МУХАММАД ИБН ХАРИС АЛ-ХУШАНИ
КНИГА О СУДЬЯХ
КИТАБ АЛ-КУДАТ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Перед нами перевод сохранившегося в уникальной арабской рукописи сочинения о кордовских судьях. Оно создано тысячу с лишним лет назад в одной из стран Западной Европы – в Испании, которая в результате мусульманского завоевания оказалась включенной в качестве провинции в состав Арабского халифата.
B середине VIII в. в метрополии произошел государственный переворот. На смену Омейядам пришли Аббасиды, центр политической жизни переместился из Дамаска в Багдад. Важным последствием этого события было возникновение на Пиренейском полуострове в 756 г. независимого эмирата во главе с одним из немногих уцелевших отпрысков свергнутой династии – Омейядом Абд ар-Рахманом I (марванидская ветвь династии Омейядов).
Отпадение от Халифата этого находившегося на крайнем западе региона положило начало его самостоятельному развитию, привело к появлению локального, «андалусского» сепаратизма. Правящая и интеллектуальная элита испано-мусульманского общества проникалась ощущением своей значимости, своей особой роли в судьбах ал-Андалуса. Ее новое самосознание служило движущей силой местного культурного развития. Страна приобретала свое лицо, складывалась своя научная традиция, которая стремилась удовлетворять запросы местной среды.
Всеобщий расцвет духовной жизни ал-Андалуса наступает в X в., особенно после провозглашения в 929 г. халифата. Этот акт явился выражением силы и могущества страны, когда на ее территории воцарились политическое единство и мир, а ее прочное внешнеполитическое положение позволило покончить с номинальным подчинением Аббасидам.
В ту пору пробудилось стремление испано-арабской ученой и читательской среды осмыслить свое культурно-историческое прошлое, начиная с момента мусульманского завоевания ал-Андалуса . Эта интеллектуальная активность поощрялась местной правящей династией. Омейядам важно было обосновать и закрепить свои права «а власть в ими же провозглашенном новом государстве – халифате.
В столице Кордове и в провинции правящей династией была организована работа по разысканию, собиранию и письменной фиксации «следов минувшего». Придворные историографы (ахл ат-тарих) приступили к созданию анналов – погодных записей истории испанских Омейядов. Появились многочисленные биографические труды, посвященные различным категориям местных мусульман. Эти крупные явления в области исторической традиции свидетельствовали об обособлении очага испано-арабской культуры от культуры остального мусульманского мира, о независимом характере ее развития.
Духовная жизнь мусульманской общины ал-Андалуса, как и в других областях Халифата, сводилась в основном к занятиям историко-религиозным преданием (хадисы) и правом (фикх). Теоретическое изучение и разработка этих дисциплин в правление халифов Абд ар-Рахмана III и ал-Хакама II росли и набирали силу. Попутно с созданием специальных сочинений по этим дисциплинам начало проводиться и систематическое собирание сведений биографического содержания о самих передатчиках и знатоках хадисов (мухаддисах), законоведах (фа-кихах) и судьях (кадиях). Эти материалы легли в основу биографических работ, посвященных им. Причину появления в большом количестве сочинений подобного рода следует видеть, кроме того, в усилении влияния чиновничества в процессе роста и усложнения бюрократического аппарата.
В X в. составлялись сборники о лицах разных профессий, создавались труды по каждой из указанных категорий лиц, среди них предлагаемая вниманию читателя «Книга о судьях» ал-Хушани.
Время создания этой биографической хроники – последние годы правления омейядского халифа Испании Абд ар-Рахмана III (912-961). Из всех относящихся к X в. книг о судьях она одна дошла до нас. Эта уникальная история судейства, изложенная в виде биографий тех, кто исполнял должность кади, важна как памятник исламской идеологии определенной эпохи (VIII-X вв.) в пределах определенного региона и как источник ценнейшей информации.
С установлением на Пиренейском полуострове арабского господства там ненадолго утвердился религиозно-правовой толк (мазхаб) сирийского юриста ал-Аузаи. В конце VIII или на рубеже VIII-IX вв. он был вытеснен толком мединца Малика б. Анаса. К тому моменту активную роль в стране начинает играть группа факихов, ядро которой составили непосредственные ученики Малика б. Анаса. Осознав свою силу и влияние, факихи-маликиты решительно вмешиваются в дела правления. Марваниды были вынуждены в силу сложившихся обстоятельств считаться с диктатом кордовских факихов. Взамен те оказывали поддержку династии, обосновывая ее право на власть в одном из отдаленных регионов ислама. Попытки ограничить их влияние привели однажды к нежелательным и даже грозным для династии последствиям – массовым выступлениям в кордовском предместье ар-Рабад в правление эмира ал-Хакама I. Последующие властители хорошо усвоили урок ар-Рабада и старались в дальнейшем не доводить дело до кровавых конфликтов, осознав значение, которое имел для них союз с факихами. Согласовывать с ними свои действия приходилось и главному судье. В случае, если кади-л-джамаг а отказывался советоваться с факихами или поступал вопреки им, он рисковал своей карьерой.
Приемы толкования испанскими факихами IX в. доктрины Малика б. Анаса отличались консерватизмом – неприятием умозрительного подхода к науке о хадисе. Интересы испанских маликитов ограничивались чисто практическими потребностями местного права (сфера «казусов» – масаил). Тем не менее даже в такой обстановке не обходилось без споров и разногласий в пределах одного мазхаба. Так, в юридической практике наблюдалась борьба мнений между приверженцами египетских маликитов Ашхаба б. Абд ал-Азиза (ум. в 204/819 г.) и Абд ар-Рахмана б. ал-Касима (ум. в 191/806 г.), существовали несогласия по вопросам процедуры приведения к присяге свидетелей, шли дискуссии о том, следует или нет принуждать судью клясться, каким образом судья должен спрашивать мнение у своих советников, следует ли ограничивать наказание должнику тюрьмой или надо прибегнуть еще к телесному наказанию.
Несмотря на нетерпимость кордовских факихов « инакомыслию, новые веяния, отзвуки иных юридических и богословских течений все же проникали в ал-Андалус. Проводниками их являлись местные ученые, регулярно совершавшие дальние поездки в различные центры ислама. Достаточно большую смелость для того времени проявил известный мухаддис Баки б. Махлад (ум. в 276/889 г.). Возвратившись из Ирака, он не побоялся открыто знакомить своих учеников с системой взглядов аш-Шафии (ум. в 204/820 г.) относительно хадисов и их критики.
При халифе Абд ар-Рахмане III союз факихов с властью ослабевает и теряет свое значение. Сильная в экономическом и военном отношениях держава не нуждается более в их поддержке так, как прежде. Они перестают быть ее опорой. Страницы книги ал-Хушани воспроизводят с разной степенью полноты события истории формирования маликитской доктрины в ал-Андалусе.
Памятник важен и как источник информации об истории самого института судейства в омейядской Испании, в частности об этнической и социальной принадлежности судей, порядке их назначения, титулатуре, уровне их правовых знаний, процедуре судопроизводства, круге полномочий, которые возлагались на них, об их отношениях с подчиненными им карательными ведомствами. На его страницах оживает пестрая в социальном, религиозном и этническом плане толпа, которая заполняла судебное присутствие по своим тяжебным делам. Разнообразен круг казусов гражданского и уголовного права, которые приходится рассматривать кади: семейно-брачные конфликты, споры из-за наследства, захваты земельных наделов и другой недвижимости, хищения, разбой, притеснение неимущих, посягательство на честь женщины, оскорбление веры.
В роли ответчиков перед блюстителями религиозного закона часто выступают представители родовой аристократии и высокие должностные лица, иногда даже отпрыски правящей династии (описывается случай, когда кордовский судья выносит решение против эмира ал-Хакама I), наконец, ими становятся «сами судьи, если на них приносят жалобы омейядским эмирам.
Перед читателем проходит галерея образов: грубый, заносчивый корейшит, сводящий счеты с бывшим судьей; бесхитростный неграмотный человек, который просит ближнего написать свое имя на повестке; фанатичный христианин с его страстной речью о бессмертии души; обиженная женщина, разговаривающая с судьей по-романски. Рассказчики – свидетели или участники событий – то и дело выводят читателя за ворота мечети, заставляют его заглянуть во дворец, в «дом визирей», побывать в покоях богача, в хижине аскета, вслушаться в ученые споры факихов, стать очевидцем уличных сцен и происшествий. Встречающиеся в тексте реалии увеличивают ценность произведения.
Прежде чем говорить об авторе и его труде, следует остановиться на концепции судейства в исламе, ибо она определяла мотивы действий судей, формировала их кредо. Вне связи с ней, как нам представляется, нельзя должным образом оценить и понять книгу ал-Хушани.
Суд в исламе основан на «божественном законе» – шариате и теоретически вершится именем Аллаха. Право окончательного судебного решения принадлежало в рассматриваемый период религиозному и светскому главе верующих – халифу. Но он редко лично отправлял правосудие. Обычно суд вершил не властитель, а специально выбранное лицо, «а которое он перелагал свои полномочия, – кади. Установлениями шариата регламентировались все стороны жизни мусульманской общины (книга ал-Хушани наглядно иллюстрирует это положение), и функции судейства играли в обществе весьма значительную роль.
При всем том в мусульманской среде установилось двойственное отношение к судейской должности, как таковой. С одной стороны, она, как дело божье, возвышает человека, сулит ему почет и уважение. Быть судьей – значит исполнять религиозный долг по отношению к общине верующих. С другой стороны, судейская должность вызывает у людей смятение и страх, а ее исполнение воспринимается ими как подлинное «испытание и бедствие». Считалось, что, приняв должность, человек вступает на опасный путь – он может допустить просчет в своих; действиях, совершить неправый поступок (ибо только Аллах знает истину), проявить тщеславие или оказаться замешанным во взяточничестве. За это его ожидает в «будущей жизни» суровое наказание. Чувство страха перед ним для мусульманских аскетов и благочестивцев было главным в определении их отношения к исполнению судейской должности. Отказ от нее уже в раннем исламе превратился в норму поведения, в связи с чем в предании появилось большое количество рассказов назидательного характера о лицах, отвергших предложение стать судьей .
Такая тенденция к уклонению нашла обоснование прежде всего в хадисах, которые от имени пророка и авторитетных лит раннего ислама предостерегали от занятия должностей, каким-либо образом связанных с применением власти, и грозили страшными карами тем, кто на это согласится. В частности, о судействе говорилось: «Из трех судей двое попадут в ад, а один в рай; если человек обладает знаниями и судит на основе того, что знает, то он попадает в рай; если человек невежествен и: судит на основе невежества, то он попадает в ад» ; «Тот, кто станет судьей, будет зарезан без ножа» ; «Судейство – испытание и бедствие; кто становится судьей, предает себя гибели; освободиться от судейства трудно, но следует бежать от него тотчас же; стремиться к нему глупо, хотя бы оно и оплачивалось» .
Мотив предостережения не всегда звучал столь сурово. Порицая того, кто сам добивается для себя должности судьи, предание гласит, что такому человеку придется туго. На этом посту он должен рассчитывать только на самого себя , помощи и поддержки от Аллаха он не дождется. Наоборот, считалось, что кандидату «а должность следует проявлять чувство неудовольствия, отвращения. Лишь при таком условии Аллах направит его на правый путь . Ал-Хушани показывает, как намеченные для судейства благочестивые мусульмане вначале отказывались, демонстрируя отвращение, затем колебались и, наконец, изъявляли согласие. Случались, конечно, и исключения из правила, когда что-либо не считал для себя предосудительным испрашивать должность, ссылаясь при этом на слова библейского Иосифа, с которыми тот обратился к египетскому царю: «Поставь меня над сокровищницами земли: ведь я – хранитель, мудрый» .
Судье надлежало придерживаться определенных норм поведения и обладать целым набором достоинств, которые приличествуют «самому лучшему человеку эмира верующих» .
Можно сказать, что уже с середины IX в. в ал-Андалусе среди занятых в этой сфере деятельности складывается свой поведенческий стереотип. Образцом для подражания в практике и в быту служили ранние кордовские судьи, такие, как Абд ар-Рахман б. Тариф ал-Йахсуби, Мусаб б. Имран ал-Хамдани и особенно Мухаммад Ибн Башир ал-Маафири.
Предание сохранило суровый облик этих судей южноаравийского происхождения из отрядов, прибывших в Испанию в 123/741 г. Зачастую не слишком хорошо осведомленные в тонкостях религиозного закона, не принадлежавшие к какому-либо определенному мазхабу, они судили так, как считали «правильным». Место секретаря судьи – самое большее, чего мог достичь в своей «карьере» такой человек перед назначением его на должность кади. Рассказывалось об их твердости и непреклонности, о равнодушии к «хвале и клевете» в свой адрес ж беспристрастности, об отсутствии угодничества и лести по отношению к власть имущим, об их простоте в быту, об осмотрительности и благоразумии, о приверженности истине и справедливости в решении дел.
Этот облик продолжал оставаться нравственным мерилом для служителей закона, но они все меньше напоминали своих «патриархальных» предшественников. Менялась и их сословная принадлежность. Складывалась местная ученая среда, и мало-помалу люди образованные, знатоки религиозных установлений и права (иногда даже лица романского или берберского происхождения), вытесняют на посту судьи выходцев из второго притока южноарабских военных поселенцев. Это были лица, обладавшие уже достаточно высоким уровнем юридической культуры (например, ал-Хабиб и Аслам б. Абд ал-Азиз). Некоторые из них учились за пределами ал-Андалуса и имели опыт судейства у себя на родине, в провинции. Встречались среди них люди светски образованные – те, кто слагал стихи, обладал даром красноречия, владел пером и вел переписку по всем правилам эпистолярного искусства, прекрасно разбирался в документах.
Со временем круг полномочий кади расширяется, захватывая сферу управления. С конца IX в. и в первой половине X в. кади – и визирь, и катиб эмира, и хранитель имущества его жен, и заместитель эмира на ас-Сатхе дворца во время его отсутствия, и правительственный чиновник по особым поручениям (по приказу змира он совершает поездки на север Пиренейского полуострова, инспектирует пограничные районы, руководит военными операциями против христиан и строительством крепостей). Арабское слово ал-кади вошло в испанский и португальский языки в форме alcalde и alcaide соответственно и до сих пор употребляется для обозначения главы муниципалитета, смотрителя тюрьмы или городского судьи.
В сложных жизненных ситуациях никакой поведенческий стереотип не мог «предотвратить проявления особенностей характера конкретного судьи, присущих ему недостатков: один не отличался изяществом речи, другой не умел хорошо составить ответ на полученное письмо, не обладал проницательностью и живостью ума, бывал заносчив, даже груб в общении, невежествен в вопросах сунны, слишком мягкосердечен, чтобы наказать человека, склонен к интриге, поддавался лести. Такими сложными и противоречивыми предстают персонажи реалистических зарисовок, которые объединил в своей книге ал-Хушани, Этим, в частности, они и интересны для нас.
Автор «Книги о судьях» законовед Абу Абдаллах Мухам-мад б. ал-Харис б. Асад ал-Хушани родился в самом конце IX / начале X в. в Северной Африке, в Кайруане. Самая ранняя дата его жизни, о которой он сам сообщает, – 303/915-16 год . В Кайруане, а также в другом городе, Тунисе, ал-Хуша«и получил образование у маликитских юристов – учеников и последователей выдающихся североафриканских ученых Сахнуна б. Саида (160/776-77 – 240/854) и его сына Мухаммада б. Сахнуна (202/817 – 256/870). Источником его знаний по-фикху стал трактат Малика б. Анаса ал-Муватта. Среди других работ, которые ал-Хушани изучал в Северной Африке, – Фадаил Малик б. Анас («Достоинства Малика б. Анаса») Мухаммад Ибн ал-Лаббада (ум. в 333/944 г.), жизнеописание основателя рислама Мухаммада – ал-Магази («Походы пророка») Йахйи б. Мухаммада б. Кадима, некоторые исторические и биографические сочинения, созданные маликитами, как, например, Китаб ас-сийар («Жизнеописания») Мухаммада б. Сахнуна, и, конечно, хадисы.
Годы юности ал-Хушани совпали с выходом на политическую арену в Северной Африке в 909 г. шиитской династии фатимидов. Новая власть столкнулась здесь с проявлениями суннитской оппозиции в лице местных маликитских факихов. Учение маликитов, а следовательно, и их практика оказались, в сущности, под запретом, сами они терпели гонения со стороны фатимидских властей. Преследованиям подвергались близкие ал-Хушани люди – его учителя. Ввиду грозившей ему опасности ареста ал-Хушани вынужден был в 312/924-25 г. покинуть пределы Северной Африки и искать убежища в омейядской Испании.
Оказавшись на территории омейядской державы, он жил какое-то время в провинции, а с начала 30-х годов обосновался в Кордове. Там он совершенствовал свои знания, посещая занятия Касима б. Асбага (244/859 – 340/951), Мухаммада б. Абд ал-Малика б. Аймана (252/866 – 330/942), Ахмада б. Убады ар-Руайни (ум. в 332/944 г.) и других столичных факихов-традиционалистов. Своей ученостью, литературным талантом, поэтическим даром ал-Хушани обратил на себя внимание будущего халифа, в то время наследника престола ал-Хакама, который приблизил его к себе и назначил ведать наследственным имуществом (маварис) в Печине. Через некоторое время ввел ал-Хушани в столичный совет факихов (шура).
Только найдя убежище в цитадели маликитства – омейадском ал-Андалусе, ал-Хушани, известный еще как врач и алхимик, получил возможность беспрепятственно заниматься научно-литературной деятельностью. Для своего высокого покровителя он создал большое число сочинений разного содержания (источники приписывают ему «сто диванов»), Ибн Харис написал ряд работ по вопросам маликитского права и, кроме того, выступил как историограф маликитов. Им были созданы (известны сейчас по названиям) Китаб табакат фукаха ал-маликийа («Разряды маликитских законоведов») и Китаб ар-ру-ват ан Малик («Книга о передатчиках со слов Малика»), труды о «достойных качествах» (манакиб) отдельных выдающихся маликитских юристов Египта и Северной Африки: Манакиб Абд ар-Рахман б. ал-Касим и Манакиб Сохнун.
Значение ал-Хушани для испано-арабской литературы определяется прежде всего ощутимым вкладом, который он внес з развитие жанра местной биографии. Ибн Харис составил сборники биографий ученых ал-Андалуса, и среди них – Китаб фи риджал ал-Андалус («Книга о передатчиках хадисов ал-Андалуса»). Сочинение известно по многочисленным мелким цитатам в Тарих улама ал-Андалус («История ученых ал-Андалуса») его младшего современника Ибн ал-Фаради (351/962-403/1013). Фрагменты показывают, что сборник заключал в себе по меньшей мере 189 биографических заметок, посвященных правоведам, традиционалистам и судьям Кордовы и провинциальных центров страны, причем не только маликитам, но и представителям других толков. Труд был закончен не ранее 330/941 г.
Сам ал-Хушани цитирует и приводит названия двух других своих работ: Китаб ал-иктибас («Книга заимствования») и Китаб ат-тариф («Книга уведомления») – об ученых его родного города Кайруана. В полном виде они не сохранились .
