Осетины (ТС 2 1892)

ТЕРСКИЙ
СБОРНИК
ПРИЛОЖЕНИЕ К ТЕРСКОМУ КАЛЕНДАРЮ НА 1892 ГОД.
ГОД ВТОРОЙ
Издание Терского областного статистического комитета
под редакцией секретаря комитета
Г. А. Вертепова.
КНИГА ВТОРАЯ

ВЛАДИКАВКАЗА
Типография Терского Областного Правления.
1892.
ОСЕТИНЫ.
Историко-статистический очерк.
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Во второй половине 1890 г. мной было закончено составление «Статистических таблиц населенных мест Терской области», изданных Терским статистическим комитетом. Первый том этих таблиц, заключавший в себе три выпуска с цифровым материалом о казачьем населении, разработан мной в особой монографии «Терское казачье войско», изданной в свет тем же комитетом . Второй том начинается выпуском со сведениями о владикавказском округе, в состав которого входят все; населенные места Северной Осетии. Этот именно IV выпуск и послужил нам главнейшим материалом для составления настоящего очерка. Осетия и осетины давно уже привлекают к себе внимание людей науки и просвещенных туристов. Этот чрезвычайно интересный край довольно глубоко затронул исследованиями в области этнографии и обычного права, археологии, истории и лингвистики, деятельно изучается в естественно-историческом отношении и, вместе с тем, может считаться почти не початым с статистико-экономической стороны. Имея в виду это обстоятельство, мы считаем своевременным предложить читателями и исследователям кавказских народностей те статистико-экономические данные об осетинах, в обработанном виде, которое удалось нам собрать при составлении таблиц населенных мест Терской области. Объем и предмет настоящего очерка определяется, таким образом, прежде всего содержатель IV вып. «Статистических таблиц». Затем, мы воспользовались некоторыми другими печатными материалами и личными наблюдениями. Для большей цельности очерка, нами приводятся краткие сведения из истории осетин и географические данные о территории их. Эти заметки, играя служебную роль во всей работе, имеют компилятивный характер и, разумеется, не дают новых сведений. В виду этого, появление их в печати можно было бы считать излишним, если бы многие черты современной экономической жизни осетин не находили себе объяснения в истории края или в его географическом положении. Руководствуясь желанием представить не одни только голые факты, а и те условия, в которых они возникли, мы сочли нужным для этой цели дать краткое описание важнейших, моментов в исторической жизни осетин и характернейших особенностей их территории, насколько это требовалось целями статистического очерка и насколько позволяли имеющиеся печатные материалы. Таковыми нам служили:
1) М. Ковалевский. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном освещении. 2 т.
2) В. Ф. Миллер. Осетинские этюды.
3) Д-р Гальченко. Материалы для антропологии Кавказа. 1. Осетины.
4) Потто. Кавказская война в отдельных очерках и т.п., т. 5, в. 1.
5) Сборник сведений о Терской области, вып. 1, изд. Терского обл. стат. комитета, под редакцией Н. Благовещенского.
6) Очерк кустарных промыслов на Сев. Кавказе. Сост. О. В. Марграф.
7) Г. Н Казбек. Военно-статистическое описание Терской области. 2 т.
8) М. З. Кипиани. От Казбека до Эльбруса. Путевые заметки о нагорной полосе.
9) Многие статьи «Терских ведомостей», начиная с 1868 г., статьи других местных периодических изданий, отчеты о состоянии Терской области и некоторые другие издания.
Для пополнения собственно статистического очерка мы тоже обращались к некоторым печатным материалам, но только в исключительных случаях. Впрочем, таких материалов оказалось очень немного. В виду, этого, мы смотрим на предлагаемый очерк, как на первую попытку выяснить экономическое положение края, в котором до сих пор очень затруднительны не только правильная регистрация статистических данных, но и всякие точные исследования. Полный материал для монографии об экономическом положении осетин может дать только подворное статистическое описание их.
Евг. Максимов.
1891 г.
Владикавказ.
ГЛАВА I.
Важнейшие моменты в истории осетин
Происхождение осетин и место поселения их. – Первые исторические сведения об осетинах. – Могущество Осетин. – Внутренние неурядицы и борьба с феодалами. Появление кабардинцев и их роль в жизни осетин. – Сословное деление в Дигории и Тагаурии. – Начало русского владычества. Освобождение зависимых сословий.
В прежнее время о происхождении осетин существовало чрезвычайно много разнообразных мнений. Одни исследователи видели в них предков теперешних германцев, другие относили их к финским народностям третьи к семитам и т. д. и т. п. Но в конце тридцатых годов академик Шёгрен, изучив осетинский язык, пришел к убеждению, что по языку осетины должны быть отнесены к иранской ветви индоевропейских народов. Этот вывод был вполне подкреплен филологическими изысканиями проф. В. Миллера и с этого времени может считаться в науке бесспорным.
Точных указаний о том, кто были предки осетин, когда и где поселялась они – до сих пор нет. Д-р. Пфаф утверждает, что они принадлежат к той ветви индоперсидского племени, которая известна под именем сарматов. Племя это, по его мнению, еще до Рожд. Христова смешалось с какими-то семитическими народностями. Проф. Миллер своими филологическими разысканиями опровергает родство осетин с семитами и относит время появления их в Европе приблизительно за тысячелетие до Р. X.
В настоящее время большинство исследователей считают алан, иначе – оссов или ясов прямыми предками осетин. Это многочисленное племя обитало, как указывают отрывочные исторические сказания, на громадном пространстве между северным склоном Кавказского хребта и р. Кубанью, доходя даже до нижнего течения Дона и побережья Крыма, а по другим сказаниям – от Уральских до самых Балканских гор.
В описаниях алан в IV веке упоминается, что они вели в это время кочевой образ жизни и разделялись на несколько племен, имевших своих предводителей или князей. Вся многовековая жизнь алан в это время представляется рядом сплошных войн, набегов, разгромов, побед и поражений. В случае этих последних, алане укрывались в недоступных и легко защищаемых горных ущельях северного склона Кавказского хребта: в Алагирском по р. Ардону (ныне военно-осетинская дорога), в Куртатинском по р. Фиаг-дону, а затем в Тагаурском ущелье по Тереку (ныне военно-грузинская дорога) и по р. Уруху. В Дарьяльском ущелье (Тагаурии) грузинами были воздвигнуты, в защиту от нападения алан или оссов, особые укрепления и ворога, получившие впоследствии поэтическое название замка царицы Тамары.
Укрываясь в этих ущельях, особенно с тех пор, когда их начали теснить тюрско-татарские и черкесские племена (татары и кабардинцы), оссы однако не могли долго оставаться в горах и, побуждаемые голодом, снова спускались на плоскость. Переходя также Кавказский хребет, алане еще с III-го века распространились по южному склону его и, заняв ущелья по pp. Большой и Малой Лиахвы, Ксаны, Паца и др., образовали поселения так называемых южных осетин.
Попав под постоянное влияние Грузии, они до некоторой степени обособились от своих северных собратьев. Эти же последние стремились выдвинуться на плоскость Сев.Кавказа и, встречая здесь сопротивление, вступали в беспрерывный ряд битв и сражений. Война сделалась, таким образом, профессией целого народа, который то сражался за свои интересы, то служил наемным войском для Грузии или Византии.
Из более достоверных исторических событий этого отдаленного времени отметим следующие:
В начале IV века св. Нина распространила христианство в Южной Осетии. К атому же времени относится и вероятное водворение здесь феодальных порядков, заимствованных из Грузии. В VI веке Северная Осетия находилась в сношении с Византией, давшей уже сюда нескольких христианских миссионеров. Однако христианство если и водворилось в это время в Осетии, то только внешним образом. До половины X века осетины в религиозно-духовном отношении подчинялись константинопольским патриархам. Но в 931 г., во время страшных феодальных смут, все священники были изгнаны из Осетии, и христианское вероучение забылось.
Из сведений об Осетии в самом начале XI в. видно, что и в северную часть ее уже успел проникнуть феодализм, под влиянием той же Грузии. Среди феодалов в это время выдвинулось несколько фамилий, именовавших себя князьями. Один из таких князей, Давид Сослан, вступил в брак с известной грузинской царицей Тамарой, при которой в Осетии снова устанавливается христианство, но уже под влиянием грузинских миссионеров. Сильнейший из феодалов (Ордуре) пользовался титулом царя. Под его властью Осетия достигла в XI веке высшего могущества: она вела дипломатические сношения с соседними державами, вступала в родство своими царствующими фамилиями с владетелями Грузии, Абхазии и даже Византии. Осетия имела свою многолюдную и, говоря относительно, блестящую столицу, находившуюся, как полагают, в Куртатинском ущелье, на реке Фиаг-доне. Под охраной власти в стране появляются генуэзские купцы, которые и занимались здесь некоторыми горными промыслами. Сами осетины были известны как искусные рудокопы, кузнецы и оружейники. Особенно славились изготовляемые ими панцири. Народное сказание утверждает, что в Закском ущелье добывался какой-то драгоценный металл, вероятно, золото. Впрочем Осетия, не имея своей письменности, не чеканила и своей монеты; в ней были в обращении грузинские деньги и даже византийские. Д-р Пфаф решительно утверждает, что, несмотря на относительное политическое могущество, осетинские цари происходили из царской грузинской фамилии и были в вассальной зависимости от Грузии.
Этот временный блеск осетинского царства скоро окончился. В нем гнездились две причины, повлиявшие на его падение: взаимное соперничество между феодалами и ненависть к последним со стороны народа, с испокон веков воспитавшего в себе демократические начала и не хотевшего признать никакого сословного деления. Под влиянием этих причин в Осетии снова вспыхнула кровавая борьба с одной стороны – феодалов между собой, а с другой – народа с феодалами. Взаимное истребление друг друга, сопровождавшееся страшным озлоблением, привело к тому, что масса народа была разорена и страшно обеднела. Обездоленные люди образовывали шайки абреков и снова вступали в борьбу. Бывало и так, что особенно выдвинувшиеся и отличившиеся абреки сами делались феодалами и защищали тогда уже не права народа, а свою власть. Под влиянием таких усобиц целые роды проводили всю свою жизнь в укрепленных башнях, не смея, из боязни кровомщения показаться на вольный воздух. Вся эта вековая борьба заканчивается полным подчинением Южной Осетии власти грузинских феодалов – князей Эристовых и Мачабеловых, проявлявших страшную жестокость к своим крепостным осетинам. «Богатые грузины» – говорит г. Потто, – «стали строить в тесных ущельях укрепленные замки, мимо которых никто не мог пройти без опасения лишиться жизни или свободы. И эти страшные замки памятны народу доселе. В сырых и мрачных подземельях их нередко длинные годы томились несчастные жертвы помещичьего произвола и в оковах оканчивали свое мучительное существование. Один путешественник, посетивший такую темницу в Ксанском ущелье, видел в ней заржавленные цепи, разбросанные кости и пожелтевшие черепа… Это был ветхий остаток страшной, но верной картины Эристовского управления» . Порабощенная и угнетенная Южная Осетия обособилась еще более и во многих отношениях утратила свою самобытность. С этого времени исторический интерес сосредоточивается по преимуществу на Северной Осетии.
Здесь борьба с феодалами имела лучший исход для народа. Громадное большинство пришлых из Грузии феодалов должны были покинуть свои насиженные разбойничьи гнезда и удалиться из Осетии; осталось только несколько осетинских фамилий, но и их власть значительно пошатнулась. Успешности народной борьбы помогли татарские полчища великой орды Чингиз-Хана, ослабившие силу Грузии и нашедшие сообщников в лице осетин, добровольно подчинившихся им вероятно, из ненависти к грузинскому владычеству. Величайший народный герой Осетии Оса-Багатар два раза разгромил Карталинию при деятельной помощи татар. Впоследствии грузинам удалось возвратить себе Южную Осетию, но Северная освободилась от них навсегда. Эта победа далась народу нелегко. Край был опустошен, население частью выселилось из него, частью было истреблено, а остальное страшно обнищало.
В это именно время, в исходе XIV века, в соседстве с Северной Осетией, появляются кабардинцы. Первое время отношения новых соседей были сносны и довольно мирны. Но впоследствии они испортились. Причиной распри считают обыкновенно вмешательство осетин во внутренние усобицы и неурядицы кабардинцев и их князей. Но более действительным поводом была, вероятно, предгорная плоскостная земля, в которой нуждались обе народности. Предгорные пастбища наверно привлекали кабардинцев, а осетины, в свою очередь, нуждались в плоскости, куда бы могли перегонять свои стада на зиму. Между обоими народами вспыхнула кровавая борьба, затянувшаяся почти без перерыва на целые столетия. Это была чисто народная война; больших сражений почти не было; но мелкие отряды и даже отдельные лица не пропускали случая нанести друг другу чувствительный вред, нападая то из засад, то врасплох, врываясь в среду неприятеля и без пощады уничтожая все попадавшееся на пути. Разрозненные и обессиленные прежней борьбой, осетины постепенно уступали, отодвигаясь вглубь своих горных ущелий. Кабардинцы заняли вою плоскость до самого Ларса (на военно-грузинской дороге) и взимали со спускавшихся на плоскость осетин громадную плату. Раньше других должны были уступить кабардинцам осетины, поселившиеся по Урухскому ущелью, получившие название дигорского общества, затем жители Куртатинского ущелья и по р. Тереку – тагаурцы. Впрочем, среди куртатинцев кабардинское влияние не имело глубоких корней. Наибольшую же самостоятельность сохранили алагирцы. Теснимые с севера Кабардою, а с юга враждебной Грузией, осетины очутились в самом ужасном положении. Бесплодные скалы их ущелий не давали почти ничего, привоз хлеба с плоскости был невозможен, и Осетия постоянно опустошалась голодом, детоубийством, вызванным тем же недостатком в питании, моровыми язвами и др. страшными болезнями. Распространение в Кабарде магометанства и проникновение его в Осетию еще ухудшило положение народа: начались уже взаимные распри, проникшие в семью, приведшие к кровомщению и внутренней борьбе. Разобщенный с внешним миром народ, попав в такие тяжелые условия, страшно обеднел, одичал и замкнулся в самом себе.
Таким образом, Осетия потеряла свои вольности. Плоскостная Дигория вошла в состав удела кабардинских князей Кайтукина рода, Горная – князей Бек Бурзина, Тагаурия – князей Таусултановых, Мударовых и др. Эта зависимость выражалась напр., в Дигории тем, что население платило дань баранами и медными чанами. К этому же времени относится и особенное развитие у осетин сословности, нашедшей себе поддержку и покровительство в аристократической Кабарде.
