении им каких-нибудь отличительных титулов. Несмотря на совершенное отсутствие подобного рода домогательств, само правительство обратило внимание на знатные кабардинские роды и некоторыми преимуществами отличило их от высших сословий других туземных племен.
Такое заключение нельзя не вывести из ст. 4394 Устава Св. военного постановления, в которой сказано: «Командир аланского горского полуэскадрона и младший офицер назначаются из горцев, получивших воспитание в военно-сухопутных кадетских корпусах, испытанной нравственности и преданности правительству, родом непременно из кабардинцев и притом из лучших, известнейших фамилий».
Что касается привилегированных сословий кумык тагаурцев, куртатинцев, алагирцев, дигорцев, балкарцев, хуламцев, кистинцев и других горских обществ, то между ними, не исключая и кумыкских князей, не встречается уже той самоуверенности в своем достоинстве, которую так решительно обнаружила кабардинская аристократия.
Ясным доказательством тому служит множество поданных ими просьб о признании за ними известных сословных преимуществ и о даровании им разного наименования отличительных титулов. При этом значительно то обстоятельство, что все эти алдары, бадиляты, таубии соргасаты, гагауты, так называемые узденя 1-й степени и даже кумыкские князья просят сравнить их или с кабардинскими князьями (кумыкские князья), или первоклассными кабардинскими ворками. Таким образом, сии последние, не имеющие никаких документов о личных своих правах, служат мерилом сословного достоинства личностей, вооруженных всякой рода правительственными свидетельствами.
На кабардинском языке слово беслан (производное от собственного имени) в определении сословий означает то же, что и пше, под которым обычно разумеется князь. Посему беяслан-ворк означает князь жестокого ворка.
Звание беслан-ворка без особенных затруднений приобреталось ворк-шаотлухусами, а также выходцами из местностей, населенных адыгейскими племенами. Приобретение этого звания зависело от желания ворков и всегда было сопряжено с получением так называемой княжеской дани. Князь обязывался дать варку, желающему быть его беяслан-ворком, какой-нибудь ценный подарок, в большинстве случаев состоящий из дорогого оружия и серебряных изделий, как-то: чаш, кубков и т.п. Кроме этого, беяслан-ворки имели свою часть из получаемого князьями калыма и вообще много других выгод в материальном отношении. Взамен получаемого от князей беяслан-ворки обязаны были жить в ауле своего князя или по крайней мере на земле его имени, сопутствовать ему во всех его поездках (если князь этого пожелает) и во всех обстоятельствах служить ему словом и делом.
В случае ссоры князя с беяслан-ворком, сей последний, возвратив князю полученную от него дань, имел право переселиться к другому князю или тлакотлешу. Таким образом он прекращал взятые на себя обязательства, не утратив при этом своего звания. Но подобные случаи если и были, то чрезвычайно редко. Как правило, ссоры князей со своими беяслан-ворками при содействии сторонних лиц заканчивались примирением. Необходимость же примирения происходила из-за того, что по понятиям кабардинцев оставление беслан-ворков своего князя составляло неизгладимый позор как для того, так и для другого.
Первоначальное происхождение ворк-шаотлухусов достоверно неизвестно. Возможно, это аборигены занимаемого ими края с того же периода времени, когда в Кабарде установились обычаи, основанные на сословном разделении народа. Звание ворк-шаотлухуса приобреталось только беяслан-пшитлями (княжескими холопами) или посредством выкупа даровой уступки их тлакотлешам и деженуго.
Беяслан-пшитли все без исключения – не природные кабардинцы из других мест, покинувшие свою родину вследствие кровомщения. Сначала они были совершенно вольными людьми и находились только под покровительством князей, у которых нередко исполняли обязанности домашней прислуги. С течением времени князья задумали обратить их в полное рабство, но так как исполнению этого намерения мешали почти непреодолимые препятствия, то князья употребили в дело подкуп и хитрость. Такими средствами они сумели склонить депутатов, избранных этим сословием для защиты своих прав перед шариатом, сказать следующую фразу: «Мы, беслан-пшитли, претендуем на князей за их намерение обратить нас в рабство». Фраза эта обращена была шариатом против жалующихся, как личное свидетельство их в несправедливости иска, и они торжественно были признаны беяслан-пшитлями. Но так как слово пшитль выражает понятие о рабстве, а каждому кабардинцу известно было свободное происхождение жалующихся, то последовало дополнительное постановление. Это постановление гласило, что беяслан-пшитли не могут быть проданы, что они приобретают полную свободу или посредством выкупа, или через дорогую уступку тлекотлешам и деженаго, и что с получением свободы они должны считаться ворк-шаотлухусами.
Впрочем, обычай этот в настоящее время не имеет никакой силы. Беяслан-пшитли, выкупившиеся в 1862 году при разборе личных прав кабардинцев на волю, были причислены кабардинскими депутатами не к сословию ворк-шаотлухуса, а к сословию азат.
Многие ворк-шаотлухусы ради подарков и других материальных выгод добровольно поступали в подданство тлакотлешей и деженуго, принимая на себя в отношении их такие обязательства, исполнение которых являлось долгом беяслан-ворков.
Характерное отличие ворк-шаотлухуса от беяслан-ворка, между прочим, состояло в том, что для первого не считалось стыдом лично заниматься черной работой, например пахать, косить, возить дрова и проч., а для второго подобные занятия были совершенно неприличны.