Также по (названию известна еще одна его работа, касающаяся Северной Африки,— об истории берберских племен масмуда, ламтуна и санхаджа (Тарих ал-масамид ва ламтуна васанхаджа). Они находились в вассальной зависимости от Фатимидов и противостояли берберам племени заяата, союзникам испанских Омейядов. Есть основания полагать, что все свои работы о Северной Африке ал-Хушани также создал по заказу кордовских Омейядов. Для последних было важно знать как можно больше о соседнем регионе, где у власти находились враждебные им Фатимиды. Вряд ли кто-нибудь другой мог их осведомить лучше об обстановке в Северной Африке, чем выходец из тех мест и политический эмигрант (каковым, по сути дела, и являлся ал-Хушани) .
Из всех биографических работ ал-Хушани до наших дней сохранились только две: Китаб ал-кудат («Книга о судьях») и Китаб табакат улама Ифрикийа («Разряды ученых Ифрикии»). Что касается Табакат, то они посвящены тунисским ученым различных мазхабов, преимущественно кайруанцам, начиная от Мухаммада б. Сахшуна и кончая современниками ал-Хушани . Труд создан не ранее 328/939-40 г.
Источники указывают разные даты смерти ал-Хушани. Согласно одним, он умер в правление халифа ал-Хакама II, в. 1361/971 г., и был похоронен на кордовском кладбище Муаммара (другие, более поздние даты его смерти – 362/972-73 г., 364/974 г.). Но имеются сведения, что ал-Хушани умер гораздо позже, при следующем халифе, Хишаме II, в 371/981 или даже в 381/991 г. При этом сообщается, что он впал в немилость; Ибн Аби Амир, всесильный хаджиб нового халифа, унизил всех фаворитов ал-Хакама II и вверг их в нищету. Среди них оказался и автор «Книги о судьях». Оставшись не у дел, по этой версии, он вынужден был ради заработка замяться изготовлением лечебных мазей и снадобий и торговать ими в лавке. Умер он в полной безвестности.
«Книга о судьях» посвящена реально существовавшим историческим лицам – главным судьям мусульманской Испании – и охватывает период от последних лет наместничества, в канун захвата власти эмиром Абд ар-Рахманом I (138/756 г.), до-358/969 г. – даты, которой обрывается повествование. В обычном по форме авторском предисловии (мукаддиме) ал-Хушани раскрывает причины написания своего труда, разъясняет, для какой цели он создан, излагает план его построения. Автор настойчиво проводит мысль, что его труд – не просто развлекательное чтение, это руководство, к которому обращаются за «прецедентом» при рассмотрении тяжебных дел. На страницах книги как бы собран судейский опыт прошлых лет, который. надлежит использовать. В одном из рассказов ал-Хушани сообщает о распоряжении судьи ал-Хабиба, направленном им в 291/903-04 г. его советникам-факихам, представлять ему свои мнения только в письменном виде. Первым введя в практику в ал-Андалусе такой порядок, ал-Хабиб счел нужным объединить записи в один свод, разбив его на главы. Ал-Хушани замечает об этом своде следующее: «Они (т.е. мнения. – К. Б.) дают ответ тому, кто их читает, и приносят пользу тому, кто из них заимствует. Не плохо бы их знать и не худо бы их сохранить» . Эти слова как нельзя более применимы ко всему тому материалу, который он сам объединил в рамках Китаб ал-кудат.
Согласно плану, повествование начинается «Главой о жителях Кордовы, которым предложили судейство и которые отказались его принять». За ней следует серия рассказов о тех, кто в отличие от первых не побоялся сделать свой выбор в пользу судейства. Каждый такой рассказ (зикр) – а в книге их сорок четыре – посвящен одному судье и состоит из мелких рассказов, часто предваряемых иснадами. Ал-Хушани сообщает, что в основу изложения положен хронологический принцип: рассказы о кадиях даны в той последовательности, в какой «ни исполняли должность .
«Книга о судьях» передавалась несколькими лицами (см. начальный ионад к сочинению), в результате чего ее текст претерпел изменения двоякого рода:
а) в него были внесены добавления,
б) ш подвергся сокращениям.
Уже голландский арабист XIX в. Р. Дози обратил внимание «а легендарный характер рассказов о первых трех судьях в сочинении ал-Хушани – Махди б. Муслиме, Антаре б. Фаллахе и Мухаджире б. Науфале ал-Кураши. Его суждения повторил Ф. Понс Бойгес, дав искаженную картину памятника как смеси подлинной истории и легенд . И сейчас еще не изжито мнение об отсутствии критического чутья у ал-Хушани, который Принял на веру рассказы об этих трех вымышленных лицах и включил их в свою книгу . Такие важные для истории судейства в ал-Андалусе ранние сочинения, как Тарих иф-титах ал-Андалус Ибн ал-Кутийи (современника ал-Хушани) и Тарих улама ал-Андалус Ибн ал-Фаради, а также Ахбар маджмуа анонимного автора (X-XI вв.), ничего не говорят о Махди б. Муслиме, Антаре б. Фаллахе и Мухаджире б. Науфале ал-Кураши . Обращает на себя внимание тот факт, что три легендарных рассказа объединены в книге о раздел, которому дано название «Глава с известиями о Кордове и ее судьях до халифов» (т.е. до провозглашения омейядского эмирата). Но в авторском предисловии, где четко изложена композиция работы, нет ни слова об этой главе. Такое несоответствие авторскому замыслу со всей очевидностью указывает на то, что три легендарных рассказа введены в текст одним из передатчиков сочинения, и скорее всего после смерти ал-Хушани.
Самый ранний известный кордовский кади, о котором говорят Иб,н ал-Кутийа, Ибн ал-Фаради, автор Ахбар маджмуа и др.; – Йахйа б. Иазид ат-Туджиби . Исполнение им должности приходится на период наместничества (по Ибн Хазму, он стал судьей ал-Андалуса в годы правления восточного Омейяда Хишама б. Абд ал-Малика – 105/724 – 125/743) и начало правления эмира Абд ар-Рахмана I. Рассказ о нем (четвертый в Китаб ал-кудат) и должен был бы открывать серию биографических очерков о судьях Кордовы.
Но самым веским доказательством не подлинности первых трех рассказов служит критическое отношение ал-Хушани к источникам, которое он проявляет в работе над своей «Книгой о судьях». Для него характерна манера комментировать их сомнительные и слабые места, делать замечания по ходу изложения, уточнять даты. Таких примеров в тексте довольно много. Если ал-Хушани ничего не известно о судье, кроме имени, он обязательно сообщает, что книги или рассказчики не сохранили о нем ничего, что можно было бы упомянуть, или указывает, что такая-то версия предания является по таким-то соображениям ложной, а такая-то – наиболее вероятной. Исходя из этого, мы считаем, что, если бы первые три рассказа были включены в сочинение самим ал-Хушани, он не оставил бы их без комментариев, тем более что «Книга о судьях» предназначалась для наследника престола, будущего халифа ал-Хакама II, основательного знатока местной истории.
Есть еще одно доказательство, что перед нами не первоначальная, авторская версия «Книги о судьях», которая была завершена, как явствует из авторского предисловия, в бытность ал-Хакама наследником престола, т. е. до 961 г. или к этому сроку. В конце книги имеются два рассказа о судьях Мунзире б. Саиде ал-Баллути и Мухаммеде б. Исхаке Ибн ас-Салиме (43-й и 44-й в Китаб ал-кудат), исполнявших должность уже при халифе ал-Хакаме П. В первоначальном варианте их не могло быть, поэтому эти очерки следует квалифицировать как добавление последующего времени. Изложение должно было завершаться, таким образом, рассказом о судье халифа Абд ар-Рахмана III – Мухаммаде б. Абдаллахе б. Аби Исе (ум. в 339/950 г., № 42).
Относительно изменений другого рода, которые претерпела Китаб ал-кудат, можно без преувеличения сказать, что в результате произведенных в ней сокращений она превратилась как бы в мухтасар авторского текста. В этом убеждают работы более позднего времени, важнейшие из них – ал-Муктабас Ибн Хаййана, ал-Мадарик Ийада ал-Иахсуби, ал-Маркаба ан-Нубахи, Нафх ат-тиб ал-Маккари. В иих содержится большое количество фрагментов из работы ал-Хушани, которые либо отсутствуют в сохранившейся версии, либо представлены там в более сжатом виде. С их помощью можно восстановить более полный текст примерно половины рассказов. Видимо, создатели сокращенной версии, преследуя свои узкопрактические цели, устраняли то, что казалось им не заслуживающим внимания. Это обедняло созвучное эпохе содержание памятника, лишало его политической остроты. В некоторых случаях сокращения просто затрудняют понимание текста.
«Книга о судьях» базируется на многих источниках. Их изучение приводит нас к выводу, что в подавляющем большинстве-это источники письменные. Ал-Хушани широко использует (цитирует) работы своих современников-андалусцев, нередко восходящие к записям факихов и мухаддисов предшествующего столетия.
Значительную часть книги автор основывает на сборнике биографий кордовца Халида б. Сада (ум. в 352/963 г.) , многократно приводит выдержки из сочинений Мухаммеда б. Абд ал-Малика б. Аймана и его сына Ахмада (ум. в 347/959 г.) Усмана б. Мухаммада (конец IX – первая половина X в.) Мухаммада б. Умара б. Абд ал-Азиза (Ибн ал-Кутийи, ум. в 367/977 г.) , цитирует одну редкую книгу (китаб) по историка ал-Андалуса, переписанную неким Ахмадом б. Фараджем. Среди своих источников ал-Хушани называет также некие ар-ри-вайат, ал-хикайат, ал-ахбар, ал-кутуб, очень часто включает в «Книгу о судьях» рассказы, не называя имен людей, которые их ему передали (он придает им характер анонимных, говоря, что получил их от одного «рассказчика», от одного «хранителя предания», от одного «ученого», одного «шейха»).
В Китаб ал-кудат включены рассказы со слов многих известных факихов и мухаддисов, среди них Ахмад б. Убада ар-Руайни , Фарадж б. Салама ал-Балави (288/901 – 345/956-57), Ахмад б. Мухаммад б. Умар б. Лубаба (ум. в 325/937 г.) , Ахмад б. Саид-б. Хазм (284/897 – 350/961) . Такие отрывки ал-Хушани предваряет выражениями: кала («он сказал»), кала ли («он сказал мне»), ахбарани («он сообщил мне»), закара ли («он упомянул мне»), зукира («упоминают»), хаддасани («он рассказал мне»), самиту («я слышал») и т. д. На первый взгляд может показаться, что здесь мы имеем дело с устной традицией, которую ал-Хушани впервые зафиксировал, как и считал X. Рибера . Нам представляется, что это не так. Лица, которых слушал ал-Хушани, принадлежали к ученому сословию и имели в своем распоряжении записи этих рассказов (то ли в составе своих собственных работ, то ли в каком-то ином виде). Они всего лишь дали ал-Хушани разрешение на их использование в «Книге о судьях». Обороты или выражения, которыми вводятся рассказы, представляют собой специальные технические термины, обозначающие различные способы передачи текста .
В «Книгу о судьях» в качестве источника вошли также письменные материалы особого рода. Имеется в виду ад-диван, или диван ал-кудат, – собрание разнородных документов, сохранившихся от деятельности кордовских судей. С их помощью ал-Хушани устанавливает факты биографии своих главных героев (например, последовательность их пребывания в должности), контролирует версии рассказов о них, черпает редкие сведения, отсутствующие в других источниках. Он цитирует на страницах книги выдержки из хранившейся в архиве переписки судей с омейядскими эмирами, ценной и как документ эпохи, и как собрание образцов эпистолярного стиля IX в. Сочинение ал-Хушани дошло до нас в единственном списке, датированном 695/1296 г. и хранящемся в Бодлеянской библиотеке в Оксфорде . Лексика этого исключительного по своему значению испано-арабского памятника, существовавшего тогда только в рукописи, привлекла внимание Р. Дози, который широко использовал и проанализировал его в своем арабо-французском словаре . Важность хроники как источника по истории Кордовского эмирата – духовной и социальной сторон жизни общества – побудила испанского арабиста X. Риберу опубликовать в 1914 г. в Мадриде ее текст вместе с испанским переводом и предисловием . Введение в научный обиход «Книги о судьях» явилось заметным вкладом в область испано-арабских штудий и вызвало живой отклик также и у отечественных востоковедов – Д.К. Петрова и И.Ю. Крачковского . Как писал Д.К. Петров в своей рецензии на издание, книга ал-Хушани – «клад для ученых, которые захотят дать характеристику испано-арабской культуры VIII-X вв.» . Тогда же он выразил надежду на появление русского перевода сочинения.
Читателю впервые предлагается русский комментированный: перевод памятника. Он осуществлен по мадридскому изданию и по уникальной рукописи . Их параллельное использование служит лучшему пониманию довольно сложного текста произведения. Перевод размечен указаниями на страницы издания. В постраничных сносках даются отсылки к вариантам соответствующих рассказов ал-Хушани, которые цитируются другими авторами.
После перевода следуют комментарии, касающиеся исторических событий, действующих лиц, передатчиков рассказов, юридических терминов, особенностей судейской практики, других охранительных ведомств, помимо главного судьи, также призванных расследовать различные правонарушения и выносить по ним приговоры. Разъясняются топография столицы – Кордовы и географические топонимы Пиренейского полуострова, реалии быта с указаниями на соответствующие источники и литературу.
Мы стремились к адекватной передаче содержания памятника, хотя не всегда это удавалось. Так, некоторые термины и титулы ввиду трудности их перевода оставлены нами в форме оригинала (мусалима, адала, сахиб ар-радд, аш-шурта ал-улйа, вали-ш-шурта, сахиб ал-мадина и др.).
Для удобства пользования текстом перевода и примечаниями введена нумерация рассказов (№ 1-44).
К переводу приложены библиография и указатели имен собственных, кордовской топонимики, географических названий.
[МУКАДДИМА]
/с. 5/ Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
Да благословит Аллах Мухаммада и род его и да приветствует!
Нам рассказал Абу Мухаммад Ибн Аттаб со ссылкой на своего отца, а тот со ссылкой на Абу Бакра ат-Туджиби :
Говорит Абу Абдаллах Мухаммад б. Харис ал-Хушани-да помилует его Аллах : Аллах наградил эмира ал-Хакама ал-Мустансира – да помилует его Аллах! – восприемника соглашения с мусульманами – дарами счастья, продлил период его могущества и увеличил ему благую помощь. Когда [помыслы] эмира – да продлит Аллах его жизнь! – стали прекрасными и преисполнилась совершенством его прозорливость, Аллах направил его охранять знания и изучать исторические известия; познавать родословия и записывать следы прошлого; возвышать достоинства предков и подражать добродетелям [их] преемников; напоминать забытые предания, указывать живущим на события, в особенности на те, что были в его городе в давние времена, а в его время внове. Да содеет Аллах это /с. 6/ прочным основанием для жизни сердец и явной причиной для прославления душ!
И пришли в движение [ученые] люди, благодаря тому, на что их подвигнул вспомоществуемый богом эмир. Они позаботились сохранить память о наиболее значительных событиях, на которые [другие] не обращали внимания, и записали главнейшие знания, которыми пренебрегали. И всех их объединило в этом благословение эмира-да продлит Аллах его жизнь! Таким образом, лучшая добродетель-та, чей свет ярко сияет и молва о коей расходится. Она-исток для иных добродетелей и начало других доблестных поступков.
Слава Аллаху, который сделал эмира – да укрепит его Аллах! – образцом в благодеянии, проводником на путях праведности, вожатым к прекрасному образу действий, примером в наивысшем благе, ключом к похвальному делу, вратами к достоинству! Да осчастливит его Аллах своею милостью, да продлит ему благоденствие, да [прольет] на него щедрость свою и сделает обильной его долю в благородных поступках!
Когда эмир – да продлит Аллах его жизнь! – приказал составить «Книгу о судьях», имея в виду тех, кто отправлял правосудие для халифов – да будет доволен ими Аллах! – на земле Магриба , в величайшей столице Кордове, обладательнице высочайшей славы, и для их наместников там еще раньше , я стал побуждать рассказчиков дать сведения о них, стал осведомляться у хранящих в памяти их деяния и расспрашивать людей ученых о том, какие слова и дела в их жизни были главными. И я нашел среди этого эпизоды, которые понравятся любознательным; рассказы, которые развеселят слушателей; известия, которые укажут дотошным исследователям на основательность суждений и широту знаний, на преобладание благоразумия и блестки ума /с. 7/, на правдивость мысли и верность намерения; на [высокую степень] достоинства и обилие справедливости, на прямоту пути и… ; [укажут] на то, кому из халифов – да будет доволен ими Аллах! – назначавших их судьями, были присущи нужные качества в хорошем поиске, удачном выборе, в [наставлении] судьям с помощью прекрасных проповедей, в предпочтении правды и содействии [истине] . … это достойно судей подобного величайшего города, сердца [Халифата] , обители имамата, столицы общины, рудника достоинств, пребывания наидостойнейших, кладезя знаний, средоточия ученых, основы земли.
Аллах продлил превосходство Кордовы и сделал совершенной красу ее с помощью справедливого имама и достойного властителя эмира верующих Абд ар-Рахмана – да продлит Аллах его жизнь! – потом с помощью избранного наследовать ему, идущего по пути его славы. Аллах сделал его образцом в благодеяниях и знаменем в добрых делах.
Говорит Мухаммад: поскольку судья является величайшим по значению должностным лицом после имама, которого Аллах сделал руководителем в вере и опорой земной жизни, ибо судья берет на себя вынесение приговоров и увековечение постановлений касательно пролития крови, нарушений нравственности, посягательств на имущество, честь и всяких дел подобного рода, как полезных, так и зловредных, и поскольку воздаяние Аллаха за это бывает ужасным по местопребыванию, опасным по положению, страшным по виду, разошлись об /с. 8/ этом мнения умных и ученых людей. Многие из них согласились принять судейство, так как желали почета в этой жизни, надеялись, что Аллах окажет в нем содействие, и уповали, что он в нем проявит свое всепрощение. Другие же постарались избегнуть его, остерегаясь беды в будущей жизни и страшась Аллаха за то, что уже числилось за ними и было совершено ими.
Говорит Мухаммед: и были раньше среди людей ал-Андалуса, среди жителей его величайшей столицы, лица, которых призвали к судейству, но они не вняли, которых пригласили к нему, но они не изъявили готовности, опасаясь [наиужаснейшего] для самих себя по пришествии конечного срока.
Я решил [сначала дать] рассказ о них и описать то, как они держали себя перед халифами их и как остерегались того, к чему их призывали эмиры их. Этому я посвящаю главу в начале книги. Затем я перехожу к повествованию о самих судьях, описывая судью за судьей, согласно тому, как наступал черед каждого из них, если угодно Аллаху. И прошу я у Аллаха благой помощи для верного слова и похвального дела. Воистину, он верно ведет ровной дорогой.