В Дигории образовались следующие сословные группы: бадиляты, саргасаты и гагуаты – все три привилегированные, адамихаты (вездон), находившиеся в экономической зависимости от принадлежащих к первым трем сословиям, и, наконец, вполне зависимые сословия – кумиаки и кассаки. Бадиляты, считающие своим родоначальником некоего выходца Бадилу, впервые познакомившего дигорцев с огнестрельным оружием и тем приобревшего большое влияние, – жили по течению Салгуты-дона (приток р. Уруха); саргасаты поселилась в крайнем дигорском обществе – в Стыр-Дигоре, а гагуаты – в Донифарском обществе. Большинство этих благородных родов жили в укрепленных башнях, а детей своих, по принятому среди них обычаю, воспитывали в Кабарде, вследствие чего знание кабардинского языка считалось почти обязательным для высших сословий. В числе последних, в Дигории выделялись по своему значению и влиянию фамилии Тугановых и Кубатиевых, которым впоследствии, в вознаграждение за потерю их сословных прав на холопов, были дарованы значительные земельные богатства.
Адамихаты, хотя и не были собственно крепостными людьми благородных родов, но переходили по наследству и поступали в раздел. Они обязаны были многими повинностями: часть убиваемого ими для себя домашнего животного, равно как и часть продуктов охоты, адамихаты должны были выделять господам, которым давали также араку, хлеб, а к семейным праздникам (напр., к свадьбе) – по быку. Вместе с этим они сохраняли за собой право во всякое время покинуть своего господина, оставляя в пользу его лишь часть имущества.
Кумиаки и кассаки состояли в полном подчинении у других сословий. Положение кассаков было особенно плохо. Они лишены были даже права иметь постоянную семью («безобрядовые холопы»), так как жен их владелец имел право не только продавать без мужей и детей, но даже мог отдавать их на время холостому человеку. Брак же кумиаков был нерасторжим, а потому они назывались «обрядовыми холопами».
Подчиняясь в силу необходимости власти своих господ, вся эта непривилегированная масса дигорского населения никогда не забывала, что «благородные роды» явились к ним как чуждые пришельцы или, напротив того, составляют плоть от плоти их и в этом последнем случае ничем не отличаются от массы населения, и если попали в число привилегированных, то только потому, что изменили общенародным вольностям и из-за личных выгод продали народную свободу тем кабардинским и др. пришельцам, которые поддерживали их мнимые привилегия. Поэтому-то народная вражда к привилегированным осетинским сословиям никогда не умолкает в населении и до сих пор заставляет считаться с собой.
Привилегированные роды ущелья но р. Тереку носят название тагаурских алдар. Родоначальником своим они считают какого-то армянского царевича Тагаура, будто бы бежавшего в Осетию. Осетины же других ущелий произносят не тагаур, а тагиата. Тага по-осетински обозначает лес, а частица та служит для обозначения множественного числа. Таким образом, этим названием они просто обозначают ту группу населения, которая заняла наиболее лесистые места, и во всяком случае очень далеки от признания сказанного Тагаура за родоначальника алдар. Народное предание так объяснят появление тагаурцев. Живя в Алагирском ущелье, и имея сношения с кабардинцами, часть алагирских осетин, в видах наживы, вошла с ними в более близкие и тесные отношения и начала принимать участие в их набегах и хищничествах. За это алагирцы с позором изгнали изменников из своего общества. Изгнанники, сделавшись абреками, поселились в соседнем Куртатинском ущелье, но вскоре, вследствие взаимных распрей и несогласий, отселили от себя нисколько семейств в Тагаурское ущелье по р. Тереку. Здесь новоселы, покровительствуемые кабардинцами, основываются на постоянное жительство и, являясь как бы представителями и старшинами кабардинских владетельных родов, стараются о распространении их власти на остальных осетин. В своей же среде и в среде приселяющихся к ним людей они развивают сословную организацию по кабардинскому типу.
Отсюда очевидно, что обе попытки объяснить происхождение тагаурских алдар не нмеют за собой достоверности факта. Но нельзя не видеть, что вышеприведенное предание не в такой мере страдает фантастичностью, как рассказы о царевиче Тагауре, и находит себе основание в существующих и теперь остатках построек в Алагирском ущелье, принадлежавших тагаурским алдарским родам. Как бы там ни было, но несомненно лишь то, что ко времени появления русских в Тагаурском ущелье, алдары действительно являются с некоторой властью в нем. Вероятнее всего, что эта власть первоначально была следствием кабардинских полномочий и лишь впоследствии присвоилась алдарами, как нечто принадлежащее их сословию. Для поддержания ее каждая алдарская фамилия, захватив в свои руки окрестные земли, старалась привлечь и поселить около себя возможно большее количество так называемых фарсаглогов, которые, пользуясь алдарскими землями, становились почти в такие же обязательные отношения к владельцам их, как дигорские адамихаты к бадилятам. Таким образом, фарсаглоги были свободным сословием, имели право покидать своих господ, но должны были в таком случае оставлять в пользу их свои жилые постройки. За право пользования землею они несли довольно тяжелые повинности. Во время жатвы и уборки трав они обязаны были давать с каждого дома одного жница или косаря. Ежегодная дань их заключалась в доставлении алдару от каждого дома весной по ягненку, а осенью по барану, и, кроме того, по возу сена, 10 ф. коровьего масла и овечьего сыру. В поездках алдар, фарсаглог обязан был сопровождать их, прислуживать им, а также и их гостям, если таковые случились. Во время праздников, когда фарсаглоги резали для себя барана, они обязаны были приносить своему господину правую ляжку животного, три пирога, известную меру араки (вид водки) и пива; кроме того, с продуктов охоты значительная доля выделялась тоже в пользу алдар. Фарсаглоги обязаны были брать к себе на воспитание детей своих господ, кормить и ухаживать за ними до 7-10 летнего возраста, по достижении которого ребенок торжественно водворялся в доме родителей. Внешние знаки почтения, подобные тем, которые существовали у кабардинцев, поддерживались и в Тагаурском ущелье: фарсаглог не имел права сесть даже в присутствии мальчика – алдара, а встречаясь в дороге с алдаром, должен был возвратиться и ехать с ним до тех пор, пока тот не отпустит его.
Алдары, как мы уже видели, предоставляли свои земли в пользование фарсаглогов и должны были защищать их от разбоев, насилий и воровства. Вообще, в их руках была вся административно-полицейская власть. С течением времени восемь алдарских фамилий (из общего числа одиннадцати) постепенно продали свои земли фарсаглогам, которые таким образом совсем вышли из зависимости от них
Алдары, как и фарсаглоги, не вступали в брак с женщинами низшими по рождению, а брали себе из их среды наложниц (номыл-ус), дети которых образовали особое сословие ковдасардов. Эти последние, подобно дигорским кумиакам, жили при домах своих господ (алдар и фарсаглогов) и работали на них, как и рабы. Составляя неотчуждаемую собственность, ковдасарды не продавались и не дарились. Каждая семья их высылала по одному рабочему своим господам и обязывалась отдавать мм часть животного, убиваемого для себя. К праздникам давалась такая же дань мясом, хлебом, пивом, аракой и т. п. Кавдасарды пользовались правом иметь свои земли, приобретая их куплей или получая по наследству. Алдары утверждают, что кавдасарды получали право отделиться от своих господ только в третьем поколении; по мнению же других, это право приобреталось раньше, но отделяющиеся должны были селиться вблизи своих господ. Уходя от последних, ковдасарды получали от них на каждую семью, для начала хозяйства, топор, веревку, котел, цепь и право временно пользоваться господским выгоном.
Грузиаки были собственно холопы, и владельцы имели право не только дарить и продавать их порознь от семьи, но даже и убивать, если то им дозволяла их совесть. Приобретались они преимущественно в Грузии, отчего и получали название грузиаков. Это было вполне бесправное, но к счастью, малочисленное сословие.
В Куртатинском ущелье, как мы уже говорили, сословность не успела сложиться, как в Тагаурии и Дигории, в Алагирском же демократический дух народа победил все попытки отдельных личностей закрепостить массу населения. Эти факты лучше всего подтверждают мнение, по которому сословность, как явление чуждое осетинскому народному строю и духу, была, привита в нем лишь посторонними влияниями тех народов, с которыми они соприкасались.
Таким образом, угнетенная немногими фамилиями привилегированных сословий, вытесненная на плоскости кабардинцами, постоянно тревожимая и разоряемая ими даже в своих горах, Осетия встретила первые русские войска в крае, появившиеся еще при Екатерине II, как своих избавителей. Действительно, первым делом русских было движение на Кабарду, отодвинувшее ее от гор, и давшее возможность осетинам спуститься на плоскость. Вначале появления русских, между ними и осетинами господствовал полный мир. Осетия отдохнула за это время от враждебных столкновения с кабардинцами на севере и от грузинской зависимости в южной своей части. Но в первой четверти текущего столетия, во время войны русских с Персией отношения эти стали ухудшаться. Нисколько осетинских старшин, под влиянием подкупов и убеждений персидских агентов, стирались донести дело до открытого возмущения. Хотя это и не удалось им, однако несколько дерзких нападений осетинских шаек на проезжих и даже на войска, следовавшие по военно-грузинской дороге, побудили Паскевича принять решительные меры к покорению осетин и водворению у них русской гражданственности. Меры, принятые ранее и заключавшиеся в устройстве чего-то вроде волостных правлений, оказались недостаточными. После небольших военных экспедиций в 1830 г. в южную и северную Осетию, весь край был разделен на приставства и включен в состав Тифлисской губернии и Терской области. Чтобы ослабить влияние алдар, значительная часть горцев была выселена на плоскость. Так образовался целый ряд осетинских плоскостных селений из тагаурских фамилий (Тулатовское, Шанаевское, Замянкульское и мн. др.) В тех же видах, небольшие поселки были соединены в сельские общества и приходы, во главе которых стали старшины и их помощники, подчинявшиеся уже прямо русским приставам. На старшин были возложены административно-полицейские обязанности, а власть и значение алдар, таким образом, окончательно потеряли свое значение. Общественные дела было предоставлено разрешать на «нихасах», т. е. на мирских сходах.
С водворением русских в крае, среди осетин, совращенных в магометанство кабардинцами, снова начинается переход в христианство. Дело это, имеющее столь важное цивилизующее значение, совершалось, к сожалению, очень медленно и недостаточно прочно. Еще и в настоящее время осетины плохие христиане, а часть дигорцев продолжает пребывать в магометанстве. Дело водворения православия может быстро пойти в ход только с устройством здесь целой сети начальных училищ.
Подозрительное поведение старшин из привилегированных сословий в эпоху персидской войны, равно как и экономические соображения, побудили правительство приступить к ограничению, а затем и к отмене прав на зависимые сословия. В южной Осетии ограничения начали вводить еще в первой четверти XIX столетия, в северной же к этому важному делу было преступлено с весны 1867 г. Нормой выкупа холопов в возрасте от 15 до 50 лет была признана сумма в 180 руб.; старики же от 50 лет и старухи с 45 лет, а равно и детей до 15 лет, должны были получить свободу без всякого выкупа. Одинокие холопы и холопки должны были вносить владельцам по 180 руб. или же – отслужить им 6 лет. При этом холопам разрешалось наниматься и у частных лиц, которые уже и погашали выкуп из заработной платы. Земли освобождаемые холопы не получали. Но в пособие беднейшим из них для начала самостоятельного хозяйства была ассигнована сумма в 8 т. р. Беднейшим из владельцев, отпускавшим детей и стариков без выкупа, в свою очередь, было назначено пособие, на что и отпущено 12 т. руб.
Кавдасарды и кумиаки первого поколения были оставлены в прежнем положении у своих господ на три года, по истечении которых они без всякого вознаграждения владельцам освобождались от зависимости. Те же семейства из них, которые перешли уже по наследству от первого владельца их к детям, обязывались оставаться в прежних отношениях лишь на полтора года. Отслуживание у владельцев этого срока можно было заменить выкупом в 25 р. за каждый год обязательной службы. Одинокие кавдасарды и кумиаки, достигшие 50-ти-летнего возраста, освобождались сразу, при объявлении об этом распоряжения и без всякого вознаграждения владельцам.
На этих основаниях в пределах Терской области из рабства было освобождено 1445 осетин обоего пола. В этом числе обрядовых холопов (т. е. брак и семья которых не могли расторгаться владельцами), было 309 муж. и 513 жен., а безобрядовых (семьи коих могли расторгаться), — 330 муж. и 293 жен. Вся великая реформа освобождения зависимых сословий совершилась мирно, при полном спокойствии в крае.
Для дальнейшего устройства края, русскому правительству оставалось еще решить здесь поземельный вопрос. Но о нем мы скажем подробнее в главе о землевладении.
ГЛАВА II.
Краткий географический очерк Северной Осетии.
Границы Владикавказского округа. – Орография Осетии. – Реки и плоскостная часть края. – Климатические условия. – Серебро-свинцовые руды.
Северная Осетия с 1 июля 1888 года составляет Владикавказский округ Терской области. Южной границей его служить большей частью Главный Кавказский хребет, восточная граница доходит по военно-грузинской дороге до Владикавказа, направляясь отсюда прямо на север сначала по р. Камбилеевке, а затем межой с ингушевскими землями за Сунженский хребет. Отсюда северная граница Владиказского округа, огибая земли кабардинцев и станичных обществ Терского казачьего войска, доходит, пересекая р. Урух, до Нальчикского округа, служащего, таким образом, западной границей Северной Осетии.
В этих пределах Владикавказский округ заключает в себе 514.892 десятины земли. Большую часть округа составляют горы и предгорная полоса; остальная часть входит составной частью в Владикавказскую равнину.
Главный Кавказский хребет, начинаясь в Осетии от горы Илгибашикай, ледники которой дают начало р. Уруху, идет в юго-восточном направлении и против вершины Адай-хох, круто повернув на юг, только у Мамисонского перевала снова принимает прежнее направление до горы Зильги-хох. На всем этом протяжении северный склон Главного хребта входит в состав Владикавказского округа, а от Зильги-хох уже обоими склонами удаляется в пределы Тифлисской губернии. Граница же Осетии переходит на Передовой хребет и тянется на юге до Дарьяльского поста на военно-грузинской дороге. Главный хребет в Осетии почти везде возвышается на 1.000 футов за пределы вечных снегов, а потому почти сплошь покрыт ими. Кроме упомянутых вершин, здесь возвышаются: Сонгути-хох и Ахал-мта, обе не превышают 12 т. фут. над уровнем моря, Зикара, возвышающаяся на 12.563 ф. и некоторые другие вершины.
Передовой хребет, выдвинувшийся к северу от Главного, не представляет сплошной цепи гор и поднимается в пределах Осетии целым рядом громадных скал и вершин, наполняющих все пространство до Пестрых гор.