Пшекеу. В буквальном переводе слово это означает «княжеская ограда». Сословие это образовалось из вольноотпущенников (азат). Пшекеу обязаны были исполнять волю князей и находились у них в полнейшем подчинении, за что со стороны князей пользовались особенным покровительством, простиравшимся до того, что в случае убийства кем-нибудь пшекеу кровомщение как за своего родственника брал на себя тот князь, у которого состоял на службе убитый, причем большая часть кровной платы поступала в пользу мстившего князя.
Звание пшекеу является наследственным, и во время самовластия кабардинских князей было весьма выгодно, потому что лица этого сословия, всегда приводившие в исполнение волю князей, имели влияние среди простолюдинов и нередко были ими щедро одариваемы. В настоящее же время сословие пшекеу, хотя и не смешивается с азетом, но в порядке не имеет никакого значения.
Азет (вольноотпущенник). Сословие это произошло от крепостного сословия (пшитль) посредством выкупа или через добровольное дарование свободы рабам, последний случай освобождения их по большей части проистекал из религиозных побуждений, а именно во спасение душ усопших рабовладельцев.
Особенность сословия азет состояла, да и теперь состоит, в том, что выпускаемые на волю пшитли вовсе не прекращают обязательные отношения к бывшим своим владельцам. Таким образом, азеты, во-первых, живут при своих владельцах, причем сохраняют за собой звание их вольно отпущенников. Во-вторых, под страхом величайшего стыда они не могут отказаться от исполнения некоторых их требований: от дачи владельцу верховой лошади, от прислуживания в кунацкой, если в ней находятся гости, от выдачи на их угощение провизии (преимущественно барашка, если у вольноотпущенника есть овцы), от сопровождения владельца в его поездках, если он этого потребует, и от поездки в разные места по делам своего господина.
Генерал Ермолов при окончательном покорении Кабарды приказал находившемуся тогда при нем капитану Якубу Шарданову составить записку о кабардинских народных обычаях и о существе бывшего в Кабарде управления.
В записке этой, весьма подробно и довольно обстоятельно изложенной, все кабардинские ворки названы узденями и разделены на четыре степени. К первой степени отнесены тлакотлеще и деженуго; ко второй – беяслан-ворки; к третьей – шаотлухусы, и к четвертой – пшекеу.
В последние сорок лет, пережитые кабардинцами под непосредственным управлением русского правительства, бывшие междусословные отношения в Кабарде совершенно изменились. Сила и значение князя каждый день утрачивают свое обаяние, и с каждым днем народная масса становится все более самостоятельной, особенно независимо начинают жить беяслан-ворки и ворк-шаотлухусы. Таких же князей, которые бы образом жизни соответствовали прежнему понятию кабардинцев о княжеском достоинстве, в фамилиях Кайтукина, Мисостова и Бекмурзина нет. Только в фамилии Атажукина есть еще один представитель древнего типа кабардинского князя, измененный, впрочем, влиянием своего времени. Со смертью же и этого представителя останется в Кабарде ничего не значащий княжеский титул, а некогда широкая жизнь кабардинского пше перейдет в область легендарного предания.
Объяснив междусословные отношения кабардинского народа, останется сказать несколько слов о значении его самого среди других племен Северного Кавказа.
Кабардинцы принадлежат к многочисленному и знатному племени, называемому ими адиго, туркам, татарам и русским известному под именем черкес, грузинам – черкесиян, осетинам – казахи.
В конце прошлого столетия жилища этого племени простирались от хребта Рогс-Рох (близ Владикавказа) до устья Кубани, абхазцы и татары жили между ними рассеянно.
Черкесы или адыгейцы от всех кавказских народов отличаются своим языком, который ни с каким другим из теперь известных, кроме абадзехского, сходства не имеет.
Разделенные на множество колен (кабардинцы, бесясневцы, темиргоевцы, махошевцы, бжедухи и проч.), нередко враждовавших между собою, адыгейцы, тем не менее, единством своего языка и общностью обычаев составляли мощный народ, сила и преимущество которого над прочими племенами Северного Кавказа ясно выражались рабским подражанием сим последним в одежде, нравах, обычаях, усвоенных адыгейцами вообще и кабардинцами в особенности. И действительно, благородный тип кабардинцев, изящество их манер, искусство одеваться и держать себя в обществе до того поразительны, что самый поверхностный наблюдатель по одному наружному виду тотчас отличит кабардинца от всякого другого лица. Подобное явление – несомненный признак лучшей расы людей, той расы, которая равным внушает симпатию, а низшим – невольное к себе уважение.
Затем, оканчивая записку о сословном разделении жителей Кабардинского округа, не лишним будет упомянуть, что сведения об этом предмете заимствованы из следующих источников: грузинских летописей, общего свода законов, сочинения Дебу (о Кавказской линии и присоединенном к ней Черноморском войске); Дюбуа де Монпере (путешествие по Кавказу); описание Кабарды Шоры Ногмова, записки Якуба Шарданова, приложенной к прокламациям генерала Ермолова кабардинскому народу, и, наконец, собственных разысканий комиссии.
Подписался председатель комиссии, старший советник Кодзеков и старший член подполковник Масловский.
Верно: делопроизводитель комиссии.
Архив КБНИИИФЭ, ф. 1. он. 2. д. 12. л. 137-141