ЭТНОТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ СОСТАВ И РАССЕЛЕНИЕ ЧЕЧЕНЦЕВ В ПОСЛЕДНЕЙ ТРЕТИ XVIII В. В ТРУДАХ АКАДЕМИКА И.А. ГЮЛЬДЕНШТЕДТА
К.З. Махмудова,
кандидат исторических наук, доцент кафедры истории мировой культуры и музееведения исторического факультета ФГБОУ ВПО «Чеченский государственный университет»,
г. Грозный
kemsiz@mail.ru
Европейский путешественник И.А. Гюльденштедт, составивший научное описание чеченских обществ, застал их уже сложившимися. Этнический состав и расселение были зафиксированы многочисленными этнотопонимами. Источники свидетельствуют, что чеченцы в последней трети XVIII в. были объединены в территориальные союзы, отличались динамичностью в процессе реконкисты, но не имели единой государственности. И.А. Гюльденштедт впервые применил к традиционным этнотерриториальным и социально-политическим объединениям чеченцев терминологию европейской науки.
Ключевые слова: экспедиция Российской академии наук, академик И.А. Гюльденштедт, чеченцы, Кистетия, Нохч-Мохк, Качкалык, реконкиста.
Этнотерриториальные границы на Северном Кавказе в последней трети ХVIII века формировались под влиянием как естественных демографических, так и (в решающей степени) военно-политических событий, происходивших на Кавказе. С разной степенью достоверности в трудах различных авторов эпохи зафиксирован этнотерриториальный состав и процесс расселения народов края.
В последней трети ХVIII века началось систематическое изучение Северного Кавказа Российской академией наук, организовавшей научные экспедиции и путешествия отдельных ученых [8: 9–52].
Иоганн Антон Гюльденштедт возглавил в 1769–1774 годах «Астраханский» отряд экспедиции, имевший своей целью изучение Кавказа. Следуя намеченному плану, изучая Северный Кавказ, он объездил земли по рекам Терек, Камбилеевка, Сунжа, Аксай. В апреле 1770 года сопровождал генерала Медема, производившего «рекогносцировку» Чечни, посетил чеченскую деревню Давлет-Гирей (Старый Юрт), стал свидетелем многих политических событий и пр.
Сведения о равнинной Чечне самые многочисленные. И. А. Гюльденштедт особо выделял «округ Чечен», который, как полагал автор, «главная деревня нарочитой величины, при Аргуне в 20 верстах от устья» [6: 173]. Округ Чечен охватывает, по И. Гюльденштедту, множество поселений независимых чеченцев. Каждое из этих селений имело по 500 дворов. К селению Большой Чечен были приписаны деревни: вверх по Аргуну – Большая Атага и приписанная к ней Закурова Атага, далее Малая Атага и приписанные к ней Гендергеной, Бенаул-Узек и Мартан [6: 483]. Исследователь отмечает, что «округ Атаги состоит из нескольких токмо деревень, в верху при Аргуне, обитаемых так называемыми атахузами, коих князь есть Арсланбек». «При соединении обоих Аргунов (имеется в виду Шаро-Аргун и ЧантыАргун. – К.М.), – пишет И. Гюльденштедт, – на равнине, лежащей между высоким и передовым хребтом гор, находятся большие деревни Чечен и Гаджи-аул при Аргуне…» [5: 483]. Помимо аргунских селений путешественник называет Шали в 300 дворов, расположенное на р. Джалке, Герменчук в 300 дворов, Янгегерт (Янгикент – по правую сторону Сунжи), Тага (Того – Майста), Майратит или Мертип (Майртуп) на р. Гумс, деревню Альда (т. е. Алды) при Сунже. Надо заметить, что данные наименования впоследствии широко используются в топографических документах XIX века и в описаниях последующих путешественников.
Так, заимствуя сведения из материалов И. Гюльденштедта исследователь Я. Рейнеггс проследил и направление миграции «четченов»: «…Сии Четчены вдоль по горе и по реке Сиунче весьма далеко к востоку простираются. Они бы в рассуждении множества могли занять и южные страны, но удержаны от другого поколения Кигги, состоящего из 700 дворов, и для того оба сии народы реку Витунь имеют границу между собой» [12: 36]. И далее он продолжает описание: «Между реками Тереком и Аксаем весьма далеко к северу они распространились, и селения их названы по имени нового их поколения или по тому месту, на котором они жить расположились. Как то, реке Аргуне находятся Большая и Малая Атага, народ из 1100 дворов состоящий» [12: 40]. Несколько раз упоминается селение с названием Чичги – Гиги, в котором усматривается современное чеченское селение Гехи. В описаниях И. Гюльденштедта селение Гехи численностью в 300 дворов располагалось на границе чеченцев и ингушей [6: 147]. Исследователь начала ХIХ века Ю. Клапрот также считал его границей восточных мисджегов (чеченцев. – К. М.) [7: 125].