Одной из наиболее крупных вершин Передового хребта является в Осетии Адай-хох (до 15.300 фут.), близко подходящая к Главному хребту. Кроме того, отметим вершины: Цей-хох, Цмиаком-хох и Тепли.
Пестрый или Скалистый хребет тянется почти параллельно первым двум и достигает в пределах Осетии наибольшей высоты. Гора Кион-хох имеет 11.230 футов высоты.
Черные горы, названные так за свой темный почти сплошной лесной покров, служат границей, отделяющей плоскостную Осетию от горной. Средняя высота их не превышает 5.500 ф. Несмотря на сильное истребление лесов, Черные горы еще и до сих пор, в большей своей части покрыты ими. Преобладающей древесной породой является бук и отчасти карагач.
Главный хребет питает выдающиеся реки края, которые, прорезывая все горные хребты, образуют ущелья. Самая, восточное из них – Терское, называемое в местности между станциями Ларсом и Казбеком Дарьяльским, левым своим берегом принадлежит Осетии. Боковыми отрогами своими оно соединяется с параллельно идущим ущельем по реке Генал-дону, впадающему в Гизель-дон. Этот последний образует так называемое Гизель-донское ущелье. Все три названные ущелья составляют Тагаурию, заселенную тагаурским обществом. Следующее ущелье носит название Куртатинского, по имени куртатинского общества. Оно тянется по р. Фиаг-дону, впадающему в Ардон. Ардонское или Алагирское ущелье считается колыбелью осетинских горцев. Оно дает от себя немало отрогов и разветвлений. Наконец, самым западным является ущелье по реке Уруху и его притокам, в котором поселились дигорцы.
Прорезав горные хребты ущельями, идущими почти параллельно друг другу, реки Осетии вступают на плоскость. Все они принадлежат к левым притокам Терека. Самый Терек принадлежит к Осетии левым берегом своим по Тагаурскому ущелью, а верстах в шести от Владикавказа входит в территорию ее на протяжении 12-15 верст. Затем, по течению, вплоть до ст. Змейской, он опять принадлежит осетинам, но уже правым берегом. Ардон и Урух самые крупные притоки Терека в пределах Владикавказского округа; они принимают в себя множество притоков, обильно орошающих всю местность. Все реки имеют вполне горный характер: они мелководны, с чрезвычайно бурным течением, на плоскости имеют массу бродов и переправ, с изменчивым руслом, обильны водою летом, во время таяния снегов в горах и во время дождей, и маловодны зимой и осенью.
Горная полоса в Осети находится в суровых климатических условиях. Лето здесь чрезвычайно короткое, а зима продолжительная и суровая, благодаря высокому положению края над уровнем моря. Плодородной почвы почти нет, а если она и создается искусственно, то ничто не может застраховать ее от обвалов, осовов и ливней, нередко смывающих и урожаи и самую почву. Единственное богатство ее заключается в альпийских пастбищах и сенокосах.
Что касается плоскостной Осетии, входящей в территорию Владикавказской равнины, то положение ее в почвенном и климатическом отношении гораздо благоприятнее. Наибольшая высота ее не достигает 2.400 ф., а наименьшая понижается до 1.100 ф. Почву равнины образует супесчаный чернозем с подмесью голышей; ниже залегает буроватая глина, смешанная с песком и черноземом, а затем красная горшечная глина. Освободившись еще недавно от покрывавших равнину лесов, почва ее может считаться чрезвычайно богатой и плодородной, как для хлебов, так и для изобильно произрастающих здесь трав. Будучи прекрасно орошена многими речонками, она страдает лишь от обилия атмосферных осадков, так как в этом отношении равнина эта занимает в империи исключительное место. По сведениям за последние пять лет, здесь было в течение года 140 дней с осадками (в том числе 114 с дождями), общее годовое количество которых превышает 821 миллим. Сильных ветров почти не бывает. Зимы в большинстве случаев мягкие, хотя бывают годы, повторяющиеся чаще с истреблением лесов, когда морозы достигают 20°R. Жары, тоже, благодаря близости вечных снегов, довольно умеренны. Растительный период сравнительно велик, а потому здесь свободно возделывают пшеницу и кукурузу. Виноград же вызревает только при самом тщательном уходе.
Минеральные богатства Осетии очень значительны. Мы не будем останавливаться на них подробно, так как в 1-м вып. «Терского сборника», приложенного к «Терскому календарю» на 1891 г., этот вопрос уже разработан. Мы отметим только важнейшее минеральное богатство края – это серебро-свинцовые руды. В Дигории и в горе Кион-хох есть древнейшие шахты, свидетельствующие, что серебро-свинцовая руда добывалась в Осетии еще в глубокой древности. В настоящее время в Алагирском ущелье находится неистощимый серебро-свинцовый рудник, разрабатываемый казенным способом. При выходе из ущелья, близ местечка Алагир устроен завод, где руда перерабатывается. В настоящее время в Осетии известно, кроме садонских, не менее пятнадцати месторождений серебро-свинцовой руды, что дает надежду со временем достигнуть развития здесь горного дела, столь важного для малоземельного горного населения Осетии. Вся задача будет заключаться лишь в том, чтобы привлечь к эксплуатации богатств не одних только капиталистов, но и народную массу.
Таким образом, Северная Осетия по своему территориальному положению резко разделяется на горную полосу и плоскостную. Первая, в настоящее время, вследствие климатических и почвенных условий, поставлена в тяжелое положение; ей может предстоять будущность лишь при установлении большей связи с плотностью и развитием здесь горного дела. Вторая – плоскостная часть, изобилуя естественными богатствами почвы, и находясь в прекрасных климатических условиях, уже и теперь имеет много шансов на развитие своей экономической производительности. Дальнейшее изложение покажет нам, насколько подготовлена она к этому со стороны других факторов, создающих экономический быт страны.
ГЛАВА III.
Население края.
Численность осетин. – Плотность населения и величина поселков. – Семейный и половой состав населения. – Численность привилегированных сословий и магометан.
Сельское население в пределах Владикавказского округа достигает 83660 душ обоего пола. Собственно осетин оказывается нисколько меньше, а именно – 80669 душ об. пол. Остальное население около 3 т. д. составляют русские, немцы-колонисты, ингуши и лица других национальностей. Так как округ разделяется на три участка (приставства), то приводим данные о населении по отдельными частям его. В 1-м участке, состоящем из горной и ближайшей к ней предгорной полосы, считается 19977 душ об. пола, в З-м участке, находящемся в таком же территориальном положении,. числится 40195 душ, наконец, во 2-м – плоскостном – 20497 душ.
Так как территория округа занимает около 515 т. дес. земли, то на каждого человека приходится до 6,1 десятины земли, т. е. вдвое меньше, чем на территории Терского казачьего войска. На каждую же квадратную версту исчисляется 17 с небольшим жителей обоего пола, – тоже вдвое больше, чем на казачьей земле. Со стороны плотности населения, Осетия соответствует лесной черноземно-суглинистой полосе и населена плотнее черноземной степи, кавказского края вообще, полесья (пинского и польского) и не черноземной степи. По сравнению же с Петербургской промышленной областью, имеющей 108 чел. на кв. версту, Осетия заселена слабее в 6 1/3 раз, с западными окраинами – в три раза, с черноземной не степной полосой – в 2½ раза, а с центральной промышленной – в 2 раза. Северно-белорусское полесье тоже оказывается в 1½ раза плотнее заселено, чем Осетия, которая несомненно была бы заселена гораздо больше, если бы вся находилась на плоскости.
Все горские населенные места Северной Осетии очень не велики по числу дворов; это по преимуществу хутора, только впоследствии, с увеличением рода, разрастающиеся в небольшие селения. На плоскости, наоборот, преобладают крупные селения, образовавшиеся, как известно, уже в эпоху русского владычества в крае, путем выселения горных осетин. Таким образом, плоскостные селения не типичны для населения, которое более склонно к хуторской оседлости.
Все осетинское население составляет 10293 двора, или, по местному выражению, дома. На семью, следовательно, приходится нисколько больше 7,8 душ обоего пола, тогда как среди терского казачества лишь 5,8. Отсюда очевидно, что осетинская семья больше казачьей, и семейных разделов в ее среде встречается относительно меньше. При этом необходимо принять во внимание, что многие семьи, принадлежа к одному роду, составляют и один двор. В таких случаях к сакле главы такого двора пристраиваются, по мере женитьбы молодых членов рода, новые отделения и пристройки, в которые и водворяется каждая новая пара, не выходящая, таким образом, из состава этой обширной семьи.
Поселение осетин в горах или на плоскости, очевидно, не оказывает влияния на численный состав семьи, так как он везде почти одинаков.
Таким образом, на 100 женщин приходится 116,6 мужчин. В семье же на 4,2 муж. – 3,6 жен. Чем обусловливается относительно малое количество женщин, объяснить трудно. Но имея в виду, что рождение девочки считается в осетинской семье несчастьем, что в народе существуют даже молитвы, которыми для молодой женщины испрашивается от Святой Девы шесть мальчиков и только одна девочка, – можно предположить, что за новорожденными девочками существует относительно плохой уход, вследствие чего значительная часть их умирает и таким путем понижается численность женского населения. Однако этот вывод можно только предположить, так как для проверки его мы не располагаем точными данными о рождаемости и смертности среди осетин.
В виду тога, что привилегированные сословия не утверждены правительственной властью в своих правах, точное определение численного состава этих сословий еще невозможно. При составлении «статистических таблиц» по Владикавказскому округу задавался однако вопрос и о сословности отдельных членов общества.
В виду того, что в числе лиц, показавших себя привилегированными, были несомненно и такие, права которых очень сомнительны, даже с точки зрения других «благородных» родов, будет вероятнее признать, что общее количество привилегированных ниже приведенной цифры, составляющей свыше 2,7%, общего числа населения.
Большинство осетин исповедует православную веру, хотя христианство, как мы уже говорили, привилось недостаточно глубоко. Масса языческих и магометанских, суеверий до сих пор господствуют в осетинском народе и мешают скорейшему проникновению в его среду великих истин христианского учения. Число магометан достигает пятой части всего населения и держится преимущественно в плоскостных аулах Осетии.
ГЛАВА IV.
Земледелие и землевладение у осетин.
Решение правительством поземельных вопросов. – Размеры землевладения у плоскостных и горных осетин. – Безземельные. – Частновладельческие земли. – Условия сельскохозяйственного труда и аренды земель. – Формы землевладения у горных осетин. – Общинное землевладение у плоскостных осетин.
К решению поземельных вопросов у осетин было преступлено еще в начале пятидесятых годов. Тогда решено было наделить тагаурцев по 36 дес. на двор, а привилегированные семьи по 225 д. Но в конце пятидесятых годов такое распределение было признано неправильным, и все тагаурцы, не исключая и алдар, получили на общинных началах по 40 дес. на двор. Впрочем, алдарам было предоставлено право получать по 300 дес. на семью, но в Кубанской области 28 декабря истекшего 1890 г. было окончательно утверждено положение комитета министров о распределении земель между десятью аулами плоскостной Тагаурии. В Дигории, еще в тридцатых годах, за привилегированными сословиями ошибочно было признано право на землю, которая и была утверждена в размере 13 т. д. за фамилией Тугановых. Это обстоятельство мешало правильному решению здесь поземельного вопроса. Правительству пришлось выкупать часть тугановских земель, чтобы дать надел двум плоскостным дигорским селениям (Ново-христианскому и Ново-магометанскому), составившимся из переселявшихся из гор дигорцев. В Алагирском и Куртатинском обществах была сохранена господствовавшая здесь система нераздельного землевладения. Каждый двор, состоящий из нескольких родственных семей, получил здесь в среднем по 24 дес. в нераздельное пользование.
Таким образом, поземельная собственность осетин очутилась в большинстве случаев в руках массы населения и лишь относительно немного ее попало в руки частных землевладельцев.
При рассмотрении вопроса о размерах земельных владений у осетин Терской области, необходимо строго разграничить осетин плоскостных от горных, так как разница в величине наделов их очень значительна. Тогда как осетины, живущие на плоскости, имеют в среднем 5,1 десятины одной удобной земли и 5,4 удобной и неудобной вместе на каждую наличную душу мужского пола, горские располагают едва 0,82 д. пригодной для обработки земли.
Принимая во внимание, что неудобные земли на Кавказе, при обилии свободных земель, считаются очень щедрой рукой, что значительная часть их идет под выпасы, что при подъеме сельско-хозяйственной культуры они могут свободно эксплуатироваться, мы допускаем возможным считать надел не одной только удобной, но и неудобной земли. Таким образом окажется, что 19948 осетин мужского пола, принадлежащие к обществам вышеозначенных 18-ти селений, обладают земельным богатством почти 101 т. дес. удобной и 6 т. дес. неудобной, а всего 107 т. дес. земли, что на наличную душу мужского пола дает 5,4 десятины.
Сравнивая такой надел с нормальным, мы считаем нужным напомнить , что в черноземной переложной полосе, к которой принадлежат осетинские земли, высшую рабочую норму (т. е. ту, которую может обработать один рабочий с полурабочим) составляют 11 дес. на наличную мужскую душу, а низшую продовольственную норму (т. е. достаточную для удовлетворения minimum’a потребностей) составят около 5 дес. Имея затем в виду, что здесь возможен переход от переложной системы земледелия к более совершенной, хотя бы к трехпольной, возможно без натяжки признать, что 5-ти-десятинный надел может считаться средним и достаточным для удовлетворения нужд населения и для исхода его рабочей силе.
С этой точки зрения, мы увидим, что земельный надел у плоскостных осетин вполне удовлетворяет населние 10-ти селений из 18-ти. Надел шести селений в 4-4,7 дес. близко подходит к нашей норме, и только в двух селениях он значительно ниже нормального. Впрочем, и здесь он все-таки превышает самые высокие наделы помещичьих крестьян, напр., в Курской губернии, и при приложении к нему труда и изменении переложной системы хозяйства на более совершенную может обеспечить потребности населения. В средних же цифрах земельный надел плоскостных осетин приближается к таковому же у государственных крестьян в черноземной трехпольной полосе. При этом необходимо принять в расчет, что земли осетин Владикавказского округа принадлежат к числу лучших земель Терской области. Почва владикавказской равнины, занятой частью плоскостными осетинами, «представляет новейший нанос из гор, при чем слои этого наноса идут сверху таким образом: 1) слой чернозема, подмешанный песком и голышами, 2) слой буроватой глины, смешанной с песком и черноземом, 3) слой красной или горшечной глины, образующей по правую сторону Терека целые холмы, 4) слой желто-зеленой глины и 5) песчаники». Еще недавно вся равнина была покрыта лиственным лесом, повлиявшим на улучшение почвенных богатств и без того значительных, вследствие чего урожайность трав и хлебов на землях плоскостных осетин довольно велика. Этому же способствует, как мы уже говорили, богатое орошение края и обилие атмосферных осадков, которые, впрочем, в особенно дождливые года причиняют и много вреда. В общем, урожайность осетинских земель, еще неистощенных и целинных, стоит несравненно выше, чем в средней черноземной России.