ГЛАВА О ЖИТЕЛЯХ КОРДОВЫ, КОТОРЫМ ПРЕДЛОЖИЛИ СУДЕЙСТВО И КОТОРЫЕ ОТКАЗАЛИСЬ ЕГО ПРИНЯТЬ
Говорит Мухаммад: эмир Абд ар-Рахман сын Муавийи – да будет ими обоими доволен Аллах! – попросил совета у своих приближенных о том, кого ему назначить судьей в Кордове. /с. 9/ Его сын Хишам – да будет над ним милосердие к Аллаха! – и хаджиб Ибн Мугис указали ему на ал-Мусаба б. Имрана. Эмир Абд ар-Рахман согласился с их мнением» и приказал послать за Мусабом. Когда тот прибыл, он пригласил его к себе, а там присутствовали его сын Хишам, Ахмад. Ибн Мугис и группа его приближенных, и предложил ему судейскую должность. Но он отказался ее принять и изложил ему причину этого. Эмир Абд ар-Рахман несколько раз повторил: ему сказанное, остался тверд в своем намерении и не принял причину, по которой он отказался согласиться. А тот все упорствовал в отказе от должности и продолжал уклоняться от нее. Потеряв всякую надежду, эмир Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – потупился и стал крутить свой ус, а когда он гневался, то крутил свой ус, и горе было тому, на кого он гневался. Поэтому те, кто присутствовал, испугались ужасного положения Мусаба при появлении зловещего для него предзнаменования гнева эмира. Некоторые из них стали посматривать на Хишама б. Абд ар-Рахмана и Ахмада Ибн Мугиса, как бы говоря им: «Чему же вы подвергли человека?» Эмир поднял голову и сказал Мусабу: «Уходи! Тебе следует то-то и то-то, и тем двоим, которые указали на тебя». Этим он и ограничил свое наказание в припадке гнева. Мусаб уехал, прибыл к себе и оставался там, пока власть не перешла к Хишаму – да помилует его Аллах! Он послал за ним, решив назначить его судьей. Мы ясно расскажем об этом, если будет угодно Аллаху .
Говорит Мухаммад: Абу Марван Убайдаллах б. Йахйа упоминал /с. 10/ со слов своего отца , что эмир Хишам пожелал сделать Зийада б. Абд ар-Рахмана судьей, но он выехал, спасаясь бегством. И заметил при этом Хишам б. Абд ар-Рахман: «Если бы люди были такими, как Зийад, я бы избавился от любви алчущих». Он обеспечил ему безопасность, и тот смог вернуться к себе домой .
Говорит Мухаммад: Усман б. Мухаммад сказал мне: я »слышал, как Мухаммад б. Галиб говорил: когда визири послали за Зийадом б. Абд ар-Рахманом и предложили ему судейство от имени эмира Хишама – да помилует его Аллах! – он сказал им: «Если вы принудите меня стать судьей, то я окончательно разведусь со своей женой. А если ко мне придет кто-либо, чтобы заявить претензию на какую-либо вашу собственность, я непременно изыму ее у вас и уж вас заставлю выступать истцами». Когда они услыхали от него такое, то оставили его в покое .
Говорит Мухаммад: один из рассказчиков мне сообщил: «Когда умер судья Мухаммад Ибн Башир, эмир ал-Хакам , напомнив о судействе и о том, кто подходит, чтобы его назначить, сказал: «Я не вижу никого, кроме законоведа города Мухаммада б. Исы ал-Аша . Меня огорчает только, что он чересчур шутлив». Несмотря на это, он все же решил распорядиться о нем. Тогда один из визирей ему предложил: «А если тебе проверить еще до личной беседы его отношение к делу?» Это был хороший совет, и он послал к нему одного из своих визирей. Тот приехал к нему, побеседовал с ним о деле и сообщил, что эмир порицает его за избыток шутливости. Он ответил: «Что касается судейства, то я, клянусь Аллахом, наотрез отказываюсь его принять, что бы со мной ни делали. Эмиру – да сохранит его Аллах! – вовсе те нужно уговаривать меня сделать это. А что касается шутливости /с. 11/, то сам Али б. Аби Талиб и да будет доволен им Аллах! – не отказался от нее ради халифства. Почему же я должен отказаться от нее ради судейства?» . Когда его слова стали известны эмиру, он оставил его в покое и стал искать другого человека».
Говорит Мухаммад: у эмира ал-Хакама – да будет доволен им Аллах! – в провинциальном округе Джаййан был один судья. Население округа жаловалось на него. Тогда эмир ал-Хакам поручил главному судье в Кордове Саиду б. Мухаммаду Ибн Баширу расследовать действия судьи Джаййана. Если он окажется невиновен, пусть подтвердит его полномочия на судейство, а если окажется виновен в том, что доносят о нем эмиру, пусть отстранит его [от судейства] в этом округе. Главный судья провел расследование, нашел его невиновным и сказал ему: «Продолжай исполнять свои судейские обязанности!» Тот возразил: «Тогда я разведусь со своей женой и даю такие-то и такие-то клятвы, которые окажутся более правдивыми и будут исполнены лучше, чем клятвы твоего отца, которые он дал, что не буду судить до самой своей смерти». А Мухаммад Ибн Башир, когда его уволил эмир, действительно поклялся никогда : больше не быть судьей, в противном случае он разведется со своей женой и отпустит на волю своих рабов. Когда же после этого эмир решил вновь вернуть его [на должность], он исполнил свои клятвы – развелся с женой и отпустил на волю рабов. Но эмир возместил ему все, когда он сообщил ему об этом.
Говорит Мухаммад: Усман б. Мухаммад рассказал мне: Абу Марван Убайдаллах б. Йахйа рассказал мне со слов своего отца Йахйи, что, когда власть перешла к эмиру Абд ар-Рахману сыну ал-Хакама – да будет ими обоими доволен: Аллах! – он настойчиво потребовал от него стать судьей, а подателем послания об этом был Тарафа . «И я сказал ему: «Место, которое /с. 12/ я занимаю, – это наилучшее, что вы могли бы для себя пожелать. В самом деле, когда люди жалуются на судью, вы назначаете меня и я провожу над ним расследование. А если я стану судьей и люди пожалуются на меня, кого вы назначите, чтобы провести надо мной расследование? Того ли, кто знает больше меня, или того, кто ниже меня по знаниям?» Он согласился со мною в этом и оставил меня в покое» .
Говорит Мухаммад: Халид б. Сад сказал: Ахмад б. Халид рассказывал: тогда умер Йахйа б. Мамар, люди оставались без судьи, пока однажды не проехал мимо них Зирйаб , направляясь во дворец. Они попросили его передать от них эмиру, что он в ответе за их плохое положение, так как у них нет судьи. Войдя к эмиру, Зирйаб сказал ему об этом. Эмир ответил: «О, Зирйаб! Клянусь Аллахом, назначить судью мне помешало только то, что я не нашел никого, кто бы меня удовлетворял, кроме одного человека». Зирйаб рассказывает: «Я воскликнул: «Да сохранит Аллах эмира! Кто он?» Он ответил: «Иахйа б. Иахйа. Но он отказал мне в этом». Тогда Зирйаб предложил ему: «Если ты считаешь, что он подходит для судейства, то попроси его указать тебе судью». Эмир оказал ему: «Ты высказал здравое суждение». Послал он за Иахйей и попросил его указать человека, который бы удовлетворял его как судья, если он сам не принял судейство. Он назвал Ибрахима б. ал-Аббаса, и эмир назначил его .
Говорит Мухаммед: Халид б. Сад сказал: мне сообщили некоторые ученые, что Иахйа отказался принять судейство и отказался назвать кого-либо.
/с. 13/ Говорит Мухаммад: Халид б. Сад сказал: рассказал мне человек, которому я доверяю, со ссылкой на Йахйу б. Закарийа , а тот со ссылкой на Мухаммеда б. Ваддаха : когда эмир решил назначить Йахйу судьей, а тот отказался и проявил перед ним упорство, он сказал: «Тогда укажи мне человека!» Йахйа ответил: «Я этого не сделаю. Потому что, если сделаю, могу стать соучастником в его несправедливости, если он поступает несправедливо». Это разгневало эмира Абд ар-Рахмана, и он приказал подателю своих посланий стеречь Йахйу. А наутро тот привел Йахйу к соборной мечети, передал ему документы и сказал поверенным: «Вот ваш судья». В таком положении Иахйа пробыл три дня. Когда же дело стало для него трудным, он назвал Ибрахима б. ал-Аббаса .
Говорит Мухаммад: Усман б. Аййуб б. Аби-с-Салт был из числа ученых Кордовы и из числа тех, кому земная жизнь доставляла радости и удовольствие. И он отказался принять должность и уклонился от нее. Халид б. Сад рассказывал: я слышал, как его сын Исмаил говорил: моему отцу предложили должность судьи, но он отказался ее принять и попросил оставить его в покое.
Говорит Мухаммад: а из числа шейхов Кордовы, которым предложили судейство и кто отказался его принять, – Ибрахим б. Мухаммад б. Баз . Причиной тому, как сообщили мне некоторые рассказчики, было то, что однажды эмир Мухаммад б. Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – пригласил к себе Хашима б. Абд ал-Азиза и сказал ему: «О Хашим, приснился мне удивительный сон об одном человеке, я не знаю, кто он такой. Вижу я себя в ал-Мусаре и встречаю /с. 14/ четверых, едущих верхом. Не видал я людей с более светлым ликом, чем у них, и более прекрасных видом. Стал я ими восхищаться, а они тем временем поднимаются на гору, и я следую за ними. Поворачивают они направо и подъезжают к мечети, против которой стоит дом. Стучатся они в ворота этого дома, и из него выходит к ним человек. Они здороваются с ним за руку, благословляют его и некоторое время тайно с ним совещаются, затем покидают его. Я спрашиваю: «Кто они?» Мне отвечают: «Мухаммад, пророк – да благословит его Аллах и да приветствует! – Абу Бакр , Умар и Усман . Они пришли навестить этого человека во время его болезни». Потом эмир добавил Хашиму: «Я описал тебе мечеть и дом так, словно указал тебе дорогу к нему. Пойди же и узнай, кто хозяин этого дома!» Хашим ответил ему: «Я сразу же узнал его без всяких расспросов. Это дом Ибрахима б. Мухаммеда б. База». Эмир ему сказал: «Я решил: войди туда и узнай о его состоянии». Хашим так и сделал, а потом вернулся к нему с подтверждением того, что сказал ему ранее эмир, и сообщил ему, что этот человек болен. Это и послужило причиной того, что эмир предложил Ибрахиму должность главного судьи. С этим он и послал к нему Хашима б. Абд ал-Азиза. Но он отказался ее принять. Эмир вновь послал к нему Хашима: «Если ты не принял судейства, то будь одним из вхожих к нам, с кем мы советуемся по нашим делам». Ибрахим ответил Хашиму: «О Абу Халид! Если эмир будет настойчиво предлагать мне что-нибудь подобное, я убегу из этого города». Эмир Мухаммад – да помилует его Аллах! – отступился от него и не хотел больше знать о нем .
Сказал /с. 15/ мне Ахмад б. Убада ар-Руайни : ал-Мунзир б. Мухаммад , когда был отроком, как раз и беседовал с ним о судействе, но он отказался,его принять. И говорил ал-Муизир: «Если бы эмир послушался меня, я принудил бы его к нему».
Говорит Мухаммад: а из тех, кто проявлял упорство в отказе от судейства, – Мухаммад б. Абд ас-Саллам ал-Хушани . Эмир Мухаммад б. Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – приказал послать за ал-Хушани и возложить на него судейство в провинциальном округе Джаййан. Визири послали за ним и сказали: «Эмир назначает тебя судьей в провинциальном округе Джаййан». Он отказался и проявил к этому сильное отвращение. Как с ним ни бились, как ни улещали, его отвращение и нежелание лишь возрастали. Тогда они написали эмиру, сообщая о его поведении и о том, что он упорно не соглашается. Эмир дал им суровое предписание, смысл которого таков: «Если он противится нам, то подвергает себя смертельной опасности». Когда ал-Хушани услышал это, он снял со своей головы калансуву , вытянул шею и стал говорить: «Я отказался, я отказался, как отказались небеса и земля, именно из-за страха, а не из-за неповиновения и ослушания» . Они написали эмиру о его словах, и он им написал: «Уладьте его дело без огласки и прогоните его от себя!» Визири все же сказали ему: «Поразмысли о своем деле этой ночью и попроси у Аллаха помощи в том, к чему тебя призвали». Но он удалился от этих людей .
Говорит Мухаммад: Халид б. Сад рассказывал: Мухаммад б. Футайс поведал мне: эмир Мухаммад приказал визирям послать /с. 16/ за Абаном б. Ибн б. Динаром с тем, чтобы они назначили его судьей Джаййана. Когда они послали за ним и предложили ему это, он попросил избавить его [от этого] и отказался. Эмир Мухаммад б. Абд ар-Рахман приказал приставить к нему стражу, чтобы препроводить его в Джаййан и; усадить там в заседании, где судят и решают людские тяжбы. Визири приставили к нему стражу, увезли его и усадили. Судил он людей всего один день, а когда настала ночь, бежал. Настало утро, а люди и говорят: «Судья бежал». Когда весть об этом дошла до эмира – да помилует его Аллах! – он сказал: «Это – человек благочестивый, но пусть его ищут, чтобы узнать, где он находится». И стали его искать. Когда узнали о месте его нахождения, эмир проявил к нему благоволение. Когда он прибыл в Кордову, эмир назначил его там предстоятелем на пятничных молитвах .
Говорит Мухаммад: один из ученых рассказывал: когда он руководил молитвой, то проявлял смирение, много плакал. А когда заканчивал пятничную молитву, не оставался ни минуты в мечети, следуя сунне.
Говорит Мухаммад: ал-Мунзир б. Мухаммад – да помилует его Аллах! – особо почитал Баки б. Махлада . Когда Баки: пришел к иему в день смотра войск в мусалле, он не дал ему поцеловать свою руку и при всех усадил его рядом на свой ковер. Баки был близким другом ал-Мунзира и пользовался его покровительством еще до того, как тот принял власть. Он принес ему радостную весть о халифстве. Когда к ал-Мунзиру перешло халифство, он остался верен своим прежним отношениям с ним и продолжал, как и раньше, славить и почитать его. Когда /с. 17/ Сулаймана б. Асвада отстранили от должности» судьи, эмир ал-Мунзир распорядился относительно Баки б. Махлада, и ему было предложено судейство. Но он отказался и проявил к этому отвращение, спросив: «Что это, награда за мою любовь и мое подвижничество?» Ал-Мунзир оказал: «Беля ты отказался, то что ты думаешь о том, на кого указали визири?» Тот спросил: «А кто он?» Эмир ответил: «Зийад б. Мухаммад б. Зийад» . Тот воскликнул: «Хороша новость!» Тогда ал-Мунзир попросил его: «Укажи же мне человека, который, по-твоему, будет удовлетворять мусульман как судья». Он согласился: «Я назову тебе человека из рода Зийада. Зовут его» Амир б. Муавийа». Ал-Мунзир – да помилует его Аллах! – принял его совет, послал за Амиром и назначил его главным судьей в Кордове .
Говорит Мухаммад: среди тех, кому предложили судейство» и кто от него отказался, – Абу Галиб Абд ар-Рауф б. ал-Фарадж . Абу Мухаммад Касим б. Асбаг мне рассказывал: Муса Ибн Худайр пришел к Абу Галибу Ибн Кинане и предложил ему судейство от лица эмира Абдаллаха б. Мухаммеда – да помилует его Аллах! – но он отказался его принять. Продолжает Мухаммад: один ученый мне рассказывал: когда Абу Галиб Абд ар-Рауф б. ал-Фарадж возвратился из паломничества, он вступил на стезю воздержания, благочестия и набожности. Эмир Абдаллах б. Мухаммад дивился ему и часто выражал нетерпеливое желание увидеть его, но так, чтобы не приглашать его к себе. И вот ему представился случай видеть его в один из пятничных дней с крытой галереи при возвращении с молитвы. Однажды эмир вспомнил о нем и сказал: «Нам нужно сделать его визирем или /с. 18/ судьей». А Абдаллах б. Мухаммад Иб,н Аби Абда , который больше других визирей любил и почитал Абу Галиба, посоветовал эмиру: «Лучше не бросаться так на человека, пока «е выяснится, что у него на уме относительно этого». Говорит секретарь Сакан : Абдаллах б. Мухаммад послал меня к Абу Галибу, и я изложил ему намерение эмира. Продолжает Сакан: он встретил мои слова смехом и шуткой, так что расположил меня к себе, а затем произнес: «Вы слишком дорожите благами этой вашей жизни, чтобы поступиться какой-либо их частью в пользу кого-либо или чем-то из них поделиться с другом». Продолжает далее Сакан: когда я перешел к разговору о назначении его на должность судьи, он сказал мне: «Клянусь Аллахом, если ты снова придешь ко мне с этим или я узнаю, что эмир принял решение об этом, я обязательно уеду из ал-Андалуса» .
ГЛАВА С ИЗВЕСТИЯМИ О КОРДОВЕ И ЕЕ СУДЬЯХ ДО ХАЛИФОВ
[№ 1] Рассказ о судье Махди б. Муслиме
Говорит Мухаммад: а из давних судей Кордовы, которые вершили в ней суд для эмиров, наместников, правителей, военачальников еще до прибытия халифов – да будет доволен ими Аллах! – в ал-Андалус , – Махди б. Муслим /с. 19/. Он происходил из ал-мусалима , из людей веры, знания и благочестия. Укба б. ал-Хаджжадж ас-Салули назначил его судьей.
Рассказал мне Ахмад . Фарадж б. Мунтил : рассказал мне Абу-л-Аббас Ахмад б. Иса б. Мухаммад ал-Мукри в городе Тиннисе6: ал-Андалусом правил Укба б. ал-Хаджжадж ас-Салули. Он руководил священной войной, [начальствовал] в рибатах , отличался мужеством, храбростью и рвением в сражениях с неверными. Когда он брал пленника, то не убивал его, а предлагал ему в течение некоторого времени принять ислам, стараясь возбудить его желания к нему, доказывая ему его преимущество и разъясняя недостатки той веры, которую, тот исповедовал. Рассказывают, что приняло ислам при его помощи таким вот образом две тысячи человек .
Он избрал в ал-Андалусе в качестве резиденции город, который называют Арбуна . А Махди б. Муслим меж тем прослыл обладателем знаний, приверженцем веры и благочестия. Он сделал его своим наместником в Кордове и приказал ему быть судьей среди ее жителей. Кроме того, он признал за ним дар красноречия и ясности изложения. Пожелав назначить его на должность, он сказал ему: «Пиши для себя самого грамоту от моего имени!» И написал Махди: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Это то, что Укба б. ал-Хаджжадж заповедал Махди б. Муслиму, когда назначил его судьей. Заповедал он ему бояться Аллаха; стремиться ему повиноваться; искать его благоволения как в тайном своем деле, так и в явном; остерегаться его; испытывать трепет к Аллаху; держаться за его прочную вервь и надежную его опору ; быть верным его завету ; уповать на него; полагаться на него /с. 20/; страшиться его. Воистину, Аллах с теми, кто страшится, и с теми, кто творит добрые дела!
И приказал он ему принять Книгу Аллаха и сунну его пророка Мухаммада – да благословит его Аллах и да приветствует! – водителем, который с помощью их света ведет по верному пути; знаком, который в ночи указывает дорогу к ним; светильником, который светит их светом. Воистину, в них прямое руководство от всякого заблуждения, избавление от всякого невежества, разъяснение всякой путаницы, растолкование всякого сомнения, блестящее доказательство, исцеляющий путеводитель, высокий маяк, лекарство против лжеца, правильный путь и божье милосердие для верующих.