Земли по реке Сунже зафиксированы областью чеченцев и размещаются «между Барагуном и Аксаем в семи деревнях», а «Брагун, или правильнее Барагун, внизу при Сунже, принадлежит двум князьям» [6: 73, 105], – отмечает И. Гюльденштедт. Свидетельства Я. Рейнеггса идентичны: «На берегах р. Аргун жили племена Великий Аттага и Малый Аттага; к северо-западу от них – племена Барахун (Barahun)» [12: 40]. Брагунское княжество действительно находилось в районе слияния рек Терека и Сунжи. В XVIII веке оно было населено кумыками и чеченцами. Разноэтничным оно сохраняется здесь и по сегодняшний день.
От устья реки (тоже Сунжи) вверх по ее течению путешественник помещает дистрикты Чанти, Шабет, Чабрило, из которых два первых связаны с тайпами по р. Чанты-Аргуну, а последний с Чеберлоем [6: 482]. Позднее Ю. Клапрот называет в этих местах по р. Сунже пять селений: Самашки, Кану-юрт, Большие и Малые Кулары и Заки-юрт, а в первой половине XIX века по р. Гойте (приток Сунжи) и правобережью Терека уже фиксируются еще два селения под названием Чант (Чонти-юрт) [7: 11, 26]. Под дистриктом Шабет И. Гюльденштедт имел в виду присунженское село Шаты-юрт [5: 169].
При внимательном рассмотрении источника выявляется, что этнонимом «чеченцы» именуются равнинные жители, генетически связанные с горными сородичами – нохчмахкхойскими тайпами (Юго-Восточная Чечня. – К. М.). Это в какой-то мере оговаривается и в источнике, составленном в начале XIX века И. Норденштаммом. «Нахчи (самоназвание чеченцев. – К. М.), – говорится в «Основании Чечни», – в прежние времена обитало в вершинах рек Аксая, Гудермеса, Холхалу и Аргуна; сию часть Чечни чеченцы и теперь считают настоящею своею родиною и называют ее “Нахчи-мохк”» [9: 316].
«Ичкерия» и Мичик – это общества, «генетически» связанные друг с другом. Ряд источников и документов подтверждают, что с гор «Ичкерии» (читай Нохчи/Нахчи-мохк. – К. М.) происходила повторная интенсивная миграция населения (т. н. реконкиста) в земли по р. Мичик с самого начала XVIII века. В последней же трети ХVIII века И. Гюльденштедтом определяется северная граница чеченской равнины следующим образом: «…от Сунжи, выше Барагуна, к востоку до Костичи (Koistithi), что при реке Койзу, которая составляет предел северной плоскости…» [5: 83].
По свидетельству И. Гюльденштедта, дистрикт Качилик (Качкалык. – К. М.) находился между устьем реки Сунжи и реки Акай (Аксай. – К. М.) [6: 479]. Первоначально, как пояснял Ю. Клапрот в начале XIX века, та часть чеченцев, которая переселилась с гор в низовья рек Сунжи и Терека, была поселена аксаевскими владельцами на их земли у подножия Черных гор (между Сунжей и Аксаем) на определенных условиях и называлась «кхачкалык» (по-кумыцки означало «отселки», «отселившиеся». – К. М.) и составляли «шесть деревень» [7: 123].
Исследователи данной проблемы, являясь одновременно и очевидцами событий, отмечали, что «качкалыковцы и ауховцы по соседству и беспрестанным сношениям с кумыками приняли их обычай и много слов их наречия, отчего многие полагают, что они говорят особенным языком» [1: 226; 10: 243]. Эти качкалыковские поселенцы усиливались новыми чеченскими выходцами, со временем овладели всем участком между реками Гудермес и левым берегом Аксая [10: 239]. Об этом говорят сохранившиеся тюркские названия современных селений, в частности, Гудермесского района: Гудермес, Исти-Су, Хошкельды, МайрТуп, Гельдиген и др.