Наивысший земельный надел (16,3 дес.) имеет селение Шанаевское с 247 душ. муж. пола; оно очень невелико и, разумеется, почти не влияет в экономическом отношении на окружающее население. Надел остальных 9 селений (из 10-ти удовлетворяющих норме) тоже превышает нормальный и таким образом в своем экономическом влиянии может считаться вполне благоприятным.
По почвенным и климатическим условиям, к землям плоскостных осетин ближе всего подойдут земли Сунженского отдела, где казачье население располагает в среднем по 14,8 дес. на наличную душу мужского пола, т. е. в 2,7 раза больше. Хотя эта разница уменьшается во многих местах худшим качеством казачьей земли, сравнительно с осетинской, но тем не менее она все-таки значительно велика не в пользу туземного населения. Такое неравномерное распределение земель обусловливалось многими историческими причинами, входить в рассмотрение которых здесь невозможно, но которые требовали для казака большей обеспеченности. Насколько же казаки и туземцы воспользовались своими земельными богатствами, об этом мы будем говорить ниже.
Переходя к рассмотрению земельных владений горских обществ, в виду крайнего разнообразия их, мы приведем данные по каждому крупному обществу отдельно.
В Тагаурском обществе, по Терскому ущелью, общественных осетинских земель нет. Здесь существует только казенная и частновладельческая земля, признанная русским правительством за алдарской фамилией Дударовых. На земле последних находятся селения Балта, Редант, Верхний и Нижний Чми. В первых двух селениях осетин нет, а Чми имеете 134 души осетин об. пол., остающихся безземельными. В Генал-донском ущелье находится Санибанское общество, а в Гизельдонском-Даргавское и крупная земельная дача алдар Тулатовых. Почти все пространство, занятое Тагаурским обществом, не имеете сколько-нибудь значительных ровных пространств. В большинстве случаев, оно сострит из громадных хребтов и скал с крутыми откосами и чуть не отвесными склонами. Однако, на оконечностях хребтов расчищены небольшие в 2-5 сотен кв. саженей площадки, обращенные в пахотные участки. Подобные же площадки на больших высотах, (от 8 до 9 тыс. фут.), где не вызревают злаки, обращены в покосы. Остальные пространства именуются пастбищами, но громаднейшее и даже подавляющее большинство их состоит из недоступных скалистых крутизн, обрывов, пространств, засыпанных щебнем, и т. п. неудобных для эксплуатации мест. При собирании статистических сведений для изданных Терским статистическим комитетом таблиц, эти пастбища совсем не принимались во внимание, а бралась лишь земля, так или иначе пригодная для сельскохозяйственной эксплуатации, причем пахать и сенокосы относились к удобным землям, а остальные (без означенных пастбищ) к неудобным. Данные же о пастбищах мы заимствуем из вычислений г. Кипиани, который, впрочем, сам находит свои вычисления, сделанные по пятиверстной карте, дающими «мало понятия о действительном положении здешних пастбищ», в виду приведенного нами выше описания качеств их.
Кроме того, необходимо принять в расчет, что жители сел. Верхний Саниба (с 302 душ, муж. пола) и с. Нижний Кобань (с 11 д. м. п.) своих удобных (пахотных и сенокосных) земель не имеют, а пользуются только пастбищами. На этом основании их тоже можно причислить к безземельным. Следовательно, число последних возрастет до 447 душ одного мужского пола, составляющих, таким образом, 13% всего осетинского населения тагаурских обществ. В Санибанском обществе большинство семейств имеет удобных земельных угодий боле ½ десятины; в Даргавском же обществе немного больше 1/3 семей имеют от ½ дес. земли и свыше, остальные же располагают менее чем ½-десятиной. В виду же того, что даргавцы имеют и пастбищ меньше других, необходимо признать их земельное положение особенно стесненным.
В Куртатинском обществе находим два прихода – Доллакауский и Хидикусский. Оба они расположены по относительно широкому ущелью р. Фиаг-дон и состоят каждый из 12 населенных мест.
Пастбища находятся в общинном владении обоих приходов. В каждом из них более половины домохозяев имеют удобной земли от полу десятины и более того. Но в Доллакауском обществе было до 6-ти семейств безземельных, состоящих, по крайней мере из 20-30 душ одного мужского пола.
В Алагирском обществе, наиболее многолюдном, находим девять приходов. Земельные владения этих обществ также малоудобны, как и в Тагаурском ущелье. Из общего количества земли под Алагирским обществом, превышающим 100 тыс. дес., по уверению большого знатока местных земель, г. Кипиани, «едва ли наберется 50 дес. совершенно ровного места».
При этом необходимо принять во внимание, что количество пастбищ сильно преувеличено, так как в счет их включены лесные участки, а также «много скалистых и по крутости недоступных мест».
В Закинском обществе преобладают семьи, имеющие на двор более 1 дес. земли; в Нарском такие семьи составляют около 1/3 общего числа их; в Зарамагском и Тибском обществах земельные владения свыше 1 дес. тоже преобладают. В Нарском приходе числится безземельных 14-ть семейств, в Зарамагском 2 семьи и в Тибском 11, а всего 27 безземельных семей, приблизительно с 200 душ, об. пола.
Нижняя часть Алагирского ущелья еще более наполнена неудобными и недоступными скалами и крутизнами.
В Нузальском приходе более 2/3 семейств располагает участками менее ½ дес. земли. В Дагомском половина семей считает у себя от ½ до 1 дес.; в Мизурском и Архонском большая половина располагает участками менее ½ дес., а в Садонском приходе большинство семейств имеет более 1 дес. Но при этом безземельных числится: в Нузальском обществе 1 семейство, в Дагомском 10, в Архонском 6 и в Садонском 1, всего 18 семейств, приблизительно с 130-140 душами населения обоего пола.
В Дигорском обществе находится четыре прихода. По двум из них «статист. таблицы» не дают сведений о размерах землевладения, так как определить этот размер для неспециалиста оказалось чрезвычайно трудно. Поэтому мы приведем о таких приходах лишь данные, вычисленные г. Кипиани.
В Галиатском, Стыр-Дигорском и Донифарском приходах около половины семейств имеют земли менее 1 дес., а в Махческом такое же количество семей имеет от ½ до 1 дес. Безземельных в Галиатском обществе 13 семейств, в Махческом 9, в Стыр-Дигорском 1 и в Донифарском 7-мь, всего 30 семей приблизительно с 230 душами населения обоего пола.
Таким образом, дигорские общества, да два прихода Алагирского ущелья – Мизурский и Догомский – должны считаться самыми малоземельными, если принять в расчет одну удобную землю. Тибский же и Зарамагский приходы Алагирского общества должны быть отнесены к числу относительно многоземельных. Что касается пастбищ, то наибольшим количеством их располагает Санибанский приход Тагаурского общества, а затем четыре дигорских общества. Наименьшее же количество пастбищ приходится в Даргавском приходе Гизельского ущелья. Впрочем количество десятин той или другой пастбищной земли не всегда служит верным мерилом как вообще благосостояния жителей, так, в частности, развития у них скотоводства. Дело в том, что все это определяется пригодностью земель для выпасов: северные склоны освобождаются от снегов только на короткое время, а южные, не имея снега иногда даже зимой, при меньшей своей площади, гораздо полезнее для хозяйства; обилие крутизн, скал, голого камня и т. п. тоже делает громадные пространства пастбищ непригодными для скотоводства.
Тоже обстоятельство замечается и по отношению к другим земельным угодьям в горах. Все земли горных осетин разделяются на два разряда: ближайшие к усадебной оседлости – мид-гом-зах, имеющие площадь близкую к горизонтальной и рыхлою почву, легко удобряемую, и удаленные от селения – карон-зах, которые по положению своему от населенных мест и уклону своей поверхности, доходящему до 60-75°, мало пригодны для удобрения. Бывают случаи, что земли 1-й и 2-й категории совершенно изменяются и делаются негодными для эксплуатации, засоряясь обвалами и осовами, или теряя верхний слой почвы, смываемой ливнями и дождями. Благодаря такому низкому качеству земель, с одной стороны, а с другой неравномерному распределению их между семьями, средние числа земельных владений горных осетин не всегда выражают действительное положение их в отношении к выгодам от землевладения.
Пахотная земля, как мы уже говорили, составляет собственность не всего общества, а отдельных родов и семей, между которыми и распределяется довольно неравномерно. Пахотные участки, вследствие незначительной величины своей, измеряются, разумеется, не десятинами. Один из исследователей, рукописной работой которого мы пользуемся, определяет средний размер пахотного участка в Алагирском ущелье в 400 кв. саженей. Другой исследователь, г. Кипиани, имея в виду, что величина участков определяется временем, необходимым на пахоту его (горцы говорят: участок в 1, или ½ или 2 дня пахоты), определяет размер однодневного участка. Оказывается, что в с. Зарамак в день выпахивают 234 кв. сажня, в с. Нар – 338 кв. саж., в с. Тиб – 327½, в Махческе – 242, в Куртатинском ущелье – 321, в с. Донифарс – 295 и в Стыр-Дигорском приходе 295 кв. саж. Таким образом, в среднем выводе участок дневной пахоты имеет около 300 кв. сажень. По вычислениям Туккаева, относящимся к Дигории, нормальным бонцау (т. е. участок, который можно вспахать в один день) считается тоги бонцау, т. е. такой участок, который дается в вознаграждение за кровь убитого родственника. Длина и ширина такого бонцау равна восьми веревкам. В веревке должны быть четыре ивазны, величина которой определяется крайними точками горизонтально расставленных рук. Принимая такое расстояние равным одной сажени, находим тоги бонцау равным 1024 квадр. сажням. В хозяйстве же бонцау такой величины почти не встречается; средний хозяйственный бонцау можно определить в 624-800 кв. сажень. По нашим личным наблюдениям, тоги бонцау имеет величину в 728 квадр. сажень, а хозяйственный, всегда неопределенной величины, от 150 до 600-700 кв. сажень.
Семейства, располагающие 10, 20, 30 и даже 40 бонцау очень редки; большинство дигорцев и других горных осетин имеют от 3 до 6 бонцау на. семью, т. е. от 4/5 и даже меньше до 1¾ десятины, – что на наличную душу мужского пола дает приблизительно от ¼ до ½ дес. Эти участки да еще лучшие сенокосы бывают собственностью семьи или рода, а остальные угодья не делятся между отдельными домохозяевами и составляют общественную собственность, которой однообщественники пользуются сообща.
Известное положение, по которому цены на землю определяются не так качеством и доходностью их, как нуждой в них или другими словами малоземельем – вполне оправдывается и в горной Осетии. В Галиатском приходе, например, где тесноземелье еще не так велико, казенная десятина земли близкой к усадебной оседлости при покупке обходится от 1200 до 1870 руб. Более удаленные земли ценятся от 350 до 400 р. за десятину, незаливные луга 250-300 р., а заливные от 500 до 700 р. за десятину. В Стыр-Дигории, где тесноземелье гораздо ощутительнее, ценность ближайших к усадьбам земель начинается от 3 тыс. руб. за десятину и выше. Вообще здесь земля продается в два и даже в три раза дороже, чем например в Галиатском приходе.
Таким образом, благодаря ничтожным размерам земельных владений и цена на них достигла баснословной дороговизны. Это обстоятельство служит указанием на то, какое важное значение имеет земля в глазах горца и как она необходима в его жизни. Работая над очищением и подготовлением пахотных участков с испокон веков, горские осетины утилизировали все, что только можно было утилизировать, а потому чрезвычайно печально обстоятельство, по которому увеличение размеров землевладения уже не может произойти в горах и горцы волей неволей должны будут спуститься на плоскость.
К этому же должно привести и относительно значительное количество безземельных. Общее число их, как видно из предыдущих данных, достигает среди горных осетин по крайней мере 1050 душ обоего пола, составляющих не менее 3% общего числа горных жителей. Кроме того к разряду безземельных необходимо причислить и тех, которые, покинув свои общества, поселялись в других приходах и не пользуются от этих последних землею. Таких лиц довольно много, но так как в большинстве случаев возвращение в свои общества зависит от их же доброй воли, – то мы и не включали их в число безземельных. Таким образом, за исключением безземельных, а также населения Галиатского и Стыр-Дигорского приходов, данных о землевладении которых в таблицах нет, общее число населения горных осетин простирается до 16.226 душ мужского пола, располагающих 13.368 дес. удобной земли, которой, следовательно, приходится на душу немного более трех четвертей десятины (0,82). Такой ничтожный размер землевладения служит главной причиной поразительной бедности горных Осетин.
Площадь частновладельческих земель в пределах Владикавказского округа определяется приблизительно в 31 тыс. дес., принадлежащих в общем 110-120 землевладельцам. Из числа последних, пять имеют каждый более 1.000 д., затеи семь имеют от 400 до 1000, а остальные могут быть причислены к числу мелких землевладельцев и при том таких, владение каждого из которых не достигает даже 100 дес. Впрочем, необходимо принять во внимание, что количество земли, принадлежащей только одному Туганову (12 тыс. дес.), составляет более 1/3 всей частновладельческой площади. На долю собственно мелких землевладельцев, не смотря на подавляющее количество их, едва ли останется ¼ часть всей частновладельческой площади. Благодаря такой неравномерности распределения земель между крупными и мелкими собственниками, неравномерности, созданной случайно наделением Тугановых и Кубатиевых громадной площадью земель, мелкая собственность оказывает малое влияние на сельскохозяйственные дела. Находясь почти в одних руках, частновладельческие земли эксплуатируются одним способом – чуть ли не исключительно сдачей их в аренду, причем во многих местах, и особенно в Дигории, арендные цены возросли до громадной цифры. В этом обстоятельстве заключается здесь главнейшее неудобство сосредоточения земли почти в одних руках, а вместе с тем и главнейшее препятствие к экономическому развитию горского населения.
Что касается форм землевладения, то они довольно разнообразны. Чтобы видеть и понять причины возникновения существующих форм землевладения, мы считает, необходимым познакомить с теми условиями сельскохозяйственного труда и аренды земель у горского населения, которые, так или иначе, повлияли на существующие формы владения и пользования земельными угодьями.