И вразумил он его, что избрал его на благо рабов божьих, страны и для назначения на судейскую должность, власть которой Аллах превознес, напоминание о коей возвысил и дело коей прославил, только из-за чрезмерной роли судейства у Аллаха – славен он своим величием! Ибо в нем (судействе) заключены жизнь веры, соблюдение прав мусульман, назначение предписаний для тех, кому они обязательны, и дарование справедливости тем, кто ее заслуживает. И поскольку существует надежда, что он у себя в суде, исполняя дела, руководя и вынося решения, будет отдавать предпочтение истине Аллаха – велик он и славен! – будет стремиться приближаться к ней и сближаться с ней. [И вразумил он его], чтобы он сам в тот же день и в то же утро требовал отчета относительно тяжести вьюка и груза ноши того имущества, которое он принимает на хранение. Ведь с него взыщется: он обещает и с него потребуют обещанного.
И приказал он ему непрестанно проявлять заботу о тяжущихся, исследуя, вопрошая, действуя тонко наблюдая внимательно и вслушиваясь, разбираться /с. 21/ в доводах каждого, в том, что он сообщает; не быть поспешным со всяким, кто страдает дефектом речи и не может ясно излагать мысли. А требование приводить доказательство- это то, на основе чего судят человека ради истины Аллаха Всевышнего и стремятся воздать ему должное. Бывает, один тяжущийся более рассудителен в своем доказательстве, более красноречив в своих выражениях, более поспешен в достижении желаемого, более ловок в хитрости своей, более проницателен, более находчив в ответе, чем другой. Но если его цель неблаговидная, а желание расходится с истиной, то пусть судья не договаривается с таким, а постарается обратить его помыслы к Аллаху – велик он и славен! – с осторожностью, осмотрительностью, сомнением, предостерегая от тех, кто обманывает, препирается, упрямится, занимается дачей ложных показаний и урезанием прав, так что губит сильный слабого, присваивает себе его право собственности и берет, над ним верх. А когда судья возглавляет надзор и наблюдение за этим и рассчитывает в этом на награду Аллаха, то утверждается истина и [исчезает] ложь. «Поистине, ложь исчезающа!» .
И приказал он ему, чтобы его доверенные, советники и помощники, в соответствии с делом его земной и будущей жизни, были бы людьми знания, права, веры, надежности, из числа тех, кого он приемлет; чтобы он переписывался с теми, кто в подобном ему положении, из числа тех, кто находится в иной, чем он, области; чтобы сопоставлял мнения одних и других и трудился бы сам ради достижения истины. Воистину, Аллах – да будет славной хвала ему! – говорит в своей Книге устами своего правдивого пророка Мухаммада – мир ему: «…и советуйся с ними о деле. А когда ты решился, то положись на Аллаха» . /с. 22/ И чтобы его судебные исполнители, помощники и те, кто прибегает к его поддержке по всяким своим нуждам, были бы людьми чистыми, воздержанными, требовательными к себе, далекими от скверны. Ведь их действия возводят к нему и связывают с ним. И если он это упорядочит, то его не коснется осуждение и не постигнет сомнение, если будет угодно Аллаху.
И приказал он ему продлевать заседание ради того человека, к делу которого Аллах требует внимания. Он ведь облек его высоким саном и предоставил право на вынесение решения как в его пользу, так и против него. [И приказал он ему] меньше досадовать на них и проявлять недовольство, но обращать к ним свое сердце, ум, заботу, думу, понимание, речь свою с тем, чтобы обогатить их справедливостью, беспристрастием, примирением и умиротворением. Воистину, в этом сила их выносливости, оживление их прекрасных помыслов, их вера в его благочестие, порядочность и законность получаемого им. А если среди них есть человек, лишенный дружеского расположения, либо страдающий хронической болезнью, за которым требуется постоянный уход, либо изнуренный лицами строптивыми, безнравственными, пускающимися в сомнительные дела, то пусть он устраивает свои заседания ради них и берет на себя попечение над ними с живостью и при наименьшей вялости. Да устроится это для него самым крепким и прочным образом, ибо он судит и решает дела управления и устройства, если будет угодно Аллаху!
И приказал он ему выслушивать от свидетелей их свидетельские показания, сообразуясь с их истинностью и правдивостью, и тщательно вникать в них, пока он не исчерпает их все до единого, равно как и рекомендации поручителей о безупречности свидетелей; многократно исследовать и изучать все их дела; расспрашивать о них у лиц /с. 23/ благочестивых, верующих, надежных, верных, щепетильных, из тех, кого он знает и с чьими обстоятельствами он близко знаком; не торопиться с вынесением приговора, пока он не изучит доказательств тяжущихся, показаний их свидетелей и тех, кто ручается за их безупречность; назначать им сроки и продлевать их для них, пока не выявится для него истинное состояние их дел и пока не будут сняты покровы с них. Когда же он до конца познает их и удостоверится в них, пусть не откладывает [вынесение] приговора после того, как он стал ясен, очевиден и бесспорен для него и для тех законоведов, с кем он советуется.
И приказал он ему изучать по своим книгам разные случаи, которые необходимы ему для совета в том, что для него сомнительно и неясно, – к этому прибегал в тяжебных делах и судья Ибрахим б. Харб, – чтобы в результате обнаружилось для него, как следует поступать, с чем сообразовываться, чем ограничиваться и к чему стремиться. Тогда ему возможно будет приступить к своим делам и завершить их. Начало начал их связано с наставлением на прямой путь, а завершение их-с божьим подкреплением, если будет угодно Аллаху.
Это моя заповедь тебе, мой указ тебе, моя опора тебе, которую я дал, и мои полномочия тебе, которые я предоставил. Если ты станешь поступать таким образом, добиваясь благоволения Аллаха и повинуясь ему, заведуя расчетами и беря на себя обязанность хранителя имущества, то ты будешь располагать доказательством явно в твою пользу. Если же не станешь поступать таким образом, это явится доказательством против тебя. А я буду просить у Аллаха, чтобы он помог тебе, укрепил тебя, указал бы тебе верное направление, содействовал тебе, направил бы тебя на прямой путь. Поистине, он самый лучший помощник и наставник. Да благословит Аллах Мухаммада!»
/с. 24/ Говорит Мухаммад: Ахмад б. Фарадж рассказал: «Я заметил Ахмаду б. Исе: «Велико же твое усердие, если ты сохранил в памяти такое, как это, и подобные давние события». Он ответил: «Я храню это в памяти еще со времени моего детства со слов моего деда, которому тогда было примерно столько же лет, сколько мне сейчас. Он лучше всех помнил наизусть предания о Магрибе и его завоевании и предания о бану Умаййа у вас . У меня были его записи прекрасных удивительных историй, но они погибли при пожаре, который случился в моем доме. И вот дошло до меня, что кто-то из вас, то ли из бану-л-Аглаб , то ли другой, из шии , утверждал, что это его грамота и что он написал ее текст для одного из судей. Но она была предназначена только для Махди б. Муслима. Это мне известно давно. Я помню это со времени моего детства со слов моего деда. А помнят ли у вас о ней?» Я ответил ему: «Я не слыхал у нас ни о ней, ни об этом Махди». Он добавил: «Я справлялся кроме тебя у жителей твоей страны, и никто о нем не знал. О иноплеменник, как же сведения о нем могли исчезнуть у вас?! Однако я думаю, что он не оставил после себя потомства и память о нем изгладилась из-за смут, которые случились в вашей стране».
[№ 2] Рассказ о судье Ангаре б. Фаллахе
Рассказал мне Ахмад б. Фарадж-б. Мунтил: рассказал мне Абу Мухаммад Маслама б. Зура б. Раух в ал-Арише , в Сирии /с. 25/, а он был глубокий старик, которому, как мне сообщили, перевалило за сто лет, и он еще застал в живых Хармалу , ученика аш-Шафии . Он рассказал мне , ссылаясь на него и на ему подобных, и поведал мне, что тот из числа маула бани Умаййа и был знатоком давних и новых преданий о них и преданий о стране ал-Андалус, любя их, разделяя их взгляды. Я увидел однажды в одной из их соборных мечетей в пустыне [тексты] проповедей, написанные крупным шрифтом на пергаменном свитке, приклеенном к стене против минбара, с которого проповедуют. И вот, когда проповедник приступал к проповеди, он читал ее, не сбивался и не запинался. Поговорил я с ним об этом и, укорив их, сказал: «Вы, люди Востока, которым приписывают красноречие и умение произносить проповеди без подготовки, и прибегаете к такому! Ничего подобного я не видывал в областях Магриба, а ведь там люди наименее красноречивые, как вы утверждаете». Тогда он поведал мне: «Самое хитроумное в этом было как раз у вас, в столице вашей страны и местонахождении вашей власти. Мой отец сообщил мне со слов моего деда, что у вас в Кордове в то время был судья, которого звали Антара б. Фаллах, и был он богобоязненным, благочестивым. Однажды он руководил людьми на молитве о ниспослании дождя. Он хорошо творил свою молитву и хорошо вел проповедь. Перед ним предстал некий простолюдин и обратился к нему: «О судья-увещеватель! Ты хорош собою. Пусть же Аллах украсит еще и твою душу». Судья сказал: «Дай боже мне и нам всем! А не таишь ли ты чего, о сын моего брата?» Тот ответил ему: «Да. Только тогда, когда опустеют твои амбары /с. 26/, моление твое о дожде исполнится». Он воскликнул: «О боже! Я беру тебя в свидетели, что все съестное, которым я владею, пойдет в виде милостыни ради лика твоего» . Затем он поклялся, что не сойти ему со своего места, если он не отправится к себе домой и не раздаст все, что припас». Рассказчик продолжал: и были они спасены в тот же день сильным ливнем. Рассказчик добавил: этот судья Антара говорил: «Когда я смотрю на людей, то не могу связно говорить». Поэтому, когда он произносил проповедь, то набрасывал себе на лицо одежду. Однако передавали, что он делал это с другой целью и что его проповедь была написана на листке, прикрепленном к одежде, ниспадавшей ему на лицо. А это примерно то, что ты видел у нас. Для таких проповедей нужны сноровка и умение .
[№ 3] Рассказ о судье Мухаджире б. Науфале ал-Кураши
Говорит Мухаммад: Ахмад б. Фарадж б. Мунтил сообщил мне: рассказал мне Маслама б. Зура: я слышал, как мой отец неоднократно упоминал со слов своего деда-а тот приезжал в ал-Андалус,- который говаривал: я не видел никого, кто бы мог сравниться с судьями ал-Андалуса в служении богу и благочестии. Рассказчик продолжал: я видел там судью по имени Мухаджир б. Науфал ал-Кураши. Люди собирались у него для суда, а он не переставал поучать их и устрашать Аллахом и тем, какой гнев Аллаха и какое его наказание постигнут лжесвидетеля и как они будут поставлены перед господом в день воскресения из мертвых. Потом напоминал, что /с. 27/ судье следует учитывать, с чем ему нужно сообразовываться [для достижения истины] и какое приложить старание [для спасения себя самого]. Затем принимался причитать над собою и всенародно плакать об этом, да так, что я видел, как люди покидали его плачущими, устрашенными, стремясь воздавать друг другу по справедливости .
До меня дошло о его смерти нечто совершенно необыкновенное. Когда он умер – да помилует его Аллах! – у него не оказалось ни семьи, ни детей. Его похоронили на одном из их кладбищ, на южной стороне их города, на берегу их великой реки , ночью. Я думаю, что он сам завещал это. Когда его засыпали землей, услышали, что из могилы доносятся слова. И расслышали, как он взывает и говорит: «Я ведь напоминал вам, что могила тесна и что судейство приводит к плохим последствиям!» Рассказчик продолжал: его откопали, думая, что он жив, и увидели, что с его лица снято покрывало, что он мертв [и лежит] в том самом положении, как его похоронили .
[№ 4] Рассказ о судье Йахйе б. Йазиде ат-Туджиби
Говорит Мухаммад: я слышал от ученых известный рассказ, что, когда имам Абд ар-Рахман б. Муавийа вступил в Кордову и взял в свои руки власть, судьей был Йахйа б. Йазид ат-Туджиби. Он подтвердил его полномочия на судейство и не уволил его. А до того времени его и предшествовавших ему судей называли «такой-то, судья провинции» .
Когда ал-Фихри укрылся в Гранаде и эмир Абд ар-Рахман /с. 28/ – да помилует его Аллах! – принудил его сдаться, тот выставил условием присутствие судьи Иахйи, и он присутствовал. И записано в книге судебных актов: «И это в присутствии Иахйи б. Иазида, главного судьи» .
Говорит Мухаммад: именно так дошло до меня. Я видел судебный акт, который составил Мухаммад Ибн Башир. В нем он говорит: «Постановление Мухаммада Ибн Башира, судьи провинции в Кордове». А название судьи «главный судья» появилось недавно: в старину его не было .
Говорит Мухаммад: «Все, с кем я переписывался, были единогласны в том, что Йахйу б. Йазида ат-Туджиби назначили судьей ал-Андалуса именно на Востоке и что прибыл он туда (в ал-Андалус) уже будучи судьей. Но передают противоречивые сведения относительно того, кто назначил его в ал-Андалус. Я видел в некоторых рассказах со ссылкой на Ибн Ваддаха: «Йахйу б. Иазида назначил судьей ал-Андалуса Умар б. Абд ал-Азиз ». Рассказчик продолжает: Йахйа был человеком благочестивым. о нем передают, что он не присоединился ни к одной из враждующих сторон во время прибытия Абд ар-Рахмана б. Myавийи и «е обагрил свои руки кровью. А когда настало время присягнуть Абд ар-Рахману, он покорно присягнул.
Говорит Мухаммад: один из рассказчиков мне передал: когда Балдж. б. Бишр прибыл в ал-Андалус и совершил в отношении Абд ал-Малика б. Катана ал-Фихри то, что известно, затем, когда сыновья Абд ал-Малика воспользовались помощью Абд ар-Рахмана б. Укбы ал-Лахми и положение изменилось с убийством Балджа б. Бишра , весть об этом дошла до Хан-залы б. Сафвана ал-Калби , правителя Ифрикийи. Он послал в ал-Андалус наместником Абу-л-Хаттара Хусама /с. 29/ б. Дирара ал-Калби и послал вместе с ним судьей Йахйу б. Иазида ат-Туджиби. Тот был из арабов Сирии, живших в Ифрикийи.
Говорит Мухаммад: мне сообщили некоторые ученые, что, когда эмир Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – вступил во дворец, его встретили дочери Йусуфа б. Абд ар-Рахмана ал-Фихри и прочие женщины его семейства. Одна из них обратилась к нему: «Смилуйся, о сын моего дяди! Ведь ты стал повелителем». Он послал за судьей Йахйей б. Йазидом, передал ему всех женщин ал-Фихри и приказал ему оберегать их. Когда Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – выехал по направлению к Мариде , преследуя Йусуфа б. Абд ар-Рахмана, Йусуф ал-Фихри направился в противоположную сторону, в Кордову, и захватил двух невольниц эмира, которых сделал своими наложницами. Тогда к нему пришел судья Йахйа б. Йазид и сказал: «О презренный! Абд ар-Рахман захватил твоих дочерей и жен и не обидел их. Их препроводили к тебе в дом, и он не посягнул на них. А ты захватил двух его невольниц, которые не имеют права на неприкосновенность, и присвоил их». Ал-Фихри устыдился и сказал: «Клянусь Аллахом! Ни у одной из них я не видел лица. Возьми их!» И он передал их ему.
Говорит Мухаммад: я читал в некоторых рассказах, что Мухаммад б. Ваддах передавал: сын Иахйи б. Иазида ат-Туджиби был из тех, кто участвовал в восстании вместе с Йахйей б. Йазидом б. Хишамом и Абд ал-Маликом б. Абаном б. Муавийей б. Хишамом против /с. 30/ эмира Абд ар-Рахмана. Вместе с ними и их сторонниками он был убит в Мунйат Русафа .
[№ 5] Рассказ о судье Myавийе б. Салихе ал-Хадрами
Говорит Мухаммад: Абу Амр Муавийа б. Аби Ахмад Салих б. Усман, известный под именем Джарир б. Саид б. Сад б. Фихр ал-Хадрами, был из сирийцев Химса , известных как ганат абс. Он приехал в ал-Андалус до прибытия имама Абд ар-Рахмана б. Муавийи – да помилует его Аллах! – и поселился а Севилье . Был он из прославленных ученых и передатчиков хадисов и вместе с Маликом б. Анасом посещал занятия некоторых учителей – Йахйи б. Саида и других. Со ссылкой на Муавийу б. Салиха передавали все выдающиеся ученые и среди них – Суфйан ас-Саури , Суфйан б. Уйайна и ал-Лайс . Упоминают, что Малик б. Анас передавал со ссылкой на мего один единственный хадис, и упоминают, что Малик б. Анас подошел однажды к его дому, но вернулся, так и не решившись к нему войти.
Говорит Мухаммад: Мухаммад б. Ваддах упоминал: Йахйа б. Маин спросил меня: «Вы собрали хадисы Муавийи б. Салиха?» Я ответил: «Нет». Он спросил: «Что вам помешало в этом?» Я ответил: «Он приехал в страну /с. 31/, жители которой тогда ие были еще людьми сведущими в науке». Он воскликнул: «Клянусь Аллахом, вы утратили огромные знания!» .
Говорит Мухаммад б. Абд ал-Малик б. Айман : когда эмир Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – послал Муавийу б. Салиха в Сирию , он совершил паломничество во время этого своего путешествия и жители Ирака записали с его слов много хадисов.
Говорит Мухаммад б. Абд ал-Малик б. Айман: я увидел, что хадисы Муавийи б. Салиха очень ценятся в Ираке. И действительно, Мухаммад б. Ахмад б. Аби Хайсама сказал мне: «Я хотел приехать в ал-Андалус, чтобы разыскать подлинные Списки Муавийи б. Салиха». Ибн Айман продолжает: вернувшись в ал-Андалус, я стал искать его подлинные сборники хадисов и записи, но обнаружил, что они утрачены из-за беспечности жителей страны .
Говорит Мухаммад б. Абд ал-Малик б. Айман: я старался обнаружить его хадисы в «Истории» Ахмада б. Аби Хайсамы , там, где «повествуется о сирийцах и где автор цитирует рассказы о жителях Химса, «о яашел лишь два или три его хадиса.
Ахмад б. Зийад говорит: Мухаммад б. Ваддах рассказал мне: Йахйа б. Йахйа рассказал мне: первый, кто приехал в ал-Андалус с хадисами, был Myавийа б. Салих ал-Химси.
Говорит Мухаммад: один из ученых рассказывал: Myавийа б. Салих был передатчиком хадисов жителей Сирии и все то время /с. 32/, что жил на свете, не имел себе равных в этом. Доказательством его главенства и исключительности в этом служит то, что Зайд б. ал-Хубаб ал-Укли , а он один из информаторов Абу Бакра Ибн Аби Шайбы , знаменитый среди знатоков хадисов, поехал в ал-Андалус из Ирака и получил с его слов много хадисов.