Согласно народным преданиям, образование чеченских поселений на равнине выходцами с Аккинских гор (из местности Нашха. – К. М.) тайпа (род, фамилия. – К. М.) Парсхой (с. Паучхой-юрт), тайпа Цегой (Цечой) – сел. Цечой (Кешен-аул) на р. Ярык-Су восходит приблизительно к XIV веку [14].
В описаниях же И. Гюльденштедта было зафиксировано 21 селение, входящее в «дистрикт» Качкалык: 1. Бенедикт, 2. Беленгулар, 3. Цутнагол (Центорой), 4. Гурдасерал, 5. Емрира, 6. Ангетирал, 7. Гендугерал (Гендергеной), 8. Дадагирал, 9. Гинасирал, 10. Сандоколь, 11. Елмакирал, 12. Тиливоль, 13. Аккуарал (Акки), 14. Билилот, 15. Кашгельде (Кошгельды), 16. Курчилор (Курчалой), 17. Наурусол, 18. Алираант (Аллерой), 19. Нуйне, 20. Оссунгур (Ойсунгур/Суворов-юрт). По преданию, «Ой! Су гоьр!» («Ой! Смотри, вода!»; гоьр – по-кумыцки «смотри»), 21. Иссезу (Исти-су). «Исти-су, – как сообщает ученый, – россияне называли Горячий, по теплым ключам, там находившимся. Расположена она была при Сунже, 20 верст выше теплицы Св. Петра, возле Барагуна, и состояла из 500 дворов» [6: 479].
Освоение земель чеченцами за Качкалыковским хребтом засвидетельствовано и в документах последней трети ХVIII века. На плане земель Осетии 1768 года (составлен экспедицией С. Ванявина) указана и часть земель Чечни, а по левому берегу р. Хархалау (Хулхулау) обозначены селения Курчель (Курчалой), Наурус, Алграаура (Аллерой), Ноеберды, Ойсунгур, Иссеку (Исти-су) [см. 3: 180]. Зафиксирован и другой исторический факт: в 1762 году на кумыкской равнине основано с. Аласхан-Юрт, названное именем некоего старшины Аласхана, присягнувшего на покорность царскому правительству и выведшему 97 чеченских семей с Мичика на Кумыкскую равнину.
Процесс возникновения качкалыковских селений отражают многочисленные предания, зафиксированные в ХIХ веке П. К. Усларом [13; 14]. В одном из преданий рассказывается, что тейпы Гардалой, Цонтарой, Анткалой поселились в верховьях реки Гудермес [14: 128]. Одним из таких селений была деревня Костековская на левом берегу р. Койсу. По преданию, один из главных исторических центров Кумыкии – Костек основан цонтороевцами под именем Кестик (Коьстик). Упоминание о нем есть у И. Гюльденштедта [5: 68–72]. «Прекрасная и, благодаря своему чудес ному расположению, приятная деревня (селение) Кисти (Kisti) (Константин), или как ее сейчас называют Коестек (Koistek), располагается на левой стороне первого или северного рукава Койсу (Koisu)…» – повествует исследователь [5: 68]. Заимствовав сведения из материалов академика И. Гюльденштедта, Я. Рейнеггс дополнил их своей характеристикой: «…В Коестеке (Koistek) хорошо возделанные земли, рисовые поля и виноградники, крупный рогатый скот и прибыльные места рыбной ловли… Жители богатые»… [12: 65]. Надо заметить, что при описании равнинной Чечни источники изобилуют такого рода фактами из хозяйственной жизни чеченцев.
Обратившись к источникам, мы обнаруживаем несомненную связь средневековой этнической истории чеченцев с тюркоязычными народами на Северном Кавказе, восходящую ко временам существования в XIII–XIV веках на плоскости Северо-Восточного Кавказа чечено-кумыцкого «княжества» Сим-Сим [155].
Описывая южные территории чеченских обществ, И. Гюльденштедт выделяет «уезды». Вверх по Аргуну назван уезд «Шарель-Хабут» или «Шабель» (Шарой), а при Каинхи (по Шаро-Аргуну, по правой стороне селения Кенхи) – уезд Джанти (тайпа Дышни), далее внизу уезд Чабриле (Чеберлой). Округа Кулга (Мулкъа?) и Гданжи (Чанти) И. Гюльденштедт помещает вверху между горами возле округа Туши (Тушетии. – К. М.) по ЧантиАргуну.