Из земельных угодий всех родов, находящихся в пользовании горных осетин, наибольшее внимание привлекают пахотные участки. Прежде всего их необходимо создать, для чего требуется не мало труда и энергии. Ближайшие к дому участки подготовляются к пахоте раньше, так как доставка на них перегноя менее затруднительна. Но более отдаленные пахотные участки, в большинстве случаев расположенные очень высоко на крутых склонах, требуют неимоверных усилий. Еще с зимы горец начинает подготовку таких участков, перевозя и перенося сюда немало перегною. Все свободные руки семьи бывают заняты этим делом. Навоз складывается в небольшие кучки и в таком виде остается до весны, когда тщательно разбрасывается по участку, после таяния снега. Участок предварительно очищается от камней, разбросанных по всей площади его. Эти камни собираются в большие кучи, или из них, особенно на ближайших участках, складывается нечто вроде ограды. Этот гигантский труд по очистке земли от камня и по удобрению ее часто совершенно бесследно исчезает для горца. Снежный или каменный обвал, а также ливень или бурный весенний поток снова засоряют земли, сносят почву и посев, и все труды горца совершенно уничтожаются. Так, например в 1889 г., был снесен чуть ли не весь урожай Санибанского прихода, где была размыта почти вся почва. При не редкости таких случаев, нужно удивляться той энергии, с которой горды, не смотря на такие явления, продолжают работу над своими земельными участками. Впрочем за невозможностью удобрять и хорошо обрабатывать участки, расположенные на крутизнах, они часто остаются без удобрения и в таком случае засеваются через год и реже через два года. Иногда при обработке таких земель рабочий скот срывается с обрывов и разумеется погибает. При таких трудностях приведения в состояние годное для сельскохозяйственного пользования горных земельных участков, цена их баснословно высока и совершенно не соответствует доходности их. Особенно ценятся, как сказано выше, участки, лежащие близко к усадебной оседлости.
Подготовленная указанными выше способами земля обрабатывается особою местною очень несложною сохою. Она состоит из небольшого деревянного крючка, к которому прикрепляется лемех, выворачивающий, или вернее выцарапывающий землю не более как на 1-1½ вершка. Такая соха очень легка, и пахарь, отправляясь к своему участку, свободно несет ее на себе, гоня вместе с тем пару быков для запряжки в нее. Достигнув участка, он впрягает своих низкорослых и слабосильных быков в соху и пашет землю по направленно к горизонтальному сечению. Г. Кипиани дает такое описание этого процесса. «Тщательно обходит он большие камни, которых нельзя было выбросить из пашни, и запахивает доступные лощинки, огибая выдающиеся мыски и избегая таких твердых мест, где легко может поломаться соха, для починки которой, пожалуй, можно потерять несколько дней. Попасть горцу на свой участок большею частью нельзя прямым путем и нужно пройти в обход зигзагами по кручам, иной раз от 5 до 10 верст, чтобы достигнуть до пашни… А на возвратном пути может застать сильный дождь, град с ветром и тогда не только трудно пригнать быков домой, по и самому можно сделаться добычею хищных зверей… Страшней всего для горца град. Никто не в силах время града удержать лошадь в спокойном положении. Она от каждого удара града теряется и легко может вместе с седоком броситься с кручи. Если подобное явление на плоскости и в степи наносит коннозаводчикам неисчислимые убытки, то в горах они без сомнения удваиваются»
По общему мнению всех наблюдателей хозяйственной жизни осетин, горцы обрабатывают свои участки с такой тщательностью, до которой далеко плоскостным жителями. Несмотря на такую обработку, хлеб выходит низкорослым, колос мелким и часто дает зерна значительно меньше, чем на плоскости. Сеют по преимуществу ячмень, реже пшеницу и овес; в последнее время распространяется картофель. Ближайшие земельные участки, после удобрения засеваются сряду три года: или все ячменем или первые два ячменем, а затем преимущественно пшеницей, где она может вызреть. Для молотьбы употребляется очень простой прием: снопы расстилают на току, а затем гоняют по ним волов или лошадей, которые ходя вымолачивают или вернее выдавливают зерно из колоса. Солома тщательно сберегается для корма скоту на зиму.
Поставленный в чрезвычайно затруднительное положение страшным малоземельем и невероятными трудностями обработки пахоты, горный осетин, чтобы не быть голодным, должен обращаться на плоскость за арендой земли. Плоскостные осетинские общества тоже обладают ею в количестве, необходимом только для себя, поэтому арендовать приходится или у частных владельцев, или у станичных обществ. Эти последние никогда не отдают земли небольшими участками прямо мелким арендаторам, а сдают ее сразу значительным количеством подрядчикам-посредникам, которые уже от себя раздают ее горцам. Благодаря этим посредникам, арендные цены на землю возросли на столько, что только впору средней России. Так например, плоскостные земли близ Дигории и Алагирского ущелья достигают в арендной цене от 3 р. 50 к. до 10 р. за десятину под кукурузу, несмотря на то, что в пределах Терской области легко купить в собственность земли не худшего качества по 9 р. за десятину. В той же местности сенокосы сдаются в аренду по 1 р. 20 к – 2 р. 50 к., за десятину. В Санибанском, Хидикусском и соседних обществах арендная цена под посевы стоит от 3 до 8 р., а покосов от 1 р. до 2 р. На землях среди плоскостных обществ аренда пахоты колеблется от 2 до 4 р., а сенокосов от 1 р. до 1 р. 50 к. На таких тяжелых условиях приходится горцам арендовать землю на плоскости. Но этим затруднения не оканчиваются. Не малую часть их доставляет перевозка продуктов урожая в горы. Здесь приходится перенести по истине гигантский труд. Вот как рассказывает об этом один из дигорцев, которому приходится арендовать землю по ту сторону реки Уруха. «Хотя река Урух в этих местах и не очень широка, но русло ее крайне изменчиво и потому, не смотря даже на долголетнюю опытность местных жителей, брод, через который можно было бы удобно и безопасно переправляться, до сих пор еще не найден. Немало смелых искателей брода сделалось жертвой риска, сопряженного с переправой через Урух. Так, на нашей еще памяти, в течение последних пятнадцати лет утонуло при переправе через эту реку 17 человек, нам лично известных. Но сколько погибло в волнах Уруха таких, о смерти которых мы не знали, не имеется никаких данных. Между тем устройство моста через р. Урух вызвало бы очень небольшие затраты… Дигорцам иногда приходится обрабатывать арендованный участок верст, за 70 и более… Добытый при таких тяжких условиях и лишениях хлеб не всегда, благодаря отсутствию правильного сообщения, может быть доставлен на место жительства ожидающей куска хлеба полуголодной семье, так как уже выше указано, иногда восьмимесячный непосильно тяжелый труд становится добычей Уруха, а то зачастую и сам владелец делается его жертвою. Если же принять во внимание, что помимо хлебопашества единственным подспорьем в жизни горца является скотоводство, то будет вполне понятно, что разорение и в этом отношении окончательно подточит благосостояние и без того небогатых горцев.
Между тем недостаток пастбищных мест принуждает дигорцев угонять свои стада на плоскостные пастбища, причем и здесь немало погибает животных в тех местах, где нет порядочных переправ; так немало погибает скота и в Урухе, вследствие чего случаи обеднения сказываются еще чаще» .
Условия аренды в горах тоже довольно тяжелы. Безземельных семейств или, вернее, не имеющих своих пахотных участков здесь, как мы говорили, немало, а потому они и являются первыми арендаторами у тех горцев, которые почему-либо сдают свои пахотные участки или часть их в арендное пользование. Другими же угодьями они пользуются на правах общинников. Арендуются по преимуществу земли, принадлежащие семьям, переселившимся на плоскость, а арендаторами являются горцы, так или иначе потерявшие свои земельные владения, или переселенцы из других ущелий, напр., в Дигории – выходцы Алагирского ущелья, некоторые общества которого особенно отменены в земле. Арендаторы пользуются постройками собственника бесплатно, а за землю с каждого бакцала, равного двум копнам или 120 снопам, он уплачивает один баран, т. е. три мерки зерна. Но так как бакцал только в очень урожайные годы дает шесть мер зерна, то баран составляет в громадном большинстве случаев больше половины урожая, причем все расходы на обработку, посев и пр. падают на арендатора безвозмездно. В конце концов, за вычетом этих расходов арендатор, строго говоря, получает или очень мало, или еще чаще получает лишь одни убытки. При таких тяжелых условиях аренда не имела бы никакого значения, если бы арендатор не стремился рано или поздно приобрести в собственность арендуемый участок Правда, процесс этот совершается очень медленно, как потому, что земля чрезвычайно дорога, так и потому, что она находится большею частью в родовом владении. В виду этих условий нередко арендаторы приобретают у одного-двух членов рода или семьи лишь их части земельных участков, а остальные покупают по мере распадения рода и согласия других членов его на продажу земли. Но и этот способ доступен, разумеется, только более зажиточным арендаторам. Остальные же находятся в постоянной зависимости от собственников земли. За этими последними всегда остается право удалить арендатора, хотя при наличности известных условий, ограничивающих это право. Так, например, с удобряемых участков арендатор может быть удален только после использования им удобрения, т. е по снятии трех урожаев, с отдаленных же – по снятии одного урожая, т. е. спустя год после того, как земля отдохнула.
При большой экономической важности скотоводства в горах нередки случаи отдачи в аренду и овец. Они сдаются обыкновенно на таких условиях. Пять лет расходы на содержание овец летом и зимой несет арендатор без всякого участия собственника, получающего только, в виде арендной платы, половину шерсти всех овец, а также шкурки овец павших или зарезанных арендатором для собственной надобности, как доказательство, что эти овцы не проданы им и не затеряны. Молочными продуктами всецело пользуется арендатор. Через пять лет все стадо делится поровну между арендатором и собственником. За три года арендатор получает одну треть, а собственник две трети стада. Менее распространенный вид аренды заключается в том, что арендатор по прошествии трех лет отдает собственнику вместо взятых у него двух, овец – три, а себе берет всех остальных.
Здесь, кстати сказать, и об условиях найма общественного пастуха, в общем сходных с арендой. Из всего стада, вверяемого пастуху, выделяется 50-60 штук в его пользу. На ушах этих овец и их приплода пастух делает свою помету и затем несет стадо пять лет на полном содержании собственников их. Молочные продукту со всего стада целиком идут хозяину, а шерсть с меченых овец делится пополам между хозяином и пастухом. По истечении пяти лет и эти овцы с приплодом тоже делятся им пополам.
При таких условиях сельскохозяйственного труда в горах, усилий отдельной личности было не достаточно для обеспечения своего материального благосостояния. Даже небольшая семья была бессильна в борьбе с суровыми условиями жизни и труда. Поэтому-то у горских осетин должна была сложиться родовая община, которая и является господствующей до сих пор. Население относится к такой общине вполне сознательно и видит в ней залог своего благосостояния. Поэтому-то родовая община распространилась вместе и на поземельную и сделалась основой экономического быта горных осетин.
Земли осетин Северного Кавказа считаются до сих пор собственностью целого крупного общества. Таковы земли тагаурцев, куртатинцев, алагирцев и дигорцев. Частью этих земель пользуются отдельно аулы, или роды, но остальные принадлежат всему данному крупному обществу. В пределах общественной территории каждый член общества имел право делать земельную заимку, но не иначе, как с согласия (хотя бы молчаливого) однообщественников; право же пользования заимкой он удерживал лишь пока прилагал к ней свой труд. Это было право пользования – в строгом смысле слова, а не право собственности. Владение, таким образом, в древности было основано на разрешенном обществом захвате или на земельной заимке. С течением времени и с увеличением народонаселения, такая форма общинного землевладения отжила свое время. Прежде всего, с появлением феодалов, произошел захват земель и земельное оттеснение сделалось ощутительным. Поэтому везде, где уцелела общинная земля, пришлись стеснить захваты и установить различные ограничения их; таким образом земельное пользование было в значительной мере поставлено под контроль общины и подчинилось известным ограничениям, характеризовавшим самые архаические формы общинного быта. При земельной тесноте очень важно было иметь возможно больше простора для выпаса скота, поэтому первейшим ограничением било установление способа пользования земельными угодьями. Преобладающий севооборот сделался обязательным, равно как и сроки, в которые должны начинаться и оканчиваться сельскохозяйственные работы. Благодаря этому, с полей одновременно снимался урожай и скот тоже одновременно выпускался на пастбище, которым, таким образом, делались участки, находившиеся в пользовании отдельных членов общины. В июле месяце, во время праздника атенек, старики общины решали с какого дня можно приступить к сенокосу, и раньше этого дня никто не имел права косить траву. Ограничение в праве пользования отдельных заемщиков распространялось даже на продукты, получаемые с земли. Так еще в пятидесятых годах существовал обычай, по которому с открытием весны, когда появится в горах кукушка, каждый нуждающийся в сене имел право брать его с любого стога столько, сколько ему нужно. В настоящее время мы не встречали уже такого обычая, но существование его раньше, равно как и ограничения прав пользования заимкой показывают, что осетинское население в захвате и заимке видело не право собственности, а лишь право пользования под контролем общества. Это обстоятельство не было своевременно оценено, а потому русское правительство, на основании существовавших заимок, санкционировало здесь институт частной собственности, совершенно не соответствующий общему духу осетинской общины.
В настоящее время обладателями земель в различных местах являются:
1) Все общество данного ущелья или значительная часть его, состоящая из нескольких аулов и отселков. Так, в Дигории поляна Мацута, служащая местом сборов и почетным кладбищем, находится в общем владении всех населенных мест четырех приходов: Донифарского, Галиатского, Махческого и Стыр-Дигорокого. В таком же владении встречаются некоторые пастбищные и лесные угодья.
2) Родовая община, состоящая из нескольких больших (дворовых) семей. Она является собственницей ближайших к месту оседлости лесов и пастбищ; владеет выгонами, иногда сенокосами и вновь принимает в свое владение имущества, ранее: выделенные какому-либо семейству, но затем оставшиеся без собственника (напр. за смертью или выселением их) и сделавшиеся вымороченными.
3) Семейная (дворовая) община, состоящая из нескольких малых семейств (женатых сыновей племянников и т. п. родственников главы семьи) и живущая преимущественно в одном обширном дворе, владеет усадебной оседлостью, пахотными участками, огороженными сенокосами и другим хозяйственным имуществом, каковы оросительные канавы, мельницы, пасеки, загоны для скота, конюшни, амбары и т п.
Земельные угодья, принадлежащие таким дворовым семьям, в иных случаях делятся между составными малыми семьями, пользующимися и продуктами с таких угодий, а в других – жатва принадлежит всей дворовой общине, несущей уже общий труд на общем имуществе.