Ахмад б. Халид говорит: Абу Абд ал-Малик Марван б. Абд ал-Малик ал-Фаххар рассказал нам: я слышал, как Абу Саид ал-Ашаджж говорил: «Абу-л-Хусайн Зайд б. ал-Хубаб – маула укл». Я слышал, как Абда б. Абдаллах говорил: я слышал, как Зайд б. ал-Хубаб говорил: «Я приехал в ал-Андалус и записывал со слов Муавийи б. Салиха».
Говорит Мухаммад: Myавийа б. Салих приехал в ал-Андалус до прибытия имама Абд ар-Рахмана б. Муавийи – да будет доволен им Аллах! – на землю ал-Андалуса. Он поселился в Севилье и находился там до тех пор, пока не приехал эмир Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! Когда ему присягнули и дела его устроились, он послал Муавийу б. Салиха в Сирию, чтобы тот привез ему его сестру Умм ал-Асбаг . Но она отказалась от переезда, сказав: «Годы мои велики, срок мой близок, и я не в силах пересечь моря и пустыни. Мне же достаточно знать, что на него снизошла милость Аллаха».
Говорит Мухаммад: Мухаммад б. Абд ал-Малик б. Айман сказал мне: во время этого его путешествия знаменитые ученые записывали с его слов. Он продолжал мне рассказывать: потом, когда Myавийа вернулся к эмиру Абд ар-Рахману, он привез /с. 33/ ему подарки от сирийцев. В числе этих подарков находился гранат, известный по сей день в ал-Андалусе как «гранат ас-сафари». Эмировы приятели-сирийцы стали вспоминать Сирию и тужить о ней. Среди них был человек по имени Сафр. Он взял несколько зерен этого граната, бережно :за ними ухаживал и посадил, и они пустили корни, дали побеги и принесли плоды. И по сей день «гранат ас-сафари» связывают с его именем .
Говорит Мухаммад: Ахмад б. Халид рассказывал: когда эмир Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – послал Муавийу б. Салиха в Сирию, тот во время этой своей поездки совершил паломничество. Войдя в Священную мечеть в дни лаломничества, он увидел там группы изучающих хадисы, сидящих вокруг Абд ар-Рахмана б. Махди , Йахйи б. Саида ал-Каттама и вокруг других, подобных им. Он направился к колонне и помолился двумя ракатами, а потом решил помериться знаниями с теми, кто был там. Они рассказывали какие-то хадисы, и Myавийа б. Салих сказал: «Рассказал мне Абу-з-Захи-рийа Худайр б. Курайб со слов Джубайра б. Нуфайра , а тот со слов Абу-д-Дарда , а тот со слов посланника Аллаха – да благословит его Аллах и да приветствует!» Услышали его слова некоторые обучающиеся из этих групп и говорят: «Побойся Аллаха, о шейх, и не лги! Ведь нет на земле никого, кто бы рассказывал со слов Абу-з-3ахирийи, со слов Джубайра б. Нуфайра, со слов Абу-д-Дарда, кроме человека, который проживает в ал-Андалусе. Зовут его Муавийа б. Салих». И сказал он им: «Я Муавийа б. Салих». Все эти группы учащихся тотчас распались, и [люди] обступили его. И записали они с его» слов во время этого паломничества множество сведений.
/с. 34/ Говорит Мухаммад: когда Муавийа б. Салих вернулся из Сирии к эмиру Абд ар-Рахману, тот назначил его. судьей и предстоятелем на молитве. Эмир выступил в поход, на Сарагосу, и выступил с ним Муавийа б. Салих. Ночь он проводил без она, в молитве, а когда начинало светать, облачался в свою каба , надевал доспехи, шел туда, где сражались, и оставался там.
Мне сообщил Мухаммад б. Умар б. Абд ал-Азиз : сообщил мне Али б. Аби Шайба . Myавийа б. Салих, будучи главным судьей, отправился в поход на Сарагосу вместе с эмиром Абд ар-Рахманом, когда тот сражался там с Ибн ал-Араби . Когда раздался клич к выступлению, Муавийа направился по» месту своей приписки в войсковом округе Египта. Он стоял на своем посту, опираясь на свой лук, пока не кончилась война. Ахмад б. Зийад говорит: Мухаммад б. Ваддах мне рассказал: рассказал мне некто Харб, человек из жителей Шаблара : я был в Кордове, в соборной ее мечети, в максуре, в пятницу. Среди собравшихся находился человек, который усердствовал сверх меры и во весь голос читал Коран, пока в максуру не вошел Myавийа б. Салих, а он тогда был судьей и предстоятелем на молитве. Услыхал он громкоголосое чтение того человека, подошел к нему, снял с его головы калансуву и бросил: ее к стене максуры. А люди меж тем собрались. И сказал о» ему на ухо: «Даже туда, где упала твоя калансува, доходит шум от тебя». Затем Муавийа прошел к своему месту, /с. 35/ Когда человек тот завершил молитву, его спросили, что он ему сказал, и он поведал об этом.
Мухаммад б. Абд ал-Малик б. Айман сказал мне: о Муавийе совсем позабыли в дни эмира Абд ар-Рахмана – да помилует его Аллах! Однажды эмир сидел на ас-Сатхе дворца и увидел, как Myавийа б. Салих идет по мосту . Он вспомнил о нем, о его безвестности и о том, что с ним сталось. Эмир послал за «им, одарил его и вернул ему свое расположение. Говорит Мухаммад: я слышал, как один человек рассказывал: Саид ал-Хайр, сын эмира, ходатайствовал за него перед своим отцом Абд ар-Рахманом, пока тот не выразил ему свое «благоволение и не вернул ему свое расположение.
Говорит Мухаммад: Муавийа б. Салих заключил брачный договор с Зийадом б. Абд ар-Рахманом, а именно: женил его на одной из своих дочерей по имени Хамида, и она родила Зийаду детей. Но произошел у Зийада с его тестем Муавийей случай, который тогда же запомнили и передали. Дело в том, что Зийад страсть как захотел взглянуть на свою жену в доме ее отца до соития с ней, как это делают некоторые люди. Женщины догадались об этом его желании и привели его ко времени наступления вечерней молитвы. Только вступил он в галерею, как верховое животное Муавийи сильно испугалось его и метнулось в сторону. А Муавийа в это время как раз выходил к молитве и услышал шум, производимый животным. Это показалось ему подозрительным. Он велел принести светильник ж нашел Зийада спрятавшимся в лошадиной кормушке, в углу галереи. И ограничился он только тем, что заметил: «Заповедуйте себе вести себя по-хорошему!» Потом отправился на молитву .
/с. 36/ Говорит Ахмад б. Зийад: учитель Иса б. Бакр мне сообщил: сообщил мне один из тех, кому я в этом доверяю, со слов Амира б. Муавийи и других: Муавийа б. Салих отправился паломником после паломничества, которое он совершил из земли ал-Андалус прежде. Вместе с ним выехал тогда Зийад б. Абд ар-Рахман. Когда они приехали в Медину, Зийад б. Абд ар-Рахман отправился к Малику б. Анасу и посетил его – а он слушал у него еще ранее, до этой его поездки, – и сообщил ему о приезде Муавийи б. Салиха. Малик попросил, чтобы тот пришел к нему, и он пришел. Они оба посетили его, и Муавийа б. Салих задал ему около двухсот вопросов. Малик на все из них дал ответы. Тогда Зийад б. Абд ар-Рахман осведомился у Малика, спросив его: «О Абу Абдаллах, как ты нашел Myавийу б. Салиха?» Малик ответил ему: «Никто никогда не опрашивал меня так, как Муавийа б. Салих». Затем Зийад спросил Муавийу о Малике, и Муавийа ему ответил: «Я никого так не спрашивал, как Малика».
Говорит Мухаммад: Ахмад Ибн Хазм сказал мне: Мухаммад б. Умар б. Лубаба мне сказал: Йусуф ал-Фихри подарил Муавийе б. Салиху невольницу, от которой тот имел ребенка. Когда стал править Абд ар-Рахман б. Муавийа, Муавийе б. Салиху предъявили иск в отношении этой невольницы и оспорили у него права «а нее. Муавийу б. Салиха спросили, что он сам думает о своем деле и каковы его права по отношению к ней. Он ответил: «Я был у Абу-з-Захирийи, когда у него разбиралось дело о подпорке /с. 37/ к стене [дома] одного человека, на которую заявил права другой человек. И он постановил, чтобы заявившему права уплатили цену подпорки, сказав: «Ее устранение нанесет вред стене». Я же полагаю, что устранение этой [женщины] от ее ребенка представляет гораздо больший вред, чем вред при устранении подпорки от стены», С ним согласились и установили цену за нее таким вот образом – Ибн Лубаба показал: собрал края рукава у запястья, не обнажив руки до локтя. Говорит Мухаммад б. Умар б. Лубаба: имя этой невольницы было Хулла.
Говорит Мухаммад: Ахмад б. Саид сказал: мне сказал Абдаллах б. Мухаммад б. Аби-л-Валид ал-Арадж : эта упомянутая Хулла была безобразна, но у нее была служанка замечательной красоты, по имени Суад. Люди говорили: «Какая разница между Хуллой и Суад!»
Говорит Мухаммад: мнение Малика б. Анаса относительно невольницы, с которой ее господин прижил ребенка и на которую предъявили права, бывало различным. Однажды он сказал, что господин платит цену за нее и за ее ребенка, а тут произошел казус с самим Маликом б. Анасом в отношении его собственной невольницы, родившей ему ребенка. Тогда он вынес решение: уплатить цену матери ребенка, не более.
Говорит Халид б. Сад: мне сообщил Мухаммад б. Хишам со ссылкой на Ахмада б. Йазида б. Абд ар-Рахмана, а тот со ссылкой на Мухаммеда б. Ваддаха: эмир Хишам б. Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – участвовал в похоронах Муавийи б. Салиха в ар-Рабаде и шел за его погребальными носилками. Халид продолжает рассказ: мне сказал Мухаммад б. Хишам: и сообщил мне аскет Иса: я слышал, как Йахйа б. Йахйа /с. 38/ говорил: Myавийа б. Салих умер здесь (в Kpдове) и похоронен в ар-Рабаде.
Говорит Мухаммад: у Муавийи б. Салиха был брат по имени Мухаммад б. Салих. Его потомки в Сирии многочисленны. Ни один из них не переселился в ал-Андалус.
Говорит Ахмад б. Мухаммад Иби Айман : я видел послание, которое написали его оставшиеся в живых в Сирии потомки оставшимся в живых потомкам Myавийи в ал-Андалусе. Вот его текст: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Всем потомкам Муавийи б. Салиха ал-Хадрами от всех потомков Мухаммада б. Салиха ал-Хадрами. Да примет вас Аллах под свою защиту, да окружит он вас своей милостью, да продлит вам благодать свою, да увеличит вам благодеяние свое! Воистину, Аллах – велика хвала ему и святы имена его! – установил между людьми узы родства, с помощью которых они испытывают любовь друг к другу и объединяются самой надежной связью и самой крепкой их силой. А вы – да дарует Аллах вам мир! – самое близкое племя и ближайшие родственники: вас и нас объединяет предок, известный под именем Худайр, и кровные узы [связываются] с кровными узами. И если по воле судьбы удалились одни от других из родной стороны на чужбину и отдалился дом от родного дома, то пусть не слабеют узы родства за давностью удаления и пусть не стираются обязательства, которые они налагают, после разлуки. Мы сами – да будет Аллах к вам щедр! – постоянно обращали свои взоры «а вас, и тот из нас, кому Аллах даровал паломничество, непрестанно расспрашивал о вас среди паломников Магриба, надеясь встретить кого-нибудь из вас и страстно желая получить о вас весть. Но Аллах никому не дозволял разыскивать нас для того, чтобы указать путь к вам и /с. 39/ сообщать о вас, до тех пор, пока не запали нам в душу мысли об угасании и вымирании, как обычно случается по прошествии ночей и дней и по прохождении месяцев и лет. Но вот Аллах одарил нас тем знанием о вас, которого мы столь жаждали, как бы ни была несбыточна наша надежда и как бы ни было сильно отчаяние, с помощью несущего это наше письмо к вам. А он – Абу-л-Харис Бишр б. Мухаммад б. Муса ал-Кураши. Он отправился в Химс, возвращаясь из Багдада и держа путь к вам. Он расспрашивал о нас еще и потому, что счел это для себя обязательным ради вас, ибо вы, как он сказал, являетесь его дядьями по матери. Его мать Умм Амр была дочерью Мухаммада б. Муавийи б. Салиха. Он пожелал возвратиться к вам с вестью о нас, и ему сообщили о нашем местонахождении и указали к нам путь. И вот пришел к нам от него человек почтенного вида, отмеченный добротой, с такими сведениями о вас и вашем деле, что сердца наполнились радостью и ликованием. Не успели мы расспросить его и вникнуть в то, что он знал, как он сам стал открывать нам такое, что прибавило нам блаженства из-за того, что вы удостоились от Аллаха самого высокого положения и возвышенного образа действий. Слава Аллаху, Господу миров, Всемилостивому, Всеблагому, который облагодетельствовал нас тем, что дошло до нас о вас, и мы удостоверились в вашем достойном положении. И мы просим у Аллаха довершить то, что вам даровано . Да увеличит он вам всякого добра! И да увеличит он нам в той же мере, что и вам! И пусть возместит он вам и нам за разлуку, которую он нам предначертал! Ведь отдалил он нас друг от друга и всех рассеял. Пусть соединит он нас в садах своих, в обители своего благоволения, в местопребывании ближних ему. Поистине, он рядом /с. 40/, внемлет мольбе. Это наше письмо вам – да отведет Аллах от вас любую беду! Нам от Аллаха ниспослана милость, а всякое его испытание мы считаем прекрасным. А наше положение – со знатными нашего племени, всеми нашими родственниками и войском нашим – таково, что они хотели бы, чтобы мы пребывали в нем и согласно ему, превосходя их и руководя ими. Бишр б. Мухаммад наблюдал наши дела, о чем он, может быть, вам сообщит. Слава Аллаху, благодарение за его благодеяния и мольба к нему о благом приобретении. Мир вам, милосердие Аллаха и его благословение!
[№ 6] Рассказ о судье Умаре б. Шарахиле
Говорит Мухаммад: Абу Хафс Умар б. Шарахил ал-Маафи-ри был родом из Баджи . Он поселился в Кордове, в дарб ал-Фадл б. Камил. Эмир Абд ар-Рахман б. Муавийа – да помилует его Аллах! – назначил его судьей в Кордове после Муавийи б. Салиха, затем уволил его и вновь назначил Муавийу б. Салиха. Так они и сменяли друг друга в судейской должности – год Муавийа, год Умар – и какое-то время пребывали в таком положении.
Продолжает рассказчик: Мухаммад б. Ваддах рассказал мне, ссылаясь на того, кто застал их обоих в живых: когда эмир – да помилует его Аллах! – забывал увольнять такого-то к концу года, другой подавал прошение, напоминая ему о своем деле. И когда кто-либо /с. 41/ из них обоих отвлекался посторонним делом в какой-нибудь день, то отказывался брать за этот день жалованье.
Сообщил мне ученый, которому я доверяю: Абу Марван Убайдаллах б. Йахйа сказал мне: эмир Абд ар-Рахман б. Муавийа – да помилует его Аллах! – чередовал Муавийу б. Салиха и Умара б. Шарахила: год этот, год тот. И вот он назначил на один из тех годов Умара б. Шарахила. Когда год истек, он вновь подтвердил его полномочия на судейство и не сместил его. Тогда Муавийа написал эмиру Абд ар-Рахману, побуждая его назначить себя на должность и уведомляя его, что год, отведенный для его собрата, уже кончился. Когда эмир Абд ар-Рахман прочитал его письмо, он счел его достойным порицания и отвратительным. Затем приказал позвать к себе Муавийу. Когда тот вошел к нему, он спросил: «Это твое письмо?» Тот ответил: «Да». Эмир продолжал: «И такой, как ты, домогается должности судьи?! Ты ведь знаешь, что говорится в предании о том, кто домогался ее, – тому приходилось рассчитывать только на себя самого!» Myавийа ответил: «Да сохранит Аллах эмира! Когда ты назначил меня на судейскую должность в первый раз, я, хоть и испытывал отвращение, но принял ее. Когда наступало начало месяца, ты платил мне щедрое жалованье, на которое я жил безбедно. Затем жалованье выплачивалось каждый месяц, до тех пор, пока ты не увольнял меня к началу следующего года. И встречал я второй год, в течение которого жил в отставке, имея излишки от жалованья за первый год. Эти излишки кончались с концом года. Потом ты назначал меня, и мне снова шло жалованье. В таком положении я находился до сего времени. Однако мои излишки, оставшиеся от жалованья за первый год, кончились, и закончился /с. 42/ год. И вот ожидал я должности, при которой будет жалованье, а мне медлили ее дать. Тогда я и напомнил эмиру в письме, что добиваюсь должности. Ведь ее добивался и тот, кто покоится в земле и был лучше меня – Йусуф – мир ему! – говоря: «Поставь меня над сокровищницами земли: ведь я – хранитель, мудрый ».
Согласился эмир с его речами и приказал уволить Умара б. Шарахила и назначить Муавийу.
Говорит Мухаммад: должности смотрителя отданного на хранение имущества и судьи провинциальных округов передавались среди потомков Умара б. Шарахила. Один из них, человек с куньей Абу Саид и по имени Мухаммад б. Умар, занимал должность судьи в Джаййане и Истиджже . Он считался выдающимся в глазах знатных, был высок своим положением в глазах простых. Потомство его многочисленно.
[№ 7] Рассказ о судье Абд ар-Рахмане б. Тарифе ал-Нахсуби
Говорит Мухаммад: сказал Ахмад б. Халид: в обычае халифов – да помилует их Аллах! – было расспрашивать, какие есть люди, разузнавать, какие есть среди них ученые и добродетельные лица, осведомляться об их местожительстве, будь то в Кордове или за ее пределами, в провинциальных округах. Когда им требовался человек, годный на какую-нибудь из их должностей, они приглашали его.
Эмиру Абд ар-Рахману б. Муавийе – да помилует его Аллах! – потребовалось назначить главного судью в Кордове, И вот /с. 43/ дошло до него об одном человеке в Мариде: праведность, твердость и благочестие. Он пригласил его и назначил. И вел тот, будучи судьей, наидостойнейший образ жизни.
Говорит Мухаммад б. Абд ал-Малик б. Айман: из тех, кто занимал должность судьи для Абд ар-Рахмана сына Муавийи – да будет доволен ими обоими Аллах! – Абд ар-Рахман б. Тариф из жителей города Марида. Был он человеком благочестивым, похвального образа жизни. Судья Ахмад б. Мухаммад б. Зийад прочел мне один документ. В нем упоминалось о деньгах, которые Абд ар-Рахман б. Тариф утвердил по завещанию в пользу Умм ал-Аббас и Умм ал-Асбаг , сестер эмира Абд ар-Рахмана б. Myавийи. И было в этой записи наряду с упоминанием утверждения по завещанию: «…так как покойный, такой-то, был покровителем их обеих, им положено его наследство». А они обе находились в отсутствии, в Сирии.