Более определенно относительно южной этнической границы чеченского народа писал Ю. Клапрот: «Страна Туши, грузинское Тушети. Ее жители, собственно говоря, мисджегские племена, но которые сильно смешались с грузинами» [7: 71]. Это высказывание известного исследователя Кавказа более всего относится к Пирикитской Тушетии и совершенно подтверждается исследованиями самого разнообразного характера [см. 5: 176–178; 11: 46].
Данные языка [13], фольклора и этнографии [см. 5: 170–178], а также свидетельства письменных источников XVII и даже XVI веков позволяют говорить исследователям, во-первых, о наличии в прошлом вайнахского этноса в Архотском ущелье и в некоторых ущельях северных склонов хребта (Ардотском и Шатиль-Магмахевском), а в XVIII– XIX веках населенных хевсурами; во-вторых, о наличии вайнахского этнического элемента на южных склонах хребта. Этнографические исследования и анализ этногенетических преданий говорят не только о длительных миграциях чеченцев в горные районы Грузии, но и о более глубоких этногенетических моментах, связанных, видимо, с присутствием в этих местах нахских элементов субстратного характера. Так, дохевсурскому населению принадлежали склепы Анагори, обряд погребения в которых не признается хевсурами за свой, как и башни в Лебажкари и Шатили. Хевсурские предания связывают эти постройки с кистинами (вайнахи высокогорных районов. – К. М.) [5: 174; 11]. Какой-то общей этнической подосновой объясняется существование у шатильских хевсур и соседних кистин совместного святилища Анатарисджвари [5: 174]. Русские и грузинские источники XVI–XVII вв. также подтверждают приведенные выше свидетельства о южной этнической границе чеченцев-«кистичан». Так, например, по данным статейных списков, «кисты» находились через три дня пути от устья Охкарохи и менее чем за день пути до перевала Ацунта в Тушетию. Это могло быть Ардотское (самая крайняя в Тушетии часть современной Хевсуретии) или Шатильское ущелье. Кроме того, источники 30-х годов XVII века фиксируют название «Кисты» одного из этих ущелий, что также говорит о кистинском населении этих областей.
Последнее подтверждается историческими преданиями хевсур, а также источниками уже XVIII–XIX веков, называющими многие деревни кистинскими и свидетельствующими о множестве фактов переселения чеченских фамилий в Пирикитскую Хевсуретию в XVIII веке.
Надо заметить, сведения о западной территории Чечни в источниках конца XVIII века вообще малочисленны. По И. Гюльденштедту, земли, расположенные западнее по р. Шалож (в источнике Чалаш) и восточнее по р. Мартан, не населены. По данным Л. Штедера, побывавшего здесь в 1781 году, они также не были населены, и только у подошвы гор «жило небольшое чеченское племя» [16: 22].
С запада на восток от верховьев Терека до реки Акташ они были расселены на северных склонах Главного Кавказского хребта: джейрахское/фяппинское общество (Охкарохи, Джейрах, Мецхал), гIалгIайский (Галгай, Ангушт, Чулхой и, возможно, Цори,) [16: 28].
Очерчивая область расселения вайнахов, И. Гюльденштедт дал ей название в разделе «О кисти или Кистети и Кистах».
Даже само именование территории их расселения академиком И. Гюльденштедтом «Кистенией» объединяло этнические общества в общем для них этнопространстве от высокогорья Северо-Восточного Кавказа вплоть до рек Терека и Сунжи на равнине. О границе кистинских округов академик пишет: «Сии округи смежны к западу с Малою Кабардою, к северу – с Тереком, к востоку с Татарскими и Лезгинскими, а к югу с Лезгинскими и Грузинскими землями» [4:113].
В начале XIX века С. Броневский, характеризуя чеченские общества, писал о том, что «чеченцы, как многолюднейшее колено, занимают большую половину кистинских земель, и в рассуждении примечаемой у них разности с другими кистинскими племенами в нравах и наречии, составляют особое отделение, только по сходству языка, к кистам причитаемое; следовательно, можно бы было разделить Кистинскую область на две части: то есть на обитаемую кистами, в теснейшем смысле, под именем коих разумеются ингуши, карабулаки и прочие колена, и на область Чеченскую: но сие должно предоставить до лучшего познания Кавказской топографии» [2: 151–180]. Таким образом, С. Броневский усматривал этнотерриториальное размежевание вайнахов, которое в последующем реализуется в административном обустройстве в составе России.