4) Отдельные малые семьи, входя в состав дворовой общины, владеют теми пристройками, которые делались в сакле для них. Право собственности на эти пристройки иногда ограничивается дворовой семейной общиной, а иногда почти не ограниченно, и владельцы имеют возможность отчуждать их в другие руки. Живя не в общем дворе, а самостоятельным домом, малые семьи владеют и отдельными участками земли.
Таким образом, общинная собственность у горных осетин одновременно приняла формы родового и семейного владения, создавшего родовую и семейную общину.
Господство той или другой общины в данном населенном месте вполне зависит от состава этого поселения и характера его образования. В селениях, состоящих из нескольких родов и дворов, землей владеют подворно и только малой частью угодий пользуются всем сельским обществом; в селениях, заселенных родственными между собой семьями, составляющими целый род, преобладает гаже форма подворного владения, но уже значительная часть угодий находится в общеродовом пользовании; наконец, в селениях, заселенных малыми семьями, находящимися в близком родстве между собой, часто ведется и общее хозяйство.
Относительно внутренней организации общин необходимо отметить, что аулы, состоящие из семей одного рода, подчиняются в большинстве случаев старшему по летам в роде. Если в селении несколько родов, то каждый из последних имеет своего старшего. Однако власть этих старших представителей рода ограничивается нихасом, т. е. мирской сходкой, составляющейся из домохозяев. Каждый большой двор, состоящий из нескольких малых семей, тоже в свою очередь имеет старшего из мужчин и старшую из женщин, заведующих общим хозяйством семейной общины. Если среди малых семей развивается недовольство старшими, то они вправе сменить их и избрать на их место из среды своей лучшего хозяина и лучшую хозяйку.
Общинное владение землей в плоскостных осетинских селениях, основанных уже русским правительством по типу казачьих станиц, существенно отличается от такого же в горах.
Земельный надел каждого плоскостного осетинского селения составляет его неотъемлемую принадлежность и находится в общинном владении всего его населения. Получив землю от русского правительства, выселившиеся на плоскость осетины обязаны были применить почти те же общинные порядки пользования землею, которые практиковались у их русских соседей – терских казаков. В первое время по выселении на плоскость, когда землю эксплуатировали не все и населения было меньше, практиковался захватный способ пользования общественными угодьями: каждый хозяин обрабатывал землю где хотел и сколько хотел. Однако этот вид общинного пользования продолжался недолго, и осетины скоро перешли к переделам общественных земель между отдельными домохозяевами.
Ноя общественная земля каждого селения обыкновенно делится на несколько (3-4, а то и более) участков, отделяющихся друг от друга какими-либо естественными, заметными границами. Каждым из таких участков пользуются в очередном порядке. Пока первый участок находится под распашкой, второй служит, для выпаса скота, третий для сенокоса и т. д. Затем пахотный участок поступает под выпас скота второй, бывший под выпасом, делается сенокосным, третий же распахивается. Первый 1-2 года чаще всего сеют кукурузу, а следом за ней пшеницу и затем уже другие хлеба. Таким образом, земля эксплуатируется пахатью подряд 4-6, а иногда 12 лет, и только после этого отдыхаем, поступая под выпас и сенокос.
Каждый участок, поступающий под пахать, переделяется однообщественниками. Все общество предварительно группируется в кварталы, по числу которых разделяется и пахотный участок. Вся часть, приходящаяся на долю данного квартала, равномерно разделяется на пайки по числу домохозяев квартала, вносящих так называемую подымную подать. Дом или двор, составляет не каждый отдельный дом или семья, а хозяйственная единица, обладающая необходимым для земледелия инвентарем и часто состоящая из нескольких саклей, в которых живут отделенные уже женатые сыновья домохозяина. Последняя перепись домов была в 1886 г., и все отделившиеся после переписи сыновья не составляют до новой переписи отдельных платежных домов, а потому и не получают отдельного пайка земли, а пользуются им совместно с домохозяином того платежного дома (обыкновенно отцом или старшим братом), к которому принадлежали до переписи. Подымная подать, введенная здесь в средних текущего столетия, заменяет здесь и подушный и поземельный налог, а потому среди осетин установился взгляд, по которому право на пользование землей приобретается лишь платежом подымной подати, тем более что и первоначальный земельный надел был произведен здесь по числу платежных домов.
В большинстве случаев вся земля пахотного участка – удобная и неудобная поступает в передел. Части, отводимые отдельным кварталам часто стараются установить (как напр. в с. Гизель) в естественных границах, каковы речки, ручьи, балки, дороги, кусты и т. п. Величина участков каждого квартала обыкновенно пропорциональна числу состоящих в нем платежных домов. Раздел земли по кварталам производят выборные от каждого квартала и от всего общества. Разделив землю по числу кварталов, бросают жребий: с каким номером вынет билетик доверенный квартала, с тем же номером получает и участок пахотной земли.
Каждый квартал распределяет доставшуюся ему часть пахоты между плательщиками подымной подати. Пайки этих последних выделяются при посредстве протягиваемой по ширине пайка веревки и отмечаются вехами. Разделив таким образом квартальный участок земли на пайки и заномеровав их, домохозяева каждого квартала берут жребий и владеют пайком соответствующим номеру вынутого жребия впредь до нового раздела. Таким образом все пахотные пайки бывают одной величины, но качество их не всегда одинаково. Это обстоятельство, впрочем, не служит поводом к уменьшению или увеличению площади пайка. Каждый домохозяин волен продать, или верней, отдать в аренду свой паек на срок до нового передела или же на 1-2 года.
Дележ земли на паи между домохозяевами не мешает тщательному уходу за ними, если того требуют обстоятельства. Камни, препятствующие обработке, обыкновенно убираются, а на низких местах, страдающих от обилия влаги, можно видеть со стороны ската канавки для отвода воды в сторону. Такие сооружения распространены, например, в с. Гизель.
Хозяева, отделившие взрослых членов своей семьи после переписи, выделяют им и часть пая, сообразно с тем какую долю участие принимает вновь отделенный в платеж повинностей.
Сравнивая общинное пользование землей у плоскостных осетин с таким же у терских казаков , нельзя не заметить, что они организовались по одному и тому же типу. Но вместе с тем в земельной общине осетин и казаков есть свое различие, вызванное различными условиями, в которые поставлены те и другие. Наибольшее несходство породила разница в величине надела (осетины владеют значительно меньшим количеством земли) и в способе отбывания повинностей (у осетин преобладают денежные, у казаков – натуральная, в виде обязательной военной службы). Благодаря этим особенностям, осетинская земельная община отличается от казачьей главным образом следующими чертами: 1) у осетин переделяется в большинстве случаев вся земля, у казаков только часть, а остальной отдельные домохозяева пользуются по праву захвата и 2) у осетин единицей принятой для дележа всегда является платежный дом, у казака же кроме «отбывных душ» (т. е. отбывающих воинскую повинность) такой единицей нередко бывает «плуг», т. е. хозяйственная величина. Благодаря этому, наиболее обедневшая часть казачества иногда не получает совсем своих пайков, только потому что не имеет полной упряжки и не может сложиться на нее. Таким образом у осетина земля распределяется равномернее и справедливее.
Сенокосы в большинстве случаев делятся ежегодно. Порядок раздела их чаще всего такой же как и пахотных угодий. Но иногда этот порядок характеризуется призмами, указывающими на сравнительно недавний еще переход от захватного пользования. В таких случаях стариками обыкновенно устанавливается срок, ранее которого никто не может начать сенокоса. В назначенный день все рабочие и население выходит на сенокос и каждый выкашивает столько сколько в силах. Впрочем и при правильном делении покоса на паи, срок начала сенокошения и срок, когда оно должно быть окончено, в большинстве случаев устанавливается определенно, с той целью, чтобы иметь возможность пустить на сенокос скот в один общий для всех срок.
Пользование лесом в большинстве случаев беспорядочно и служит лишь к окончательному истреблению его. В расположении, напр. гизельского сельского общества, еще недавно был отведен от казны хороший строевой лес, который в настоящее время настолько вырублен, что может служить лишь для мелких дров. Гизельцы поэтому ожидают, что им отведут новый участок леса. Но это было бы желательно лишь при условии более разумного пользования лесом. Теперь же при пользовании им существует самая широкая вольница: всякий рубит где, когда и сколько хочет; руководствуясь при этом не одними надобностями своего хозяйства, а и другими соображениями, напр., желанием продать их на Владикавказском базаре и т. п. В других местах, напр., в сс. Новохристианском, Заманкульском, Ардонском, в Дарг-Кохе, Зильге и т. д., лесным ведомством отводятся леса лишь для временного и притом подконтрольного пользования. Лесное ведомство отпускает ежегодно на каждый двор определенное количество саженей дров, кольев, жердей, бревен и хворосту, которые обязывает вывезти в определенный срок, а в течении остального времени позволяет пользоваться лишь валежником. При таких условиях население, разумеется, вынуждено пользоваться лесом гораздо умереннее. В тех, случаях, когда осетинские сельские общества издавна имеют свой собственный надельный лес, пользование им хотя и производилось до сих пор каждый раз по постановлениям сельских обществ, но так беспорядочно, что привело почти к полному уничтожению лесных общественных дач. В виду этого в 1891 г. административным управлением Терской области приняты меры к упорядочению пользования общественными лесами.
Выгоны и выпасы составляют такое же общественное достояние, как и все земли при пользовании ими никакого передела не бывает. По снятии урожая с пахотных и сенокосных земель, они тоже поступают под выпас скота.
Усадьбы, огороды и сады, составляя тоже общественное владение, находятся в подымном (подворном) наследственном пользовании. Оставленные своими хозяевами они снова переходят в распоряжение общества. Новые огороды, сады и усадьбы до последнего времени отводились доверенными общества, но недавно всякий такой отвод стали подкреплять составлением особого общественного приговора.
Таким образом, краткий обзор форм землевладения в Осетии указывает, что при водворении здесь русской власти земельная община была у осетин в сравнительно слабом развитии, почти не распространяясь на пахотные и сенокосные угодья. С выселением же части горцев на плоскость, земельная община быстро развилась и по сравнению с казачьей общиной даже сделала шаг вперед. Это обстоятельство служит лучшим доказательством тому, что земельная община, будучи охраняема здесь, может в гораздо большей мере, чем прежнее подворное владение, служит интересам массы осетинского народа и его экономическому преуспеванию.
ГЛАВА V.
Сельскохозяйственные и другие промыслы у осетин.
Земледелие у осетин. – Скотоводство. – Огородничество и садоводство. – Другие промыслы: пивоварение, изготовление осетинского сыра и осетинских сукон.
Земледелие составляет основное занятие осетин. В ряду возделываемых растений первое место занимает кукуруза, которой средним числом в последние пять лет (с 1886 по 1890 г. включительно) жители владикавказского округа собирали ежегодно по 107.587 четвертей. Второе место по количеству получаемого зерна занимает пшеница, которой, тоже в среднем, собирают по 41.302 четв. в год. Затем следует ячмень с 16.836 четв. урожая ежегодно, просо с 12.565 четв., овес с 5.806 чет., яровая пшеница с 5.413 чет. и наконец рожь с 1.144 четв. урожая. Остальные хлеба высеваются в самом незначительном количестве и собираются, судя по сведениям за 1887 г., приблизительно в размере 4 т. четв. Таким образом в среднем население владикавказского округа ежегодно производит около 195 т. четвертей, или боле 2 милл. пудов различного зернового хлеба. Вычитая отсюда 25.350 четв., идущих ежегодно на обсеменение полей, получим остаток – приблизительно 170 т. четв., служащих уже исключительно нуждам населения владикавказского округа. Так как это последнее превышает 83 ½ т. душ обоего пола, то на каждую душу приходится лишь немного более 2 четвертей хлеба, т. е норма лишь достаточная на пропитание населения.
Обращаясь затем к урожайности земель, мы видим, что в среднем она достигает почти сам 8. Но исключая из подсчета кукурузу, которая не может считаться наравне с другими хлебами, мы видим, что урожайность понижается всего лишь до сам 4,2.
Пшеница, рожь и в значительной части ячмень составляют озимый посев, остальные хлеба – яровой. На плоскости преобладает посев озимой пшеницы, озимого ячменя, яровых, проса и кукурузы. В горах и предгорьях больше высевают ярового ячменя, овса, пшеницы и ржи.
По средней урожайности северная Осетия не выделяется в Терской области ни в сторону minimum’a ни в сторону maximum’a, и в ряду других местностей империи занимает такое же положение, как губернии царства Польского, а так же средняя полоса, юго-западные, черноземные, восточные и южные губернии.
Под посевами ежегодно бывает занято только до 30 т. дес. земли, между тем как владений одних плоскостных осетин превышают 100 тыс. дес. Отсюда очевидно, что независимо от качественного улучшения земледелия ему предстоит еще и количественное расширение. В самом ближайшем будущем площадь возделываемых растений может быть увеличена по крайней мере вдвое. И действительно, с тех пор, как воцарился в крае порядок, как явилась для населения необходимость обеспечивать свое благосостояние мирным путем, земледелие успело сделать шаг вперед.
Таким образом, только за последние 5 лет площадь посева хлебных растений в северной Осетии увеличилась пойти на 30%. При этом необходимо иметь в виду, что это пятилетие в крае не было значительных урожаев, которые время от времени посещают его. От этого площадь посева не могла увеличиться, насколько это было бы при громадном урожае. Напротив, так как урожай 1889 г. был ниже среднего, то площадь осеннего посева в этом году и весеннего в 1890 г. несколько сократилась сравнительно с предшествовавшим годом. Осенью 1889 г. озимой пшеницы посеяли лишь 11.497 ч., а в 1887 г. ее высеяли 13.172 чет., кукурузы в 1890 г. было посеяно 5.151 чет., а в 1888 г. – 5.213 чет. Таково влияние последнего недорода хлеба на величину посева. Но не смотря на эти недороды, общая площадь посева все-таки увеличилась за пять лет, как мы уже видели, почти на 30%. При этом достойно внимания то обстоятельство, что посев ячменя сокращается, вытесняясь, вероятно, пшеницей. Местная пшеница, называемая здесь туземной или азиатской, строго различается по своим качествам на местном рынке и имеет свои особенности. Лучшей пшеницей из этого сорта считается батаковская, доставляемая на рынок из сел. Батако-Юрт и окрестностей. Цвет этой пшеницы красноватый, зерно круглое и полное. По внешнему виду и тяжеловесности она может конкурировать с лучшими сортами. Вес натуры в пурке 46-50. Мука из туземной пшеница чрезвычайно белая, превосходящая белизной все другие местные сорта. Но качество муки невысокое; тесто из нее расплывчато, мало всхоже и тяжелое; она пригодна в низших сортах преимущественно для хлебов, изготовляемых туземцами в виде коржей и лепешек, а в высших сортах идет на конфетные фабрики, которые и предпочитают муку из этой пшеницы всякой другой. Возделываемые сорта кукурузы принадлежат к скороспелым и ближе всего подходят к сортам чинквантино и пенсильванской. Местного ячменя осетины различают три сорта: 1) карвадзь, ближе других подходящий к так называемому гималайскому, 2) кудал и 3) сиск, — оба не особенно высокого качества. Другие хлеба не имеют специальных особенностей, которые выделяли бы их на хлебном рынке.