Говорит Мухаммад: сказал Халид б. Сад: я слыхал, как Мухаммад б. Ибрахим Ибн ал-Джаббаб говорил, ссылаясь на того, кто ему рассказывал: к эмиру Абд ар-Рахману б. Муавийе – да помилует его Аллах! – пришел Хабиб ал-Кураши , жалуясь ему на судью Абд ар-Рахмана б. Тарифа. Он сказал, что тот хочет записать против него решение относительно поместья, на которое у него предъявили иск, утверждая, что Хабиб захватил его силой, незаконно. Эмир – да помилует его Аллах! – послал за судьей, поговорил с ним об этом, приказал ему провести тщательное расследование и запретил проявлять поспешность. Ибн Тариф тотчас же вышел и послал за законоведами и правомочными свидетелями. Вынес он решение против Хабиба, записал и попросил свидетелей расписаться. Тогда Хабиб вошел к эмиру /с. 44/, настроил его против судьи и изобразил того человеком, ненавидящим и презирающим его (эмира). Эмир сильно разгневался, послал к судье Ибн Тарифу, велел позвать его к себе и спросил: «Кто позволил тебе вынести постановление после того, как я приказал тебе тщательно расследовать и проявлять выдержку?» Отвечал ему Ибн Тариф: «Позволил мне это тот, кто посадил тебя на это место, и, если бы не он, не сидеть тебе на нем». Эмир заметил ему: «Слова твои удивительнее дел твоих. Но кто же посадил меня на это место?» Он ответил: «Посланник Господа миров. И если бы не твое кровное с «им родство, ты бы не сидел на этом месте. Он послан возвестить истину единственно для того, чтобы судить и ближнего и дальнего». Потом судья добавил ему: «О эмир! Что заставляет тебя притеснять одного твоего подданного ради интересов другого? Ведь ты можешь найти способ выручить своими деньгами того, о ком ты печешься». Эмир предложил ему: «А может быть, те, которые имеют право на поместье, согласятся его продать? Тогда я куплю его на свои деньги для Хабиба и ублажу их в цене за него». Ибн Тариф сказал ему: «Я пошлю за этими людьми и переговорю с ними об этом. Если они согласны на продажу – [хорошо]. В противном случае мое решение окончательно». Судья вышел, послал за этими людьми и поговорил с ними о поместье. Они согласились на продажу, если им щедро заплатят. И говаривал Хабиб после этого: «Да воздаст Аллах добром за меня Ибн Тарифу! Было поместье в моих руках запретным, а Ибн Тариф сделал его дозволенным».
Говорит Мухаммад: я слыхал, как один из ученых говорил /с. 45/: у Хабиба с Ибн Баширом было дело, которое напоминает это. И вот, встречая его после, Хабиб говаривал: «Да будет выкупом за тебя мой отец! Мы хотели съесть запретное, но ты воспротивился, пока не сделал его дозволенным».
[№ 8] Рассказ о судье ал-Мусабе б. Имране ал-Хамдани
Говорит Мухаммад: он – ал-Мусаб б. Имран б. Шуфайй б. Каб б. Кабар б. Зайд б. Амр б. Имруулкайс б. Зайд ал-Хамдани, из арабов-сирийцев, а место его приписки – в войсковом округе Химса. Он приехал в ал-Андалус до прибытия эмира Абд ар-Рахмана сына Муавийи – да будет ими обоими доволен Аллах! – и поселился в провинциальном округе Джаййая, в селении Базу. Затем он переехал в одно место в области Кордовы, севернее ближайшего к ней ал-Мудаввара . Жилище его находилось в селении под названием Гулйар, на горе, принадлежащей к административному району ал-Мудаввар . Его отец Имран был из войскового соединения Хишама б. Абд ал-Малика в Сирии и женился на женщине из бану Хатиб б. Аби Балтаг , а эмир Абд ар-Рахман женился на сестре этой женщины, и у него родились от нее сын Сулайман и дочь ас-Саййида, которая приехала в Кордову вместе со своим отцом и похоронена на кладбище ар-Рабад.
Говорит Мухаммад: я видел в одном из рассказов, что, когда Хишам б. /с. 46/ Абд ар-Рахман – да помилует его Аллах! – достиг зрелости и переселился из дворца в свой дом, до него дошла весть о подвижничестве Мусаба б. Имрана и его благочестии. Он пригласил его к себе, избрал его для себя и сделал своим визирем и ночным собеседником. Когда эмиру потребовался главный судья, Хишам указал на ал-Мусаба. Эмир согласился с его мнением и пригласил Мусаба занять должность судьи. Однако тот отказался от «ее, как я уже описал это в начале книги, в «Главе о том, кому предложили судейство и кто отказался принять его», и удалился к себе.
Говорит Мухаммад: один рассказчик передал мне: когда стал править Хишам сын Абд ар-Рахмана – да помилует их обоих Аллах! —он послал за Мусабом б. Имраном в его имение. Упоминают, что посланец пришел к нему в то время, как жена его ткала на одном из своих станков, а ал-Мусаб перед станком наматывал нитки на катушки. Пустила женщина пальцем станок и говорит ему: «Откажи-ка ты в судействе этому эмиру так же, как отказал его отцу, а потом возвращайся к катушкам станка». Когда ал-Мусаб прибыл к Хишаму, эмир сказал ему: «Я знаю, что единственное, что помешало тебе принять судейство от моего отца, – его нрав. А мой нрав тебе известен. Прими же судейство!» Но он отказался от него. Хишам – да помилует его Аллах! – настаивал на этом очень решительно до тех пор, пока тот не согласился стать судьей. Он произносил людям проповеди и руководил ими на молитве, когда эмир Хишам находился в отсутствии. Но, соглашаясь на судейство, он поставил эмиру Хишаму условием, что тот разрешит ему /с. 47/ каждые субботу и воскресенье отбывать в имение и заниматься его делами. И тот дал ему на это согласие. Его? дом в Кордове, когда он был там судьей, находился на рахбат Абдаллах б. Абд ар-Рахман б. Муавийа – да помилует их Аллах! Его секретарем был Мухаммад Ибн Башир ал-Маафири.
В своем судействе Мусаб отличался справедливостью, вел похвальный образ жизни, был тверд в истине, добивался ее и для знатных и для простых. Это было в дни Хишама – да помилует его Аллах! Потом Хишам умер, и утвердил его главным судьей и предстоятелем на молитве ал-Хакам б. Хишам – да будет доволен им Аллах! Эмир знал, что он тверд и воздает по справедливости. Он поддерживал его, не мешал ему, дозволял его действия и способствовал выполнению его решений, даже если они были ему не по душе.
Говорит Мухаммад: я видел в одном рассказе, что ал-Аббас б. Абдаллах ал-Марвани силой отнял имение у одного человека в Джаййане. Тот человек умер и оставил после себя детей. Когда они выросли и узнали о справедливости Мусаба б. Имрана, они приехали в Кордову, рассказали ему о несправедливо отнятом у них и доказали у него свое право на владение имением. Судья послал за ал-Аббасом б. Абдаллахом и довел до его сведения то, о чем рассказали ему эти люди. Он уведомил его о свидетелях, показывающих против него, и предоставил ему возможность защищаться. И назначал он ему один срок за другим. Когда истекли сроки и тот оказался не о состоянии защититься, судья сообщил ему, что выносит решение против него. Тогда ал-Аббас пришел к эмиру ал-Хакаму – да помилует его Аллах! – и попросил его передать судье, чтобы он отступился от расследования и чтобы сам эмир стал бы расследовать между ним и /с. 48/ противной стороной. Эмир позвал одного из своих слуг, по имени Бзант , и поручил ему передать Мусабу б. Имрану, чтобы тот отказался от расследования. Когда слуга исполнил поручение, Мусаб ему сказал: «Люди ведь уже доказали свое право на владение и должны были претерпеть в этом деле долгие мытарства и жестокие страдания из-за того, что живут далеко. А я подтвердил их иск и,не оставлю расследования, пока не вынесу решения в их пользу». Слуга возвратился и передал его слова, предназначенные эмиру – да помилует его Аллах! А ал-Аббас принялся его подстрекать и говорить: «Я уже сообщал эмиру о его пренебрежительном отношении. Он считает, что право судить дано только ему, а не эмиру». Эмир ал-Хакам – да помилует его Аллах! – отослал к нему слугу со словами: «Тебе необходимо прекратить расследовать между «ими. Я буду расследовать это дело».
Когда слуга вернулся к Мусабу с этим от эмира, тот приказал ему сесть, затем взял книгу и записал свой приговор об имении в пользу тех людей. Потом он придал ему законную силу, попросив свидетелей расписаться, и сказал слуге: «Ступай и сообщи ему: “Я вынес решение так, как мне надлежало его вынести по праву, а если он хочет его отменить, то пусть займется этим и возьмет на себя в этом деле то, что хочет»». Слуга удалился и исказил слова судьи, передав от него эмиру следующее: «Я рассудил судом справедливости. Пусть эмир отменит его, если сможет». Эмир ал-Хакам – да помилует его Аллах! – потупился, а ал-Аббас принялся его подстрекать и разжигать его гнев. Но вернулось к ал-Хакаму, благодаря помощи Аллаха и его покровительству, которыми он окружил своих халифов, то, что сделало его бесподобным халифом и несравненным имамом. И сказал он ал-Аббасу: «Как жалок тот, кого ударило перо /с. 49/ судьи!» Затем он вернулся в прежнее состояние, не стал чинить судье препятствий и позаботился, чтобы его приговор был исполнен.
Один из ученых упомянул, что Мусаб занемог в своем имении. Эмир ал-Хакам – да помилует его Аллах! – справился о нем и узнал, что он болен. Он выехал в сторону ал-Му-даввара, направляясь к его дому, и остановился у него. Мусаб ему сказал: «Эмир – да возвеличит его Аллах! – выехал ради отдыха. Если он пообещает, что вернется ко мне, то пусть сделает это, а я приготовлю ему кушанье, какое он только пожелает». Ал-Хакам – да помилует его Аллах! —отправился верхом, удовлетворился прогулкой, затем возвратился к нему, и Мусаб подал еду. Ал-Хакам взглянул ма одну из служанок Мусаба по имени Алла и попросил у нее воды. Но Мусаб сказал ей: «Не нужно, Алла». Он позвал одну из своих дочерей, которую звали Кукуйа, и приказал ей: «Напои своего гос-лодина водой!» Девочка встала, подала ему воды и сама стала прислуживать ему. Ал-Хакам – да помилует его Аллах! – спросил его: «Это прозвище или имя?» Он ответил ему: «Это имя моей прабабушки Умм Хатиб б. Аби Балтаа. Женщины назвали ее так по их обычаю давать имена». Эмир ал-Хакам – да будет доволен им Аллах! – сказал ему: «Если Аллах дарует мяв дочь, я дам ей ее имя». И вот родилась у него дочь, и он назвал ее этим именем, будучи первым халифом – да будет доволен ими Аллах! – кто дал [дочери] это имя. Мусаб умер от той болезни и оставил после себя двух сыновей. Потомки его живы. Халифы – да будет доволен ими Аллах! – не переставали им покровительствовать.
/с. 50/ Говорит Мухаммад: один из рассказчиков мне сообщил: у ворот [дворца] эмира ал-Хакама —да помилует его Аллах! – собралось множество всякого люда. Они заявили о своей пригодности к службе и просили эмира выкупить их для себя у их хозяев. Эмир приказал слросить имена их хозяев. И оказался среди,них раб одного из сыновей Мусаба. Ал-Хакам – да помилует его Аллах! – приказал удержать его и сказал: «Кто же будет служить сыну этого судьи? Если бы даже этот раб умер у них, я бы дал им взамен другого. Как же я могу лишить их его!»
Говорит Мухаммад: Мусаб не отличался ни обширными познаниями сунны, ни передачей преданий. Ахмад б. Зийад говорит: рассказал мне Мухаммад б. Ваддах: рассказал мне Йахйа б. Йахйа: Зийад б. Абд ар-Рахман – первый, кто ввел в ал-Андалусе право, то, что дозволено, и то, что запрещено. И он же первый, кто стал выворачивать плащ наизнанку во время молитвы о ниспослании дождя. А предстоял на молитве и судил тогда Ибн Шуфайй, и сказал он в силу своего невежества: «Это волшебство!» Йахйа продолжал: я выехал отсюда на Восток, встретился с Маликам б. Анасом, ал-Лайсом б. Садом и другими и обнаружил, что обычай выворачивания плащей наизнанку известен и распространен .
Говорит Мухаммад: Абд ал-Малик б. ал-Хасан упомянул: я слышал, как Мухаммад Ибн Башир говорил: я слышал, как Малик б. Анас говорил: «Рассказы об Ибн Имране являются чуть ли не жизнеописанием». Говорит Мухаммад: я не знаю, какого Ибн Имрана он имел в виду. Был ли то Мусаб /с. 51/ б. Имран, потому что Ибн Башир являлся его секретарем и, возможно, передавал ему рассказы о «ем? Или он подразумевал Мухаммада б. Имрана ат-Талхи, судью Медины? Но вероятнее всего, что подразумевается Мусаб б. Имран из-за близкого знакомства с ним Ибн Башира. Ведь он был его секретарем и больше, чем кто-либо, знал о нем.
[№ 9] Рассказ о судье Мухаммаде Ибн Башире ал-Маафири
Говорит Мухаммад: Мухаммад Ибн Башир б. Шарахил ал-Маафири был родам из войскового округа Баджи, из арабов Египта. Ахмад б. Халид говорит: судья Мухаммад Ибн Башир изучал науки в Кордове у ее шейхов, пока не усвоил их достаточно. Затем он служил секретарем у одного из детей Абд ал-Малика б. Умара ал-Марвани из-за несправедливости, причиненной ему, чтобы найти у него защиту. Тот обходился с ним по-хорошему. Потом Ибн Башир расстался с ним и отправился в паломничество .
Говорит Мухаммад: в молодости Мухаммад Ибн Башир служил секретарем у судьи Мусаба б. Имрана. Затем отправился в паломничество и встретил Малика б. Анаса. Сидел он вместе с ним и слушал у него. Он изучал науки также в Фустате, потом возвратился и жил в своем имении в Бадже .
Говорит Мухаммад: ученый, которому я доверяю, сообщил мне: когда скончался ал-Мусаб б. Имран, ал-Хакам /с. 52/ – да будет доволен им Аллах! – посоветовался с ал-Аббасом Ибн Абд ал-Маликом ал-Марвани о том, кого назначить судьей Кордовы. Ал-Аббас ему сказал: «Хотя Мусаб б. Имран вынес приговор не в мою пользу и разгневал меня, а я стал чуждаться его и враждовать с ним, это не может побудить меня опорочить его достоинство и его умение делать хороший выбор. А выбор его пал на Мухаммада Ибн Башира, и он сделал его своим секретарем. Кроме того, я знаю Ибн Башира с тех пор, как он стал исполнять обязанности секретаря у моего брата Ибрахима». Эмир – да помилует его Аллах! – согласился с мнением ал-Аббаса и приказал вызвать Мухаммада Ибн Башира.
Говорит Мухаммад: я видел в некоторых книгах, что, когда за Мухаммадом Ибн Баширом прибыл посланец эмира, он отправился, не зная, чего от него хотят. Проезжая по равнине ал-Мудаввара, он свернул к одному из своих друзей – к набожному человеку, который там жил. Остановился он у него и побеседовал с ним о себе самом. Он сказал, что опасается, что на него хотят возложить секретарство, от которого он избавился. Его набожный друг сказал ему: «Я думаю, что за тобой послали единственно ради судейства, ибо судья,в Кордове умер и город сейчас без судьи». Ибн Башир ему сказал: «Если ты высказал такое мнение и думаешь, что положение именно таково, я хочу с тобой об этом посоветоваться. Я прошу тебя дать мне добрый совет и указать, как мне поступить». Набожный человек ответил ему: «Я спрошу тебя о трех вещах, а ты должен будешь ответить мне искренне. После этого я дам тебе совет». Мухаммад Ибн Башир поинтересовался у него: «О каких же?» И он спросил его: «Нравится ли тебе вкусная еда, одежда из мягкой ткани и быстрая езда?» Он отвечал ему: «Клянусь Аллахом /с. 53/, меня не заботит ни то, чем я утоляю голод, ни то, чем прикрываю свою наготу, ни то, на чем еду». Богомольный человек заявил ему: «Это первое». Потом спросил его: «А как насчет того, чтобы наслаждаться красивыми лицами и предаваться подобным страстям?» Отвечал ему Мухаммад Ибн Башир: «К такому состоянию, клянусь Аллахом, я никогда не стремился. Оно не занимает мой ум, и я не печалюсь его отсутствием». Набожный человек сказал ему: «Это второе. А нравится ли тебе, когда люди тебя хвалят и превозносят? Вызывает ли у тебя неудовольствие увольнение и любишь ли ты управлять?» Отвечал он ему: «Клянусь Аллахом, стремясь к истине, я не обращаю внимания на того, кто меня хвалит или порицает меня. Не радуюсь я управлению и не печалюсь из-за увольнения». Тогда сказал ему богомольный человек: «Прими судейство и не бойся за себя». Он приехал в Кордову, и ал-Хакам – да помилует его Аллах! – назначил его главным судьей и [предстоятелем] на молитве .
Говорит Мухаммад: вот общеизвестный рассказ, который не согласуется с такими же рассказами: Мухаммад Ибн Башир – из лучших и знатнейших судей ал-Андалуса. Он был настойчив, решителен, любил правду, проявлял твердость ради достижения истины. Он не был снисходителен к сановитым и не угодничал перед власть имущими, не обращал внимания на придворную челядь и на разного рода подлипал халифа .
Ахмад б. Халид рассказывает: первым, что постановил Мухаммад Ибн Башир, было его решение, записанное против эмира ал-Хакама – да помилует его Аллах! – относительно водяных мельниц у моста , когда кто-то предъявил на них иск. /с. 54/ Судья выслушал о них показания свидетелей, затем послал к змиру – да помилует его Аллах! – чтобы он привел возражения. Потом судья записал о них решение и заставил свидетелей расписаться. После этого он откупил их для эмира ал-Хакама законным путем. Эмир ал-Хакам говорил впоследствии: «Да помилует Аллах Мухаммада Ибн Башира! Как он прекрасно обошелся с нами. Была вещь в наших руках сомнительной, а он узаконил ее для нас, и она стала дозволенной, дорогой [нам], и нам приятно ею владеть» .
Мухаммад б. Ваддах рассказывает: Мухаммад Ибн Башир вынес решение против Ибн Футайса , но не известил его о свидетелях. Ибн Футайс подал об этом жалобу эмиру ал-Хакаму – да помилует его Аллах! Эмир поручил передать Ибн Баширу: «Ибн Футайс упомянул, что ты вынес против него решение на основе свидетельского показания людей и не известил его о них. А ученые говорят, что он имеет на это право». Ибн Башир написал ему: «Ибн Футайс вовсе не из тех, кому сообщают о свидетельствующих против него. Ибо если бы он не нашел способа отвести их показания, то попытался бы нанести им вред другим путем, пока не лишил бы [этих людей] их собственности» .
Халид б. Сад рассказывает: Мухаммад б. Футайс сообщил мне: Йахйа б. Йусуф б. Йахйа ал-Маафири рассказал нам, что слышал, как Абд ал-Малик б. Хабиб вспомнил про Мухаммада Ибн Башира и сказал: «Он был из числа избранных мусульман». И помянул он про его справедливость. Продолжал Абд ал-Малик: «Он руководил нами на молитве по пятницам, а на голове у него была шелковая калансува» .
