ПИСЬМО ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ГОРСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА Г. БАММАТОВА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ПРАВИТЕЛЬСТВА
А. ЧЕРМОЕВУ О ПОЛИТИКЕ ГЕРМАНИИ И ТУРЦИИ В ОТНОШЕНИИ КАВКАЗА И РОССИИ
31 июля 1018 г.
г. Константинополь
… Я писал, что Германия желает конкретных предложений с нашей стороны, что она в принципе признает нашу независимость, что она оказывает свое давление на Россию, которая уже готова обсуждать вопросы нашего отделения. Но убийство гр. Мирбаха, усиленная деятельность держав согласия на Мурмане, движение чехословаков и близость контрреволюции в центре России, по-видимому, изменили политику Германии в северокавказском вопросе. У Германии, по-видимому, состоялось соглашение с Россией, неблагоприятное для нас … Германия получает свободу действий в Закавказье, отделение коего признается большевиками, взамен невмешательства Германии ь вопросы Северного Кавказа. Германия считает необходимым поддерживать свое влияние на Россию вне зависимости от того, какое правительство будет стоять во главе государства. поэтому политика ее в России направляется по двум противоположным направлениям. Германия до поры до времени поддерживает большевистское правительство, но, предвидя его скорый конец, старается завязать связи с будущими преемниками, так как державы согласия работают с социалистами-революционерами, немцы будут склонны поддерживать казаков и кадет. Отделение Северного Кавказа при активной поддержке немцев, могло бы оттолкнуть казачество в сторону держав согласия, чего Германия допустить не может. Она предпочитает экономическое влияние на нашей территории получить через правительство, которое будет связывать нас с Россией. Отсюда – признание Украиной Юго-Восточного Союза и связь генерала Краснова и кадет с Берлином … Дней 10 тому назад я переслал графу Бернсторфу[1] формальное предложение дать нам реальную помощь взамен экономических выгод на пространстве Союза. Не получая никакого ответа, я решил лично справиться о нем. Граф заявил, что он переслал в Берлин мою почту, но что, согласно инструкциям им полученным, он может заявить мне, что его правительство ни под каким видом не может ни дать само, ни допустить кого-либо дать нам военную помощь, так как это было бы нарушением Брест-Литовского договора. Германия не может создавать на Северном Кавказе правительство, которого там фактически нет, что это было бы провокацией войны с Россией, которая для Германии неприемлема. Мое указание, что Грузия находится с точки зрения правовой в том же положении, было отпарировано указанием, что Московское правительство признает независимость Грузии и ничего против пребывания германских войск в Закавказье не имеет, что же касается Северного Кавказа, Россия непримирима и старание германской дипломатии склонить се к признанию нашего отделения ни к чему не привели. Мои ссылки на формальные обещания Германии дать нам ее помощь и поддержку, выраженные в письмах ген. Лоссова, вызвали заявление, что эго была политика этого генерала, но которая не нашла одобрения правительства. Я указал графу Бернсторфу, что текст письма генерала Лоссова, полномочного представителя Германии на Батумской конференции не оставляет сомнений, что он выражал мнение правительства, что имеются в его переписке со мной ссылки на депеши имперского канцлера – граф предупредительно заявил, что он сочтет долгом запросить свое правительство по этому поводу, так как все полученные им инструкции не подтверждают этих обещаний. Граф между прочим хотел подчеркнуть, что мы поздно обратились к Германии, что нам надлежало это сделать до декларирования нашей независимости. Я отпарировал этот упрек указанием, что независимость наша была провозглашена
11 мая. Мое же первое формальное обращение к Германии нотой на имя ген. Лоссова имело место 8 мая – граф развел только руками. Я выразил желание поехать в Берлин, если это может быть полезным для дела. Посол отнесся к этому крайне сдержанно… Бернсторф заявил, что об этом он теперь сообщит в Берлин и даст мне ответ через несколько дней. В субботу я думаю опять зайти к Бернсторфу и настоять на окончательном ответе, положительном или отрицательном. Я допускаю, что ответ будет отрицательный, но из этого не надо делать слишком пессимистических выводов. Все зависит от хода событий в России и в особенности у нас. Немцы хорошо осведомлены о том, что происходит у нас на дому. У них впечатление, что независимость – это наша искусственная работа, что большевики пользуются влиянием на народ, который нас не признает. Эго ложное мнение является выводом из того бездеятельного состояния, в котором пребывают наши народы. Они не вникают в вопрос недостатка у нас оружия, полагая, что большевики даже и при нынешних условиях слабее нас и легко могли бы быть опрокинуты. Бернсторф мне вчера, между прочим, сказал, что мы хотим создать правительство заново, что наша столица в руках наших врагов, что мы сами не проявляем самодеятельности и желаем сделать свое политическое дело немецкими руками, что существенная разница между нами и грузинами в том, что в Грузии худо ли, хорошо, правительство существует, и Германия, стоя на точке зрения Брест-Литовского договора, поддерживает уже образованное до их вмешательства и без них государство, у пас же им пришлось