Уже в конце 90-х годов ХVIII века демографические и миграционные процессы привели к значительному увеличению численности и затеречных чеченцев. Однако военно-политические события в первой половине ХIХ века привели к существенным изменениям этнотерриториального размещения вайнахских обществ на плоскости, что безусловно повлияло и на изменения этнической карты их расселения.
Публиковавшиеся в конце ХVIII века труды по дневникам и отчетам научных экспедиций были под определенным влиянием кавказского чиновничества, которое выполняло роль посредника между учеными и местным населением при сборе материалов, но они же были и под обратным влиянием. Российские администраторы воспринимали достижения европейской науки, и это обстоятельство влияло на восприятие европейского уровня развития обществоведения и введение в чиновнический обиход терминологии при администрировании вновь присоединенных Россией кавказских земель и народов. Именно в этот период для обозначения чеченских обществ применяли термины «общество» и «народ», внутриобщинные подразделения (колена) называли «обществами» и «племенами». Заметим, что термин «дистрикт» И. Гюльденштедт использует в двух смыслах: 1) район, округ: «жители делят свою страну и самих себя на различные округа»; 2) для обозначения отдельных общин, из которых состоят общества. Такая терминологическая традиция прижилась у последующих исследователей с легкой руки ученого начала XIX века Ю. Клапрота.
Первым из академических исследователей И. Гюльденштедт отразил конфигурацию политических связей: чеченские общины были организованы в территориальные объединения. Ориентируясь на автономные социально-политические образования, академик И. Гюльденштедт выявил и более сложную конфигурацию политических связей – ведь общины – «округа» зачастую были организованы в территориальные союзы. Заметим, что в материалах академика И. Гюльденштедта фиксируется лишь начальный период формирования внутренне связанных этнополитий. При этом, представляя этнотерриториальную и этногенетическую целостность чеченского этноса, им не было зафиксировано у них единой государственности. Примечательно, что академик И. Гюльденштедт, характеризуя традиционные социально-политические объединения чеченцев, впервые использовал терминологию, которую впоследствии переняли другие исследователи, однако унификация ее состоялась лишь во второй половине XIX века.
Обратившись к свидетельствам этнотерриториального состава и расселения чеченцев в последней трети XVIII века, мы обнаруживаем, что этот процесс происходил в условиях естественного процесса аккультурации, способствовавшего гетерогенности чеченцев, что в свою очередь подчеркивает взаимовлияние этносов как важный фактор, ведущий к его сохранению и развитию.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ахвердов А. И. Описание Дагестана. 1804 г. // История, география и этнография Дагестана XVIII– XIX вв. Архивные материалы. М., 1958.
2. Броневский С. М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Ч. 1–2. М., 1823.
3. Волкова Н. Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII – начале XIX в. М.: Наука, 1974.
4. Гюльденштедт И. А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. СПб., 1809.
5. Güldenstädt I.-A. Reisen durch Rußland und die Kaukasischen Gebirge. St.Pbg. Th. I. 1787.
6. Güldenstädt I.-A. Beschreiburg des Caucasischen Länder. Berlin, 1834.
7. Klaproth I. Beschreinbung des östlichen Kaukasus zwischen den Flussen Terek, Aragwi, Kur und dem Kaspischen Meere // Bibliothek der neuesten und wichtigsten Reisebeschreibungen. Bd. 50. Weimar. 1814.
8. Махмудова К. З. Историческое и этнокультурное развитие чеченцев и ингушей в XVIII – первой половине XIX в. М., 2012.
9. Норденштамм И. Описание местностей между Черным и Каспийским морями. СПб., 1793.
10. История, география и этнография Дагестана в XVIII–XIX вв. Архивные материалы. М., 1958.
11. Раде Г. Хевсурия и хевсуры // ЗКОРГО. 1881. Кн. XI. Вып. 2.
12. Reineggs J. A general, historical and topographical description of mount Caucasus. Transl. by Ch. Wikinson. London, 1807.
13. Услар П. К. Записки об исследовании кавказско-горских языков. Тифлис, 1887.
14. Услар П. К. Этнография Кавказа. Чеченский язык. Тифлис, 1888.
15. Хизриев Х. К вопросу о социально-экономическом положении народов Северного Кавказа // Общественные отношения у чеченцев и ингушей в дореволюционном прошлом. Грозный, 1983.
16. Sta1der L. L. Tagebuch einer Reise, die in Jahre 1781 von des Grenzfestung Mosdok nach dem inner Caucasus unternommen worden. SPb.; Leipzig, 1797.