В последнее время в Осетии получил распространение посев картофеля. Точных сведений о нем у нас нет, но во всяком случае им занята не одна тысяча десятин земли.
на каждую наличную душу владикавказского округа приходится от зернового хлеба в общем немного более 14 руб. Общая же доходность от земледелия (с картофелем и др. растениями) вероятно достигает 1¼ мил. р.
Скотоводство составляет по важности вторую отрасль промышленности осетин Северного Кавказа. на 100 душ населения осетинской территории приходится: лошадей 17 голов, крупного рогатого скота 67 и мелкого скота (овец, коз и т. п.) 223 головы. В среде же населения Терского казачьего войска на 100 душ приходится: лошадей 22 головы, крупного рогатого скота 113 и мелкого 213.
Таким образом, по числу лошадей Осетия занимает одно из худших мест во всей России.
Отсюда очевидно, что 1-й и 3-й участки заключающие в своей территории горную и предгорную части Осетии, не благоприятны для коневодства, которое здесь, и особенно в 3-м уч., очень мало развито. На плоскости (во 2-м уч.) наоборот, коневодство развито даже больше, чем у терских казаков.
Следовательно и по количеству безлошадных горная и предгорная полоса значительно отличаются от плоскостной, где число их приблизительно в пять раз меньше. В общем по округу число безлошадных превышает четвертую часть всех домохозяев, а в 1-м и 3-м уч. достигает целой трети их. Не смотря на все неудобства безлошадности, она не имеет здесь такого значения, как в средней России, где лошадь является главной рабочей силой в хозяйстве. Здесь же лошадь только отчасти имеет такое значение, главная же сила в живом сельскохозяйственном инвентаре принадлежит волам.
Таким образом и в этом случае в предгорной и горной полосе количество рогатого скота или не выходит из пределов средних цифр, как в 3-м участке, или даже не достигает их, как в 1-м участке. В плоскостной же части (2-й уч.) количество рогатого скота более, чем на 30% превышает средние цифры.
Отсюда очевидно, что горная и предгорная полосы и Осетии, вопреки распространенному мнению, не благоприятствуют какими-то своими условиями развитию коневодства и скотоводства. А между тем, имея в виду богатство альпийской растительности в горах, чрезвычайную питательность и особенно благоприятные качества горных пастбищ, можно было бы рассчитывать на особенное развитие здесь скотоводства. Очевидно, что тормозить это развитие не природа и не естественные свойства горных пастбищ, а что-нибудь другое. Обращаясь к уяснению причин, задерживающих развитие скотоводства в горной полосе, мы считаем нужным обратить внимание на то обстоятельство, что горными пастбищами приходится пользоваться местному рогатому скоту и лошадям только очень незначительное время – 4, много 5 месяцев. В остальное же время для скота требуется стойловой корм. Но в горах сенокосов очень мало, а пахотных мест недостаточно далее для обеспечения хлебом населения. Поэтому для стойлового корма здесь нет ни сена, ни зерня в достаточном количестве. Не имея возможности прокормить скот в точении осени, зимы и части весны, горец вынужден, не смотря на богатые свойства своих пастбищ, сокращать количество своего скота до возможного minimum’a. Прежде, при обилии свободных земель на плоскости для него представлялась возможность перегонять туда на это время свой скот. Но теперь, с стеснением в земле цена за выпас на ней чрезвычайно возросла и для горцев стало уж слишком тяжело платить на плоскости арендную плату за выпасы. Отсюда делается очевидным, что широкое развитие скотоводства и коневодства в горной Осетии возможно лишь в том случае, если горцы будут располагать своими же собственными землями на плоскости, без чего правильный выкорм скота едва ли возможен.
Порода горского скота в настоящее время заметно вырождается: теперь этот скот невзрачный на взгляд, низкорослый, но крепкий на ногах и выносливый. Средний бык весом не превышает 9 пудов, корова 5-6 пуд., а годовалый теленок 1½-2 пуда. Молочность скота довольно высокая, и нет сомнения, что при обеспечении его достаточным количеством стойлового корма и при лучшем уходе, местная порода скота представляет достаточно гарантий в выгодности скотоводства в Осетии.
Таким образом, прежний наш вывод, по которому в горном районе встречается больше безлошадных и безскотных хозяев, по отношению к крупному рогатому скоту применим лишь к 1-му участку. Третий же участок в данном случае составляет исключение, для точного объяснения которого мы не имеем данных.
Сравнивая количество крупного рогатого скота, имеющегося у осетин, с таковым же у других народностей России, нельзя не отметить, что осетины в этом отношении стоять для многих почти на недосягаемой высоте. Только в Финляндии на 100 жителей приходится около 57 голов рогатого скота, в остальных же местностях количество его значительно ниже. Осетины же, как мы видели, имеют на 100 жителей 67 голов кр. рог. скота. В этом отношении лишь терские казаки, располагающие 113 головами такого же скота на 100 душ обоего пола, стоят выше осетин.
Отсюда очевидно, что общие условия в крае, по отношению к распределению лошадей и скота между семействами, тоже благоприятнее в плоскостной Осетии, чем в горной. Однако, имея в виду, что главную рабочую силу в сельском хозяйстве осетин составляет рогатый скот, большая половина наличности которого должна быть отнесена к скоту молочному и молодняку, мы должны заключить, что в среднем в 1-м и 3-м участке на семью едва приходится пара быков, а на плоскости всего лишь 2-3 головы. В горах пашут обыкновенно на паре быков, на плоскости же в плуговую упряжку требуется три пары, а потому наличности рабочего скота здесь оказывается недостаточно. Это обстоятельство в значительной мере задерживает и рост земледелия.
Эта таблица дает данные уже более благоприятные для горной полосы. Каждая семья горца располагает большим количеством мелкого скота чем семья плоскостного осетина, хотя в 1-м участке это обстоятельство происходит не от абсолютно большого числа, мелкого скота, приходящегося на каждые 100 душ населения, а во-первых, от неравномерного распределения их между семьями (41% совсем не имеет мелкого скота) и во-вторых, от относительно большого численного состава семейств и следовательно меньшего количества их. Наибольшее количество мелкого скота в 3-м участке находится в связи с теми же причинами что и в 1-м участке, а также с наименьшим количеством имеющихся здесь лошадей, так как в цифру мелкого скота включены ослы (по местному «ишаки»), заменяющие здесь в перевозке тяжестей лошадей. За исключением их, на семью 3-го участка придется одних овец, вероятно, почти столько же, как и в 1-м участке. В общем, значит, в горной полосе все-таки на каждый дом в среднем приходится овец несколько больше, чем в плоскостной. Однако эта разница, как видно из цифры, не особенно велика и не указывает на какие-либо особенно благоприятные для овцеводства в горах условия сравнительно с плоскостью.
Отсюда очевидно, что и число домохозяев не имеющих мелкого скота поразительно велико. Но вместе с тем и эти данные, хотя и в малой мере, указывают, что в горной полосе мелкого скота у домохозяев, имеющих его, несколько больше, чем на плоскости.
Таким образом, распространенное мнение, по которому горная Осетия особенно благоприятна для овцеводства, почти не подтверждается цифровым материалом, так как тот незначительный не значительный перевес в числе мелкого скота в горной полосе сравнительно с плоскостью, который констатирован нами, в общем настолько мал, что заключать по нем об особенно благоприятных условиях, преобладающих здесь, едва ли возможно. Напротив того мы имеем очень много указаний, ясно подтверждающих, что тех условий, которые раньше благоприятствовали в горах овцеводству, в настоящее время уже нет в наличности. До истребления лесов в торной Осетии, климат в ней был мягче, а зимы менее суровы. Это давало овцам и козам возможность осенью, ранней весною и даже зимой, во время частых оттепелей, находить себе пищу и на крутизнах, свободных от снега, и в лесах. Но с истреблением лесов и изменением климата, зимы делались суровее, обильнее снегом и продолжительнее, а потому зимовка овец в горах без специальных запасов корма стала затруднительнее. Так как таких запасов сделать в горах невозможно, то исхода было только два: или перегонять на зиму овец на плоскость, или привести оттуда достаточное количество корма. Однако в силу существующих на плоскости условий земельной аренды, доставка оттуда, корма, равно как и перегон туда скота могли быть доступны лишь для более зажиточной части населения, которая, разумеется, и воспользовалась этими средствами для поддержания своего овцеводства. Менее же зажиточная часть горцев, потеряв постепенно свой мелкий скот во врем суровых зим, осталась уже без него, – что, со своей стороны, только благоприятствовало развитию этого рода скотоводства у зажиточных, так как оставляло в их распоряжении больше пастбищ вообще и в частности таких, которые пригодны бывают и зимой. Таким образом снова явилась возможность прокормить в горах местными средствами часть скота, не обращаясь за кормом на плоскость; но эта возможность при увеличении числа голов опять уменьшится. Отсюда очевидно, что овцеводство выскользает из рук малозажиточной части населения и при таких условиях, разумеется, не может достигнуть значительного развития в горах, не смотря на наличность некоторых благоприятных для него естественно-климатических условий.
Эти последние условия нередко побуждают плоскостных жителей пользоваться горными пастбищами, но разумеется, при согласии на то горцев. Во второй половине лета, когда жара на плоскости достигает значительной силы, от чего «баранта» сильно худеет и изнемогает, – в это время тучи насекомых нападают на скот, а шерсть от обилия репейника и других колючих трав очень портится. Кроме того, овца, не пользовавшаяся горными пастбищами, дает невкусное с сильным неприятным запахом мясо. Эти причины побуждают плоскостных осетин, за известную плату горцам, перегонять свою «баранту» в горы, где овцы быстро оправляются и приобретают необходимые для продажи и потребления качества.
Главную массу мелкого скота, как мы уже говорили, составляют овцы, которые особенно в местностях, обилующих крутизнами и обрывами, входящими в состав пастбищ, заменяются отчасти козами. Ослы тоже везде включены в общее число мелкого скота. Свиньи же, без которых немыслимо хозяйство русского мужика, совершенно отсутствуют у осетин, так как в силу крепко держащейся магометанской традиции, даже христиане из осетин не употребляют свиного мяса, считая само животное нечистым.
В степных черноземных местностях на 100 жителей приходится 224 шт. овец, у терских казаков 213 годов всего мелкого скота, а у осетин 223 штук. На сто жителей всей европейской России мелкого скота приходится 82 головы. Отсюда очевидно, что разведение мелкого скота и преимущественно овец в Осетии, как отрасль сельскохозяйственной промышленности, все-таки поставлена гораздо лучше, чем в громадном большинстве местностей России, но несколько уступает таким сельскохозяйственным районам, как Новороссия, где овцеводство сделалось коренным занятием жителей.
Вся земельная площадь Владикавказского округа простирается до 515 тыс. десятин, в числе которых культурной удобной земли во владении осетин около 150 тыс. десятин. Таким образом, на 1 дес. удобной земли приходится до 0,47 головы крупного скота (рогатого и лошадей) и до 1,25 гол. мелкого. Такого количества, не вполне достаточно для правильной в рациональной постановки земледелия, но так как площадь осетинских земель может прокормить в несколько раз большее количество крупного и мелкого скота, то и полный прогресс земледелия вполне возможен. Что касается отношения количества земли к размерам скотоводства, то несомненно, что в плоскостной Осетии большее число лошадей (27 гол. на 100 жит., вместо 13-16 голов в горах) и рогатого скота (89 голов, вместо 47-67) обусловливается между прочим и большими земельными владениями плоскостных осетин. При этом однако приходится иметь в виду одну удобную землю, преимущественно пригодную для крупного скота. На количество же мелкого скота должны влиять и те выпасы, которые мы отнесли к разряду неудобных земель. Они, как известно, достигают значительных размеров и много превышают своей площадью выпасы плоскостных селений, но однако не дают значительного численного перевеса горскому овцеводству, сравнительно с плоскостным, – что, как мы уже видели, объясняется другими причинами. Таким образом, хотя размеры землевладения несомненно влияют на увеличение скота у населения, но влияние это не столь значительно, как это констатировано в средней России.
Огородничество у горцев, можно сказать, не существует вследствие тесноземелья и необходимости обратить все внимание на возделывание хлебных растений, культура которых, как мы уже видели, достигает почти огородной. Впрочем, из огородных растений здесь возделывают картофель, который в последнее время получил довольно широкое распространение.
В плоскостной Осетии огородничество зарождается, но и здесь оно служит преимущественно для домашних надобностей и не получило еще промышленного характера.
Садоводство развито здесь еще меньше чем огородничество и встречается скорей как исключение.
Земледелие и скотоводство составляют главное и почти исключительное занятие осетин. От других промыслов заработки осетин крайне скудны. Несколько селений, напр. Гизельское, зарабатывают доставкой и продажей дров, а некоторые, лежащие по военно-осетинской дороге, перевозкой серебросвинцовой руды. Другие селения, из числа плоскостных (2 уч.), имеют заработок от извоза, который с развитием сельского хозяйства может сделаться довольно значительным, но пока служит для части более зажиточных семейств только подспорьем в хозяйстве.
Из промыслов, находящихся в тесной связи с земледелием, нельзя не отметать приготовление горского осетинского пива. При улучшении техника производства, это пиво, напоминающее в лучших случаях английский портер, могло бы иметь значительный сбыт, но в настоящее время производство его промышленного характера не имеет и оно изготовляется почти исключительно для домашнего употребления. Производством горского пива занято преимущественно население горной Дигории.
В связи с скотоводством стоят два промысла: изготовление осетинского сыра и сукон.
Осетинский сыр успел заслужить общую на Кавказе известность, и приготовление его широко распространено. Лучший сыр изготовляется в верховьях р. Терека и известен под названием «кобинского» (трусовский – в Закавказье); кроме того славится сыр, изготовляемый по р. Фиаг-Дону и в Дигории. Вообще производство его особенно распространено в горной полосе. Сыроварень, разумеется, нет и сыры изготовляются домашним способом. Приготовляя сыр, берут неснятое процеженное молоко и заквашивают его при посредстве кисловатой на вкус жидкости, изготовляемой «из сыворотки с высушенным бараньим или телячьим желудком». На ведро молока берут всего лишь ½ стакана этой жидкости и через час оно уже сворачивается. Затем его выливают в формы и, дав стечь сыворотке, кладут на продолжительное время в рассол, где он пропитывается солью. Высокое достоинство осетинского сыра обусловливается качеством молока, которое дает скот, пасущийся в горных местностях, покрытых альпийской растительностью. Сыр составляет любимое кушанье осетин, но также идет и в продажу. Несомненно, что благосостояние некоторых семей держится на производстве сыра, но для суждения о промышленной роли его мы, к сожалению, не располагаем достаточным материалом. Несколько семейств, занятых изготовлением сыра, обыкновенно соединяются вместе для отправки его на продажу. Приготовлением же его заняты исключительно женщины.