Говорит Мухаммад: один ученый упомянул: Мухаммад Ибн Башир судил в крытой верхней галерее, устроенной в южной /с. 55/ стороне мечети Абу Усмана , а дом его находился в дарбе к югу от этой мечети. Когда он принимался судить, то сидел один и никто не сидел вместе с ним. Его сумка с бумагами находилась перед ним. Большую часть записей делал он сам. Тяжущиеся являлись по его письменным вызовам. Две противные стороны стояли и приводили свои доказательства, затем он решал между ними, и они уходили. Он садился слушать тяжбы с раннего утра и кончал за час до полудня. Затем продолжал после полуденной молитвы и до вечерней молитвы. Его расследование заключалось лишь в выслушивании свидетельств. Никакого свидетельского показания он не выслушивал, кроме как в это время. Никто не должен был оставаться с ним наедине для беседы ни у него в суде, ни у него дома, и не читал он [в неурочное время] ничьей бумаги по какому-либо тяжебному делу .
Говорит Мухаммад б. Ваддах: когда Мухаммад Ибн Башир стал судьей, он скрепил печатью десять повесток, и они постоянно хранились в его сумке, пока он не умер. Когда человек приходил к нему за повесткой, он осведомлялся у него, на кого он хочет ее взять. Если ответчик жил поблизости, в Кордове, он вручал повестку [этому человеку] и приказывал секретарю внести в список его имя, местожительство и на кого он взял повестку, говоря: «Остерегайся быть несправедливым, если ты приходишь к кому-либо с моей повесткой!» И поручал ему доставить ту же повестку назад. А если ответчик жил далеко, судья назначал ему срок. Эти повестки постоянно возвращались к нему В руки, пока он не умер .
Один из рассказчиков передал: некий очень почтенный человек того времени выступал свидетелем вместе с другим человеком, который был /с. 56/ одним из приятелей судьи во время паломничества. Люди считали, что этот последний пользовался уважением и доверием судьи. Судья сказал тому, в чью пользу свидетельствовали: «Приведи мне еще свидетеля!» Эта новость распространилась среди людей, и они узнали, что первого свидетеля он принял, а друга и приятеля своего как свидетеля отверг. Тяжущийся спросил его: «Пусть судья сообщит мне, кого из двух свидетелей он принял и кого не принял, чтобы я смог за него поручиться». Судья сказал ему: «Тебе не принесет пользы ручательство за того, кого я не принял. Ведь это такой-то, мой друг и товарищ». Рассказчик продолжал: когда судья заявил об этом, этот его друг пришел к «ему в суд и сказал ему в присутствии людей: «О судья! Я знаю, что не могу оставаться с тобой наедине и спрашивать тебя о чем хочу, кроме как в этом собрании, и поэтому я решил предстать перед тобой здесь и спросить тебя, почему ты отверг мое свидетельство. Ведь тебе известно, что меня связывали с тобой родина, учение, поиск знаний и путь паломничества. Ты узнавал о моих сокровенных помыслах, равно как я узнавал о твоих. Сообщи же мне, почему ты выразил мне недоверие, дабы мне знать об этом, и я признаю в этом деле перед всеми этими людьми свое заблуждение». Ибн Башир отвечал ему: «Ты прав. Действительно, меня связывало с тобой то, о чем ты упомянул, и ты знал меня так, как ты описал. И я «е могу указать тебе иа какой-либо изъян в твоей вере. [Но помнишь], мы возвращались из паломничества и остановились в Фустате. Начали мы слушать наших шейхов и решили там побыть. Ты мне пожаловался: «Длительное воздержание нанесло вред моему здоровью, и я хочу купить невольницу». Я нашел, что это хорошо /с. 57/ для тебя. Ты присмотрел рабыню и сказал мне: «Я нашел невольницу, которая стоит столько-то. Но она еще знает ремесло и ее владелец просит за нее, ввиду того, что она знает ремесло, столько-то, больше, чем она стоит без [знания] ремесла». Я возразил тебе: «Тебе вовсе не нужно ее ремесло, ведь ты покупаешь ее только для наслаждения. Оставь ее и купи другую, которая заменит тебе ту. Нет смысла платить прибавку за нее». Ты как будто согласился со мной, а затем пошел и купил ее, заплатив за нее прибавку сверх ее стоимости. И вот когда я вспомнил о страсти, которая овладела тобою при покупке этой невольницы, и о твоем согласии заплатить за нее чрезмерную цену, я побоялся, что такая же страсть будет руководить тобой в этом свидетельстве из-за денег, которые ты возьмешь, или из-за склонности, которую ты почувствуешь. Ты уронил себя в моих глазах, и я не счел для себя возможным принять твое свидетельство» .
Говорит Мухаммад: у него свидетельствовал человек из его собратьев, из тех, кто отличал его близкой дружбой и постоянно бывал у него. Звали его Абу-л-Йаса. Он отверг его свидетельское показание. Человек тот узнал о его действиях. Когда судья направлялся пешком в соборную мечеть, тот подошел к нему и упрекнул его: «За мою дружбу к тебе и за мою любовь к тебе ты отвергаешь мое свидетельство?» И промолвил Мухаммад Ибн Башир дважды: «Благочестие, о Абу-л-Йаса, благочестие, о Абу-л-Йаса!», не прибавив больше ни слова . Говорит аскет Мухаммад б. Ахмад аш-Шайбаии: я слышал, как Мухаммад б. Ваддах говорил: сообщил мне тот, кто видел, как судья Мухаммад Ибн Башир входил в ворота соборной мечети в день пятничного богослужения в плаще шафранового цвета /с. 58/, на ногах его были сандалии, издававшие скрип, а его густые волосы ниспадали на плечи отдельными прядями. Потом он вставал, читал проповедь и судил в таком одеянии. А когда кому-то случалось знакомиться с чем-нибудь из его веры, то он находил его выше Плеяд .
Говорит Мухаммад: среди рассказов о Мухаммаде Ибн Башире, которые передают люди и которые у них на устах, следующий: к нему пришел человек, который его не знал. Когда он увидел юношеский облик – густые волосы, ниспадавшие прядями на плечи, плащ шафранового цвета, насурьмленные глаза, отполированные до блеска зубы и крашенные в коричневый цвет губы, следы хны на его руках, ему и в голову не пришло, что тот – судья. И обратился он к одному из тех, кто сидел вокруг него: «Укажите мне, где судья!» Ему ответили: «Вот он» – и указали на судью. Он сказал им: «Я человек нездешний и вижу, что вы насмехаетесь надо мною. Я спрашиваю вас о судье, а вы указываете мне на какого-то свирельщика». На него зашикали со всех сторон. Тогда Ибн Башир сказал ему: «Подойди и скажи, что тебе надобно». Когда человек убедился, что это и есть судья, он устыдился и попросил извинения. Затем изложил свою просьбу и нашел, что [судья] справедлив и беспристрастен больше, чем он думал .
Говорит Мухаммед: Мухаммад б. Иса был большим забавником, большим балагуром. Раз, увидев одного из друзей Мухаммада Ибн Башира, он спросил его: «Когда ты видел десять зазывателей и когда ты отправишься к десяти зазывателям?» Его слова дошли до Мухаммада Ибн Башира и стали известны у него в суде. Это разгневало его. Увидевшись затем с ним, Мухаммад Ибн Башир наклонился к нему и сказал: «О Абу Аб-даллах, зло в состоянии совершить каждый, но всякий, «то им довольствуется /с. 59/, будет осужден. Благо же приобретут лишь люди стойкие и тот, кто заботится о самом себе похвальным укрощением своих страстей. Откажись от своих слов, которые дошли до меня, ибо для тебя это лучше всего» .
Говорит Мухаммад: ту же мысль, которую выразил Мухаммад Ибн Башир, высказал ранее одному поэту Малик б. Анас. Мне говорил об этом один ученый в городе Тунис: два человека обратились к суду наместника Медины. Один из «их был поэтом. Он отослал их обоих к Малику б. Анасу, чтобы тот их рассудил. Вели они речи у Малика б. Анаса и спорили друг с другом. Малик вынес решение против поэта, в пользу его противника. Разгневавшись решением Малика против него, поэт сказал: «Ты думаешь, что эмир не узнает об этом решении, которое ты вынес против меня? Он направил нас к тебе только для того, чтобы ты нас помирил, а ты этого не сделал. Клянусь Аллахом, я обязательно проткну твою спину сатирой!» Потом вышел от него. Малик б. Анас приказал вернуть его. Когда его вернули, он сказал ему: «О ты, знаешь, почему ты показал «себя безрассудным и низким? Это такие качества, которые в состоянии проявить каждый. Но имей в виду, что головы отрубают за неимением одного – благородства и доблести».
Ахмад б. Мухаммад б. Абд ал-Малик б. Айман рассказал мне: мой отец рассказал мне со слов своего отца: по соседству с нами жили два шейха из числа правомочных свидетелей того времени. Они были друзьями Мухаммада Ибн Башира, часто посещали его. Он был о них хорошего мнения и считал их людьми достойными. Один из них был /с. 60/ дед Ахмада б. Башира, известного под именем Ибн ал-Агбас . Скончался в Кордове один несметно богатый купец. Один из его невольников предъявил судье Мухаммеду Ибн Баширу иск, говоря, что его умерший господин отпустил его на волю, женил на своей дочери и завещал ему свое достояние. Судья потребовал от него доказать то, на что он претендует. Тогда он привел к нему этих двух шейхов, и они свидетельствовали у него в суде о том, что утверждал невольник. Судья утвердил их свидетельские показания и присудил невольнику то, с чем он пришел. Прошло совсем немного времени, и один из этих двух свидетелей оказался при смерти и поручил передать судье: «Я хочу тебя видеть». А судья должен был [тогда] присутствовать на похоронах на кладбище Балат Мугис . Возвратясь оттуда, он пришел к нему. Как увидел его свидетель, больной, страдающий, в борении со смертью, пал он на колени и пополз к нему. Судья спросил его: «Как твои дела? Что случилось с тобой? » А сам подумал, что он, верно, помешался из-за своей болезни. Человек ответил ему: «Я окажусь в огне, если ты не избавишь меня от него». Мухаммад Ибн Башир заметил ему: «Аллах-избавит тебя от огня, если пожелает. Так что ты хотел сообщить?» И сказал ему человек: «Свидетельское показание, которое я дал у тебя в пользу такого-то невольника… невольника такого-то… не было ничего этого. Побойся Аллаха, отмени приговор и расторгни то, что то нему следует!» Ничего не сказал Мухаммад Ибн Башир, положил только руки себе на колени. Потом поднялся и стал говорить: «Приговор приведен в исполнение, а тебя – в огонь. Приговор приведен в исполнение, а тебя – в огонь». И покинул его .
/с. 61/ Говорит Халид б. Сад: Мухаммад б. Абд ал-Ала сообщил мне со слов того, кто рассказал ему, что Мухаммад Ибн Башир дважды занимал должность судьи в Кордове и что,, когда его уволили в первый раз, он удалился в свой город. Халид б. Сад продолжает: я слышал, как судья Ахмад б. Баки говорил: один из собратьев Мухаммада б. Саида б. Башира был недоволен его непреклонностью и предостерегал его: «Боюсь я, как бы тебя не уволили». А он отвечал: «О если б кто увидел, как рыжая – он имел в виду свою мулицу – помчит меня по дороге в Баджу!» Прошло совсем немного времени, и произошел один случай, в котором Ибн Башир проявил твердость. Из-за нее его и уволили, как он того и желал. Прошло еще немного времени, и прибыл за ним гонец от эмира – да помилует его Аллах! – и повез его в Кордову. Проезжая по дороге, он свернул к одному своему другу – аскету, свиделся с ним и сказал: «Послал эмир по мою душу. Хочет он второй; раз сделать меня судьей. Как мне быть?» Его друг-аскет ответил ему: «Если ты знаешь, что будешь воздавать по справедливости и ближнему и дальнему и не коснется тебя в деле божьем ничье порицание, то я думаю, что не стоит лишать людей твоего благодеяния. А если ты боишься, что не сможешь быть справедливым, то отказаться от должности для тебя достойней всего». Мухаммад б. Саид б. Башир заметил: «Что касается справедливости, то я не забочусь, кому я ее воздаю, когда суть, для меня проясняется, – ближнему или дальнему». И заключил друг его аскет: «Я считаю, что тебе не стоит лишать людей твоего благодеяния», /с. 62/ Когда он прибыл, эмир вновь сделал его судьей и поступил в этом справедливо .
Говорит Халид б. Сад: сообщил мне одим из ученых: когда Мухаммад Ибн Башир встретил препятствия со стороны одного знатного лица и оказались у него руки коротки перед ним, он поклялся, что разведется со своей женой и раздаст беднякам в виде милостыни свое имущество, если когда-нибудь еще станет судьей. И уволил его эмир ал-Хакам. А когда эмир пожелал второй раз вернуть его на должность, он оправдался перед ним этими клятвами, надеясь, что он избавит его. Тогда эмир подарил ему одну из своих невольниц и имущество взамен его имущества. И принял он судейство вторично .
Мне сообщил человек, которому я доверяю, со ссылкой на Ахмада б. Зийада: Мухаммад б. Ваддах сказал: Касим б. Хилал сообщил мне: мы пришли к Мухаммаду Ибн Баширу, чтобы поручиться у него за одного человека как за правомочного свидетеля. Он попросил: «Поклянитесь Аллахом, кроме которого нет божества, что он правомочный свидетель по всеобщему согласию!» Они же сказали: «Клянемся правой рукой, да сохранит тебя Аллах!» Но он возразил: «Клянусь Аллахом, я не запишу этого, пока вы не поклянетесь!» Касим б. Хилал продолжал: я был моложе людей годами и тайком удалился. У Ибн Ваддаха спросили: «И что они сделали?» Он ответил: «Я не знаю» .
Говорит Мухаммад: когда ученые разошлись во мнениях с Мухаммадом Ибн Баширом и он испытал сомнения в решении, он написал в Фустат Абд ар-Рахману б. ал-Касиму и Абдаллаху б. Вахбу . Усман б. Мухаммад сообщил мне: сообщил мне Убайдаллах б. Йахйа со слов своего отца: Мухаммад Ибн Башир поручил мне выяснить для него у Ибн ал-Касима некоторые вопросы, и поручил он это также Мухаммаду б. Халиду . Когда я приехал в Фустат, я опросил о них у Ибн ал-Касима, и он дал мне ответ, /с. 63/ Я записал с его слов его ответ. Затем приехал из Медины Мухаммад б. Халид и спросил его о тех же самых вещах. Он ответил ему о них, и тот сделал запись с его слов. Потом мы встретились с Мухаммадом б. Халидом, и я проверил то, что ответил ему Ибн ал-Касим на заданные ему вопросы. Я обнаружил, что они не сходятся с тем, что он ответил мне. Я пришел к Ибн ал-Касиму и сообщил ему об этом, говоря: «Если бы мы приехали в Кордову с противоречивыми ответами, каждый из нас испытывал бы сомнение в том, что другой производил запись с твоих слов, и это сомнение вызвало бы у судьи неясность и неуверенность. Ему нужно было бы второй раз затевать с тобой переписку». Он признал: «Ты прав». Послал он за Мухаммадом б. Халидом и сказал ему: «Я отвечал тебе, думая о другом. Перепиши ответы так, как записал их с моих слов Йахйа». Он сделал это, и мы приехали с одинаковыми ответами .
Мухаммад Ибн Башир был весьма прозорлив, хорошо постигал суть. Один из ученых сказал мне: нередко он допускал свидетельствовать человека, судя по его приметам и по выражению лица . И нередко он угадывал про себя, что будет говорить свидетель .
Усман б. Мухаммад сказал мне: Убайдаллах б. Йахйа сказал мне: Йахйа б. Йахйа сказал судье Мухаммаду Ибн Баширу: «Обстоятельства меняются. Когда у тебя устанавливают правомочность человека-на свидетельство, ты судишь на основе его показаний. Затем, в случае, если его дело затягивается и ему надо свидетельствовать у тебя второй раз, опять заставь поручиться за него и снова подвергай его проверке». Ибн Башир согласился с этим. Когда люди узнали об этом, они стали с ним осторожны .
Говорит Мухаммад: Йахйа б. Йахйа упорнее всех /с. 64/ прославлял Мухаммада Ибн Башира и лучше всех восхвалял его как при его жизни, так и после его смерти. Йахйу б. Йахйу спросили о ношении чалмы , и он ответил: «Это головной убор людей на Востоке, и носить его им было предписано еще в давние времена». У него спросили: «А если бы ты надел ее, чтобы люди, в подражание тебе, стали ее носить?» Он ответил: «Ибн Башир носил шелк, но люди не последовали ему, а ведь Ибн Башир был достоин того, чтобы следовать его примеру. И возможно, если бы я одел чалму, люди оставили бы меня и не стали бы подражать мне, как оставили они в свое время Ибн Башира». А Йахйа б. Йахйа часто рассказывал со ссылкой на Мухаммада Ибн Башира и со ссылкой последнего на Малика б. Анаса.
Один ученый рассказывал, ссылаясь на Йахйу б. Йахйу: Хамдун б. Футайс пожаловался эмиру ал-Хакаму – да будет доволен им Аллах! – на то, что Мухаммад Ибн Башир допустил в чем-то по отношению к нему несправедливость и на основе этого вынес против него приговор. [Хамдун б. Футайс] сказал мне: «Абу Мухаммад! Я попросил эмира созвать ради меня законоведов. Я попросил его еще, чтобы он и тебя посадил вместе с теми, кого он созовет». Он возразил ему: «Я считаю для себя ужасным заседать в совете, где приносится жалоба на такого, как Мухаммад Ибн Башир. Если же вам это так необходимо, то приведите «нашего шейха Йахйу б. Мудара . И знай, что Мухаммад Ибн Башир лучше для тебя в гневе, чем я в; милости». Рассказчик продолжал: Хамдун устыдился – а был он благоразумным, мягким – и отказался от созыва законоведов.
О том, что передавал Мухаммад Ибн Башир со слое Малика, рассказал Абд /с. 65/ ал-Малик б. ал-Хасан: Мухаммад Ибн Башир сказал: я слышал, как Малик говаривал: «Вникайте в эти книги и не путайте их с другими». Говорит Мухаммад: я думаю, что он имел в виду ал-Муватта. Абд ал-Малик б. ал-Хасан продолжает: Мухаммад Ибн Башир сказал: я слышал,, как Малик говаривал: «Рассказы об Ибн Имране являют собой почти что жизнеописание». Говорит Мухаммад: я не знаю,, какого Ибн Имрана имел в виду Малик б. Анас – Ибн Имрана ат-Талхи, судью Медины, или же Мусаба б. Имрана, главного судью Кордовы? Но я могу поклясться им, что он имел в виду ал-Мусаба, потому что Мухаммад Ибн Башир был одним из секретарей ал-Мусаба и знатоком сведений о» нем. После он общался с Маликом и, возможно, передал ему рассказы о нем. Поразил он его, и тот сказал о нем то, что известно. Говорит Мухаммад: Мухаммад б. Умар б. Абд ал-Азиз сказал мне: Мухаммад б. Умар б. Лубаба и Мухаммад б. Абдаллах Ибн ал-Кун упоминали, что Мухаммад Ибн Башир спросил Малика о молоке ослиц, и тот не усмотрел в нем вреда .