В числе собственно кустарных промыслов, распространенных на Кавказе осетины заняты в малой мере шляпным промыслом и мелкими войлочными изделиями; но размер этих промыслов обусловлен исключительно местными потребностями. Бурочные же и полстяно-ковровые изделия почти совсем не получили здесь развития. Что же касается изготовления ходовых сукон, то промысел этот в ряду других кустарных должен быть поставлен на первом месте, как по распространимости, так и по качествам своих изделий. Осетинские ходовые сукна из овечьей шерсти и пуха (преимущественно козьего) по своим достоинствам занимают на Кавказе следующее место после известного дагестанского сукна. В горной Осетии дворы, в которых не изготовляются сукна, можно считать исключениями. В Нарском, Заромагском, Закинском и Тибском приходах выделывают преимущественно сукна из козьего пуха, в остальных же местах – из мягкой шерсти и подшерстка горных овец. На плоскости этот промысел постепенно исчезает, а в предгорной полосе он, вследствие упадка овцеводства, ограничивается местными потребностями, и только в некоторых местах поддерживается еще в таком размере, что часть изделий поступает в продажу. В общем же предгорье дает по крайней мере в четыре раза меньше сукна, чем горная полоса. В этой последней почти на каждый двор нужно считать по две работницы, занятые изделием сукон, и приготовляющими в течении года приблизительно шесть кусков сукна, каждый из которых в большинстве случаев имеет 16 аршин длины при 8 вершках ширины. При увеличении этой последней соответственно уменьшается длина куска. Г. Марграф, на основании этих данных и продажной стоимости куска сукна, которая смотря по качеству его колеблется от 5 до 40 руб., определяет средний валовый заработок семьи горных осетин в 42 р., а чистый доход в 25 р. в год.
Таким образом, доход от этого промысла должен оказывать существенное влияние на благосостояние жителей лишь в горной полосе. На плоскости же он важен только для тех немногих семейств, которые занимаются им. Для массы же плоскостного населения он существенного значения не имеет. Важнейшим рынком для сбыта осетинских сукон служит Владикавказ. Но и горные евреи проникают в самую глубь Осетии и скупают сукна на месте по цене уже менее выгодной, чем та, которую можно получить в Владикавказе.
Остановимся также на технике производства. Заняты им исключительно женщины. Подростки и старухи в каждой семье сортируют и расчесывают шерсть, а женщины в полной силе ткут. Производство начинается сбором шерсти, который производится два раза в год: весной и осенью. Когда зимняя шерсть овец начинает, свободно отделяться от кожи, женщины и дети постепенно, иногда в течении целого месяца, собирают или верней ощипывают ее. Осенью же шерсть снимается ножницами. На производств. сукна отделяется самая лучшая шерсть. Дальнейшая подготовка шерсти бывает более тщательна, чем при других шерстяных изделиях, напр. полстяном и бурочном, и производится руками, причем непременно чешется на гребне. Подшерсток делится на два сорта: более длинный, который идет на основу, и короткий, употребляющийся на поперечную нить. Только после такой сортировки шерсть взбивается лучком. Затем продольная (на основу) и поперечная шерсть, каждая отдельно, наматывается на руку и в таком виде сохраняется до прядения. На кусок сукна напрядается 5-7 полных веретен. Пряжа, которая пойдет для основы, сматывается с веретена на четырех колышках, попарно установленных на 18-ть аршин расстояния (на 2 арш. длиннее сукна). Осторожно снимая затем параллельно намотанные рядами нити с одного ряда колышков, осетинки постепенно собирают их и завязывают в петли. Таким образом получается цепь с петлеобразными звеньями, которую и оставляют до тканья. Этот последний процесс производится на станке очень несложного устройства. По окончании тканья сукно обрезывают, тщательно моют в горячей мыльной воде, уваливают ногами, просушивают и скатывают в вальни.
Производство более ценного сукна из козьего пуха несколько сложней и тщательнее. Пух вычесывается в течении почти трех месяцев и сортируется пальцами по волоску, что чрезвычайно замедляет производство. На один кусок сукна требуется пуху почти с 200 коз.
Из других кустарных производств довольно распространено, особенно среди осетинских девушек, плетение из золота и серебра мелких украшений вроде тесьмы и т. п. Но производство это почти совершенно не имеет промышленного характера, и размер его определяется лишь потребностями в таких украшениях каждой семьи.
ГЛАВА VI.
Казенные и общественные платежи осетин.
В декабре 1865 г. Начальник Терской области, в рапорте на имя Помощника Главнокомандующего Кавказской армией, доносил, что с1866 г. туземцев Терской области удобно будет обложить казенной податью. Этот момент он находил наиболее подходящим между прочим и потому, что комиссия по наделению туземцев землею успешно подготовляла к окончанию свое дело, часть беспокойных туземцев (карабулаков) переселилась в Турцию, а обилие в крае войск давало возможность, в случае сопротивления введению подати, подавить восстание силою. Эти основания были лично изложены Начальником, области в Чир-Юрте Главнокомандующему Кавказской армией Государю Великому Князю, который, утвердив их, лично объявил о том очень многим туземцам, упомянув, что основанием для введения подати служат потребности управления краем и право пользования населения без изъятия кого бы то ни было, землею. Платеж казенной подати определялся подымно, т. е. с каждого двора, составляющего самостоятельную хозяйственную единицу. Установленная таким образом в Осетии подымная подать равнялась: для тагаурцев и куртатинцев, живущих на плоскости, по 3 р. с дома, а для живущих в горах по 1 р. 50 к., для плоскостных дигорцев и алагирцев по 2 р., а для горцев этих ущелий, а также для жителей Наро-Мамисонского участка по 75 к. с дома. Размер этой подати с каждого дома остался неизменным до сих пор. Но в 1886 г. была сделана новая более точная перепись домов, благодаря чему число платежных домов увеличилось. В 18S1 году подымная подать с осетин определилась всего в размере 17710 руб. Государственного поземельного сбора в Осетии не существует. Налог, введенный среди туземцев Кавказа взамен отбывания воинской повинности, тоже не коснулся осетин, так как эту повинность они изъявили желание перечислить в число натуральных. Таким образом, очень небольшая по своим размерам подымная подать составляет единственный казенный платеж осетин.
Но с насаждением у осетин российской гражданственности, явились потребности, удовлетворение которых сделалось возможным лишь путем новых денежных повинностей, которые приурочиваясь к подымной, тоже распределяются между хозяйственными домами. Эти повинности, собираясь административным порядком и не составляя собственно мирских, могут быть названы земскими, хотя они и не носят официально этого названия. К числу таких именно повинностей в Осени относятся только две: 1) сбор на содержание земских троек и верховых лошадей и 2) платеж на организацию медицинской части в округе. В последнее время к этому же роду платежей причислен и небольшой сбор на содержание гауптвахты в с. Алагир. Но в 1889 году, к которому относятся наши сведения о земских платежах, этот сбор включался в число мирских и лежал лишь на селениях 3-го участка Владикавказского округа, где он и включен в число «разных расходов.» Платеж на содержание земских троек несут только некоторые селения в размере от 13 коп. до 1 р. 68¼ к. с дома; на медицинскую же часть платят все платежные дома без исключения по 25 коп.
Отсюда очевидно, что сбор па содержание земских лошадей тоже уменьшается почти пропорционально подымному, и что вообще горное население, как беднейшее, платит меньше плоскостного. Сбор же на медицинскую часть распределен одинаково между всеми. Разница в размерах платежей на земских лошадей в горных и плоскостных селениях зависит, во-первых, от того что на плоскости содержат экипажную троечную езду, в горах же верховую, а во-вторых, от относительно небольшого движения в горной полосе.
Собственно мирские или общественные платежи взимаются на следующие надобности: 1) на содержание сельских властей, канцелярские расходы сельских правлений, ремонт помещения их и т. п.; 2) на устройство и поддержание мер охраны, т. е. на наем различного рода караульных в селениях, на ремонт и содержание милиционерских постов, а также на помещение проходящих воинских команд; 3) на удовлетворение религиозных и умственных потребностей населения, т. е. на содержание православных церковных причтов, магометанских мулл и мечетей, и наконец, на устройство школ грамотности; 4) на призрение старых и дряхлых и на уплату за содержание в госпиталях за однообщественников; 5) на дорожные сооружения и, наконец, 6) на другие «разные» и «непредвиденные» расходы. Боле подробного разделения мирских платежей мы не имеем, хотя отдел так называемых «разных» расходов желательно было бы разъяснить, так как общая сумма его довольно велика, а употребление ее очень неясно.
Общая сумма мирских сборов в приходах, обществах и селениях Северной Осетии равняется, как видно из этой таблицы, 55521 р. Распределяется она в большинства случаев так же, как подымная подать и так называемые земские сборы, – хотя и с меньшей последовательностью и не столь пропорционально платежным силам населения. Объясняется это обстоятельство, во-первых, тем, что содержание сельского писаря и старшины, как в горах, так и на плоскости, в громадном большинстве случаев обходится приблизительно в одну и ту же сумму, а во-вторых, значительностью расходов в горных местностях на исправление дорог. Эти именно расходы, приближая в некоторых местах траты горских обществ к плоскостным, создают отмеченную нами непропорциональность в обложении их мирскими сборами.
Этот сбор, распределяясь между отдельными домами, ложатся в горных местностях на каждый из них в размере от 1 р. 89 к. до 8 р. 87 коп., а в среднем около 4 р. 30 к., в плоскостных же селениях от 7 р. 26 к. до 22 р. 24 к., что в среднем составляет приблизительно 12¼ р. При распределении же всех платежей между наличными душами мужского пола получим, что каждый плоскостной осетин платит более 3 р. 35 к., а каждый горец до 1 р. Несмотря на то, что на плоскости каждый дом обложен, слишком в 3 раза больше, чем в горах, распределение платежей оказывается, все-таки, более выгодным для плоскостных осетин. Эти последние, имея 101564 д. удобной земли, уплачивают с каждой десятины лишь немногим более 66 к., тогда как горцы с своих 13368 десятин платят почти по 1 р. 40 к. Такая громадная разница платежей с десятины земли ясно показывает, что платежные силы у горцев напряжены гораздо больше, чем у плоскостных осетин.
Означенная неравномерность в обложении происходит вследствие того, что податной единицей служит не предмет дохода – земля, а двор или дом. Хотя подымная подать и уменьшена для горцев, но не соответственно размерам землевладения, а потому, как мы уже видели, каждая десятина горской земли несет гораздо большее обложение, чем плоскостная. Эта разница увеличивается еще больше потому, что мирские сборы, разверстываемые тоже подымно, распределяются не пропорционально казенному сбору. Порождая такую неравномерность между горским и плоскостным населением, подымное обложение создает не меньшие затруднения и при внутренней разверстке платежей. После первоначального распределения земель между дворами произошли существенные изменения: многие дворы, при одном хозяине, сохранили, напр., 15-ти десятинный надел, другие же имеют на каждого хозяина по 3 дес. земли, а платят тоже, что и первые. Такое положение податного дела, обессиливая наименее платежеспособных домохозяев, вместе с тем порождает в среде обществ массу недоразумений и пререканий. В виду этого, административные и финансовые органы управления в крае заняты в настоящее время вопросом о переверстании подымной подати в поземельную и подымной разверстки других платежей на подесятинную.
Обложение двора в этой таблице недостаточно характерно, так как осетинская семья по численности больше казачьей. Каждая наличная душа мужского пола у горских осетин несет меньший платеж, чем у казаков, у плоскостных же – больший; а каждая десятина осетинской надельной земли обложена значительно выше казачьей и значительно ниже крестьянской.
Точными данными о размерах и стоимости натуральных повинностей у осетин мы не располагаем. Что же касается вышеприведенных денежных платежей осетин, то, имея в виду земельное обеспечение их, необходимо признать, что хотя горцы обложены сильней и больше плоскостных жителей, но, все-таки, по сравнению с другими русскими плательщиками и главным образом крестьянами, – они платят немного, и платежи их по своей величине должны быть признаны средними. Обложение же плоскостных жителей, даже сравнительно с горными, необходимо признать вполне умеренным.
Обращаясь затем к вопросам о средствах уплаты лежащих на населении платежей, мы напомним, что по нашим выводам, основанным на средних урожаях за пять лет, осетинское население с своего земледельческого хозяйства имеет обеспечение в продовольствии, производя хлебного зерна на сумму до 1,25 мил. рублей. Имея затем в виду, что, с одной стороны, сельское хозяйство в крае, как мы уже указали, значительно расширяется, и производительность хлеба, увеличивается, а с другой, что воя сумма платежей населения не достигает даже 86 т. руб., – мы вправе заключить, что эти подати, без особого платежного напряжения, могут быть погашены тем, что дает однолетний прирост в области земледелия. Благодаря этому, осетин имеет полную возможность употребить на себя и свои нужды оставшиеся ему продукты и выручку от скотоводства и других промыслов.
Такое экономическое положение осетин Северного Кавказа дает им крупное преимущество, сравнительно с крестьянским населением средней России. Вместе с тем, оно предоставляет возможность на народные же средства заняться, как улучшением экономического положения той части осетин, которая поставлена теперь в худшие условия, так и поднятием культурного уровня их. Правильно поставленная податная реформа здесь, распределив платежи сообразно с платежными силами народа, дала бы возможность увеличить доходы государственного фиска, несущего как известно от Кавказа значительные убытки, а вместе с тем предоставила бы средства для наделения горных осетин землей на плоскости. Вместе с тем она позволила бы приступить к организации таких культурных влияний, без которых полный нравственный и экономический прогресс народа едва ли возможен. Первое место в ряду таких средств должно быть предоставлено школам, которым осетинское население вполне сочувствует, но которых, к сожалению, почти нет в Осетии.
Таким образом, чтобы дать возможность Осени вступить на правильный путь культурного развития, ей необходимы: 1) податная реформа, которая, создала бы большее соответствие между размерами податей и платежными силами плательщиков, 2) наделение землей горцев на плоскости и 3) учреждение общих и специальных школ наряду с другими культурными воздействиями. Только при выполнении этих условий прогрессивное движение осетинского населения можно будет считать обеспеченным.
Евг. Максимов.