Говорит Мухаммад: один из рассказчиков мне сказал: Муса б. Самаа, главный конюший, высказал много жалоб эмиру ал-Хакаму – да будет доволен им Аллах! – на Мухаммада Ибн Башира. Он пожаловался ему, что тот допустил против него» притеснение. Эмир сказал ему: «Я сейчас проверю, правду ли ты говоришь. Тотчас же выйди, отправляйся к Ибн Баширу и попроси у него разрешения войти. Если он позволит тебе, я уволю его. Если же не позволит тебе [войти] без твоего противника, то он не притеснитель и единственно /с. 66/ стремится к истине». И вышел Муса б. Сама а от эмира, направляясь к, дому Ибн Башира. А эмир – да помилует его Аллах! – приказал своему верному слуге следовать за ним и узнать, что будет. И он следил за ним, пока тот не дошел. Потом [слуга] возвратился и стал рассказывать эмиру: «Вышел к Мусе служитель» затем удалился и сообщил о нем судье. После вышел к нему вторично и сказал ему: «Если у тебя есть дело, приходи решать его, когда судья заседает в суде». И промолвил эмир – да помилует его Аллах: «Говорил же я ему, что Ибн Башир – друг истины! Во имя нее у него нет ни к кому снисхождения» .
Говорит Мухаммад: один ученый, которому я доверяю, сообщил мне: Мухаммад б. Ваддах передавал об эмире ал-Хакаме – да помилует его Аллах! – две повести. В одной из них [речь] о Мухаммаде Ибн Башире, в другой упоминается о некой пред-«сказании будущего. Заканчивая обе эти повести, Мухаммад б. Ваддах говаривал: «Клянусь Аллахом, даже если бы кроме них в пользу ал-Хакама ничего не было, я желал бы, чтобы ему был уготован рай». Первую из этих двух повестей, где про Ибн Башира, он передавал со слов одного знатного лица: одна из любимых жен ал-Хакама – да помилует его Аллах! – рассказывала, что ал-Хакам покинул ее однажды ночью. И посетили ее дурные мысли о нем, как это бывает у женщин, а они скорее всего приходят им на ум из-за ревности. Она продолжала рассказывать: «Я пошла за ним и нашла его в одном месте молящимся и взывающим к Аллаху». Продолжала она далее: «Когда он вернулся, я сообщила ему о том, что я подумала, о том, что «сделала, и о том, что я видела, как он молится и взывает к Аллаху». Продолжала она далее /с. 67/: он ответил мне: «Я назначил Мухаммада Ибн Башира судьей мусульман. Душа моя была довольна им, сердце мое преисполнилось доверия к нему, и я отдыхал от этих историй с людьми и от их жалоб на беззакония, поскольку знал о его справедливости и надежности. Но мне сообщили в этот вечер, что он в агонии и что смерть его близка. Я взволновался из-за этого, опечалился и встал в этот час, взывая к Аллаху и смиренно прося его послать мне человека, который был бы ему заменой, на которого я мог бы положиться и назначить его судьей, судьей мусульман после него» .
[№ 10] Рассказ о судье Саиде б. Мухаммаде Ибн Башире ал-Маафири
Говорит Мухаммад: Саид б. Мухаммад Ибн Башир б. Шарахил ал-Маафири был [человеком] благородным, достойным. Он содействовал своему отцу в справедливости и помогал ему следовать истине. Он обладал такой же, как и его отец, проницательностью в [выборе] прекрасных действий и прямых путей.
Говорит Мухаммад: Халид б. Сад упоминал: один из ученых сообщил мне, что население Истиджжи обратилось к эмиру /с. 68/ – да помилует его Аллах! – с просьбой о судье, который бы вершил среди них суд. Эмир – да помилует его Аллах! – переслал их прошение главному судье Мухаммащу Ибн Баши-ру и приказал ему избрать для них того, кого он сочтет нужным. Халид продолжал: Ахмад б. Баки сообщил мне: когда Мухаммад Ибн Башир прочел письмо эмира, он дал его прочесть и своему сыну, Саиду, а затем спросил его: «Ты ведь знаешь всех людей, которые нас посещают. Как ты считаешь, на «ого из них можно указать эмиру?» Тот ответил ему: «Я не знаю и ие-поручусь ни за кого из людей». Мухаммад Ибн Башир спросил его: «Что ты думаешь об учителе-аскете, который приходит к нам из Шакунды ?» Сын сказал: «Он самый примерный из тех, кто приходит к тебе, но я не укажу на него и не поручусь за него». Отец же его возразил ему: «А я поручусь за него и укажу на него». Взял он бумагу и стал писать об этом учителе эмиру, пока в ворота к ним не постучали, и отец сказал [сыну]: «Выйди и узнай, кто там». Он вышел и увидел людей, которые опрашивали судью. Сын его сказал им: «Сейчас он занят». И вот, пока он с ними разговаривал, пришел вдруг учитель-аскет и попытался войти к судье. Но сын его сказал ему: «Он занимается составлением письма к эмиру». Тот возразил: «[Мне] необходимо видеть его по делу, которое я боюсь упустить. Дело в том, что мне сообщили, что эмир попросил его указать человека, который мог бы стать судьей жителей Истиджжи, и я хочу, чтобы он указал на меня». Саид вошел к своему отцу в то время, как тот писал, и молвил ему: «Отвлекись от письма. Человек, о котором ты пишешь, погубил сам себя». И сообщил он ему /с. 69/ о том, что произошло. Мухаммад Ибн Башир бросил писать о нем и указал на другого человека.
Говорит Мухаммад: причиной того, что Саид б. Мухаммад стал судьей, явился случай, который произошел с ним из-за имущества, отданного ему «а хранение.
Говорит Халид б. Сад: ученый, которому я доверяю, рассказал мне со слов Йахйи б. Закарийа, одного из самых твердых сторонников Мухаммада б. Ваддаха: Асбаг б. Халил мне сообщил: сидел я у Йахйи б. Йахйи, и вот пришел к нему Саид б. Мухаммад Ибн Башир и сел. Йахйа увидел, что он опечален, и спросил его: «Что с тобой случилось?» Он ответил ему: «Стряслась со мной беда». Тот опросил: «Какая? Здесь тебя никто йе слышит и не видит». И он поведал: «Кумис Раби отдал мие на хранение огромную сумму денег, а этот глашатай возвещает: «Если тот, у кого находятся на хранении принадлежащие Раби деньги или имущество, не объявит об этом через три дня, мы прольем его кровь и отдадим на разграбление его имущество». Йахйа счел эту весть страшной, ужасной и долго сидел, понурившись. Затем сказал ему: «И что ты хочешь делать? Я думаю, клянусь Аллахом, что удержать отданное тебе на хранение ты сможешь, опираясь на хадис, который гласит: «Имущество, отданное на хранение, должно быть возвращено как благочестивому, так и нечестивому; и утроба связывает кровными узами, будь она благочестивой или нечестивой; и договор должен выполняться как для благочестивого, так и для нечестивого». Разговор этот сделался известен и в конце концов дошел до эмира. И вот по истечении трех дней он послал за ним. Из покоев эмира вышел к нему служитель и спросил его: «Что побудило тебя к сокрытию того, что отдал тебе на сохранение Раби ? Ты ведь слышал, что возвестил ют нашего имени глашатай, и о решении, которое мы изъявили /с. 70/ об этом?» Он сказал служителю: «Передай от меня эмиру – да сохранит его Аллах! – что я сделал это, единственно основываясь на хадисе, который гласит – и он процитировал хадис, кончив словами: «и имущество, отданное на: хранение, должно быть возвращено как благочестивому, так и нечестивому». И нет больше нечестивца, чем Раби». Слуга передал его слова эмиру, а эмир заповедал визирям: «Этот человек благочестив». И они назначили его судьей. Вот это и послужило причиной его назначения на судейскую должность .
Говорит Мухаммад: Саид б. Мухаммад Ибн Башир был одним из товарищей Йахйи б. Йахйи, а Йахйа оберегал и почитал его. Усман б. Мухаммад сообщил мне: Абу Марван: Убайдаллах сообщил мне: Йахйа б. Йахйа рассказывал: благоразумие украшает людей. Я приехал к Абд ал-Малику Ибн Мугису в день Арбуны, во время похода, и с нами находился Са; ид б. Мухаммад Ибн Башир. Он посылал к нам и спрашивал у нас совета. Йахйа продолжал: порой он предпочитал, чтобы посылали ко мне, без Саида б. Мухаммада. Тогда я сказал Абд ал-Малику: «Не делай так, ведь это может обидеть моего товарища!» Он согласился со мной. А однажды он послал мне в подарок восемь динаров и столько же Саиду б. Мухаммаду. Но я сказал ему: «Что касается меня, то я в них не нуждаюсь. Объедини же их вместе и отошли моему товарищу, ведь он нуждается».
Когда мусульмане захватили добычу и огромное количество ее скопилось в их руках, Абд ал-Малик Ибн Мугис разделил то, что там находилось, по нашему совету и в нашем присутствии. Я сказал ему по поводу чего-то, что было между мною и им: «Мне хотелось бы поговорить с тобой об одной вещи /с. 71/, из-за которой я испытываю перед тобой неловкость». Он ответил мне: «О Абу Мухаммад, всякий раз, когда тебя охватывает застенчивость, гони ее от себя!» Убайдаллах продолжал: Йахйе очень нравился этот ответ. Рассказчик продолжал: когда мы возвратились, ОН сказал мне: «О Абу Мухаммад, мне хотелось бы оказать вам обоим почет, тебе и твоему товарищу». Я спросил его: «Каким это образом?» Он ответил: «Сыграть для вас обоих хорошую музыку». Рассказчик продолжал: я ответил ему: «Ты, клянусь Аллахом, хочешь посрамить нас, а не почтить». Рассказчик продолжал: он сказал мне: «О Абу Мухаммад, не считай так. Клянусь Аллахом, до разговора с тобой я не думал, что к людям проявляют чрезмерное почтение, если делают это с ними». Рассказчик продолжал: и я ответил ему: «Да не воздаст Аллах добром ни им самим, ни тебе! Они ведь предают Аллаха и его посланника». Йахйа закончил: он сконфузился и воздержался .
[№ 11] Рассказ о судье ал-Фарадже б. Кинане ал-Кинани
Говорит Мухаммад: он – ал-Фарадж б. Кинана б. Низар б. Атбан б. Малик ал-Кинани. Свою родословную он вел от племени кинана, местом его приписки был войсковой округ Палестины , а жил он в Шазуме . Принадлежал он к людям ученым, вел записи. Он совершил поездку на Восток, во время которой он слушал у Абд ар-Рахмана б. ал-Касима и у других ученых. Когда он вернулся из поездки, эмир ал-Хакам б. Хишам – да помилует его Аллах! – избрал его и назначил главным судьей в Кордове .
/с. 72/ Говорит Мухаммад: судейство передавалось среди его потомков в Шазуне в дни халифов – да помилует их Аллах! – вплоть до того времени, когда эмир верующих – да возвеличит его Аллах! —назначил человека из его потомков по имени Абу-л-Аббас на должность судьи Шазуны. Он занимался изучением наук у шейхов ал-Андалуса вместе с Мухами адом. Абд ал-Маликом б. Айманом и с другими, подобными ему.
Говорит Мухаммад: Халид б. Сад упоминал: мне рассказал один ученый со слов одного аскета из семьи ал-Фараджа б. Кинаны, которого заподозрили в подстрекательстве во время волнений . Проломив стену, к нему пробрались, чтобы его убить. Женщины подняли крик. Ал-Фарадж услыхал крик и спросил: «Что это?» Бму ответили: «К твоему соседу, такому-то, пришли охранники и напали на него, чтобы убить». Ал-Фарадж вышел к воротам дома, встретил охранников и сказал: «Этот мой сосед непричастен к [случившемуся] и неповинен в том, в чем вы его подозреваете». Ему отвечал человек, посланный вместе с охранниками, а он их возглавлял: «Это не твое дело и к тебе отношения не имеет. Следи за своими вакфами и постановлениями и не вмешивайся в то, что тебя не касается!» Разгневался ал-Фарадж б. Кинана. Он пошел к эмиру ал-Хакаму – да будет доволен им Аллах! – и попросил принять его. Войдя, он произнес приветствие и сказал: «О эмир, да сохранит тебя Аллах! Корейшиты воевали с пророком – да благословит его Аллах и да приветствует! – и питали к «ему вражду. Потом он простил их и хорошо с ними обошелся. А ты больше, чем кто-либо, обязан следовать его примеру из-за твоего с ним родства», /с. 73/ Затем он передал ему об этом случае и о том, что с ним самим произошло. Эмир приказал подвергнуть побоям зачинщика этого дела, простил остальных жителей Кордовы, даровал им всем безопасность и вернул их по домам .
Говорит Мухаммад: Мухаммад б. Хафс упомянул: я читал в книге [написанное] рукою Ахмада б. Фараджа – в ней отрывки из рассказов об ал-Андалусе, – что ал-Фарадж б. Кинана отправился в поход, командуя войсковым округом Шазуны, из ал-Гарба , вместе с Абд ал-Каримом б. Абд ал-Вахидом , по направлению к Джилликийе и что Абд ал-Карим выслал его вперед из Астурки к скоплению христиан; и он рассеял их, устроив там страшное побоище .
Рассказчик продолжал: и я прочел в этой книге, что эмир ал-Хакам – да будет доволен им Аллах! – вызвал ал-Фараджа б. Кинану из Шазуны и назначил его в Кордове судьей и что, когда эмир отстранил своего сына Абд ар-Рахмана с поста правителя Сарагосы и назначил на этот пост Абд ар-Рахмана б. Аби Абду , некий Умара, араб, выразил тому свое пренебрежение, так как тот был одним из эмирских маула. Тогда эмир назначил правителем Сарагосы ал-Фараджа б. Кинану, так как он из числа их [арабов].
Ал-Фарадж прибыл на границу и оставался там некоторое время. Затем Умара привлек на свою сторону берберов и велел им вступить в город. Они подняли восстание против ал-Фараджа б. Кинаны и захватили его в плен. После арабы и знатные берберы бросили друг другу клич подняться против. Умары и его сторонников. Они поубивали их и изгнали из. города, а Умару и его сына они захватили в плен и притащили к ал-Фараджу б. Кинане. Арабы и знатные берберы попросили его сообщить змиру ал-Хакаму – да будет доволен им Аллах! – /с. 74/ об их выступлении вместе с ним и об их помощи, оказанной ему. Он написал в их пользу, и положение их уладилось.
Говорит Мухаммад: я прочел в собрании документов ответ ал-Хакама – да будет доволен им Аллах! – ал-Фараджу б. Кинане о том, что подтверждает это событие. Вот его текст: «А затем, дошло до нас твое письмо, в котором ты упоминаешь о своем намерении восстановить порядок, который [существовал] до тебя; о невозможности для тебя написать нам из-за дела Умары; о том, каково было его дело и дело тех, кто выступил с ним; о беспорядках в жизни горожан, перед лицом которых ты оказался, когда вошли берберы, вступившие с ними в соглашение; о группе единомышленников, людей избранных, знатных, благочестивых и праведных, перешедших на твою сторону, которые оказали тебе поддержку и признали, что в повиновении [заключены] мир и счастье; о нападении, совершенном на тебя злыми и безрассудными людьми из их (горожан) числа; об их благом возвращении после того, что они совершили, и после их раскаяния в их неправедных действиях и ошибочных мнениях. Всеобщее согласие избранных, знатных и благочестивых людей оказать тебе поддержку и защитить от толпы, которая набросилась на тебя, как-раз и свело на нет преступления, совершенные их чернью, и насилие, проявленное их глупцами. Это побуждает помиловать их и простить им их заблуждения. И мы пишем им всем – через твоих посланников к нам – о том, о чем ты просишь. Это нужно исполнить для них без промедления. Ты правильно примирил мнения двух сторон и уладил /с. 75/ их дело. Так мы узнали о твоем прекрасном мнении и о твоем верном распоряжении по обеспечению их безопасности, которое мы возложили на тебя, и в устройстве их дела, которое поручили тебе. Тебе следует от нас выражение признательности. И привет».
И написал он ему еще свиток, в котором следующее: «Из дела Умары и его сына и общего согласия твоих арабов передать их обоих тебе я узнал, что можно полагаться,на тебя и на твое чистосердечие и что они выражают тебе повиновение. Охраняй же тех двоих денно и нощно! Остерегайся их упустить и оплошать с ними до прибытия ал-Мугиры в эту пограничную область, если будет угодно Аллаху! Знай, что ты отвечаешь за них, если они ускользнут из твоих рук! Смотри же ради себя самого за охраной их с величайшей бдительностью, если тебе что-нибудь от нас нужно! Пеняй лишь на самого себя, если проявишь упущение. И привет».
Ал-Фарадж б. Кинана послал со своим письмом нескольких ненужных ему арабов к эмиру ал-Хакаму – да будет доволен им Аллах! Эмир приказал пожаловать им одежды и подарки и послал их людям то же самое.
Я читал ответ ал-Хакама – да будет доволен им Аллах! – ал-Фараджу, где говорится о тех арабах, которых он послал, и о том, что им последовало от эмира. Вот его текст: «А затем, я прочел твое письмо, в котором ты упомянул о повиновении и прямодушии всех арабов твоей стороны и, в частности, о тех мужественных, кого ты назвал. За это им последовало вознаграждение и выражение признательности. Мы направили к тебе обратно твоих послов с ответами на твои и их письма. Мы вознаградили их за их приезд щедрейшей наградой. И привет». А это текст письма эмира ал-Хакама – да будет доволен им Аллах! – к /с. 76/ Хубайшу б. Нуху и к его арабам: «А затем, дошло до нас ваше письмо, в котором вы упоминаете о том, какое благодеяние Аллаха последовало нам в этой пограничной области за то, что вы поднялись и постарались привести в надлежащее состояние то, что расстроилось. Вы рисковали своей кровью и самими собой, оказывая помощь вашему наместнику, укрепляя его, борясь с теми, кто отпал от него и отверг его дело, лака Аллах не выправил положение, не установил согласие и не сделал надлежащим повиновение. Все то, о чем вы написали, упоминая об этом и о том, чем вы были испытаны, произвело на нас самое превосходное впечатление в смысле признания, достойного вознаграждения и прекрасного воздаяния за это. И мы назначили ал-Мугиру б. ал-Хакама правителем вашей пограничной области и наказали ему удостовериться в истинности испытания, выпавшего на вашу долю, искренности вашей покорности и [степени] вашей пригодности, чтобы он сделал обильным для вас – среди того, что я поручил ему, – то, чего вы достойны своим повиновением, стойкостью, чистосердечием и всем остальным, что вы уже свершили. У Аллаха надо искать помощи. И привет».
Говорит Мухаммад: я не нашел у рассказчиков никаких сведений об ал-Фарадже б. Кинане после его отъезда из пограничной области. [Мухаммад б.] Абд ал-Малик б. Айман говорит: «Потомство ал-Фараджа б. Кинаны в Шазуне многочисленно. Я застал в живых из его потомков Абу-л-Аббаса, который изучал науки вместе с нами у шейхов на
1 комментарий