создавать бы нечто новое – чего они не могут оставаясь формально лояльными в отношении России. Конечно, я указывал, что города наши не могут отражать народных настроений, что и г. Владикавказ, кажется уже взят нами, но если это еще не свершилось, то мы это можем сделать в несколько дней, если этому он придает политическое значение, я не примену просить мое правительство сделать распоряжение о занятии города, мне не хотелось бы только разорение города, что допустимо. Бернсторф все это выслушал довольно рассеянно, с явным недоверием на лице. Для нас овладение Владикавказом делается вопросом громадной политической важности, полагаю, что самое допущение нашего представительства на Константинопольской Конференции, которая, кажется, все-таки состоится, находится в связи с этим вопросом. Если политическое положение не изменится, я думаю, что нам сделают отвод. Наша политика, как это ни тяжело при нынешних условиях, должна выразиться в некоторой самодеятельности. Надо немцам доказать, что наше население с нами, надо взять проклятый Владикавказ и создать народное движение. В этом случае Германия изменит свою позицию в отношении нас. Нашим основным и единственным другом, увы слишком слабым, является Турция и в ней Энвер паша. Мы должны использовать дорогу на Нуху-Ахты, получить по ней максимум того, что можно получить и поставить Германию перед свершившимся фактом восстания наших народов, что докажет Германии ошибочность ее расчетов на привязанность нашего населения к России и заставит во избежание нашего сотрудничества с англичанами и для сохранения влияния на Кавказе искать связей с нами. С целью оживления нашей самодеятельности мне удалось двинуть вопрос назначения к нам Юсуф Изет Паши и организации добровольческих отрядов из беглых черкесов солдат. В этом направлении работал и Черкесский Комитет. Юсуф Изет Паша выезжает на днях, с ним кадр офицеров, а нижних чинов (унтер офицеров) он получиг в Батуме. Ему отпускают все технические принадлежности – радио, телеграф, телефон и средства. Оружие и патроны в достаточном количестве. Он думает перебросить все это возможно скорее в Дагестан, который волей-неволей придется избрать опорным пунктом и оттуда двигаться в Чечню. При нынешних условиях рассчитывать на Военно-Грузинскую дорогу совершенно не приходится. Эту дорогу нам попросту надо закрыть, дабы оградить себя от каких- либо неожиданных сюрпризов со стороны грузин, которым, я надеюсь, мы не пропускаем хлеба. Я писал, что следует хранить дружеские с ними отношения. В связи с нашей политикой с Германией – теперь при изменении отношения к нам Германии – до поворота настроения последней, нет никаких оснований церемониться с грузинами, наоборот, чем ярче мы продемонстрируем зависимость Грузии от нас, тем для нас выгоднее. Психология Германии такова, что она хочет считаться только с реальной силой, которую она и поддержит, если увидит. Нам нужно этот кулак показать.
Я принимаю меры к тому, чтобы завязать связи с европейской прессой. На днях отправлена большая статья в берлинские газеты через Гусейна Торсум-бея. Я дал материалы одному турецкому депутату – арабу – Эмиру Шекибу Арслану для помещения статей в германской прессе, что он обещал сделать. Завязал связи с одним австрийским и датским журналистом. Через турецкого посланника в Швейцарии (египетский черкес Фуад Селим бей – очень интеллигентный, очень симпатичный и блестящий дипломат) завязываю связи с швейцарской прессой. Мы написали громадный меморандум с описанием нашей исторической и политической жизни с Адама и до наших дней, для представления державами Четверного Союза и для самой широкой публикации в европейской прессе. Я стараюсь создать при содействии Черкесского клуба особую горскую осведомительную делегацию для поездки в страны Четверного Союза и нейтральные страны для пропаганды нашего дела. Но клуб принципиально принявший это предложение, ничего пока не сделал. Думаю, что затруднения финансового характера. По нашим финансовым делам – я не мог ничего предпринять по двум причинам. Во-первых, полная неопределенность нашего политического положения, а, следовательно, абсолютная безнадежность с точки зрения финансовой, представления нам займа, во-вторых, отсутствие Джавал-бея, заместитель его Талаат паша, которого мы не можем считать в числе своих друзей, при нынешнем положении мы, конечно, не можем рассчитывать на тот заем, о котором ты пишешь, надо немножко осветить наши политические перспективы, до этого же времени нам нужны кое-какие и немалые средства. Об этом я переговорю с Энвер Пашей. Я прошу сообщить, какую сумму денег тебе привез Саадула Темнев. У меня на руках средств очень мало и, пожалуйста, посылая ко мне курьеров, не давай им таких неопределенных визитных карточек, как ты сделал с Соутиевым, дай, сколько ему нужно, а сей тип заявляет, что он с апреля ничего не получал и желает здесь экипироваться с ног до головы. Если нам придется ехать в Берлин и платить немалые деньги журналистам по всем странам Европы, мы, несомненно, сядем на мель. Да и здесь у нас расходы весьма и весьма солидные. Я получил сегодня от Эссад Паши телеграмму – он сообщает, что доставил тебе мою телеграмму, что ты принял к сведению мои сообщения и отправил курьера на Северный Кавказ, по прибытии коего дашь мне дополнительные сведения – я не совсем понял, с чем ты послал курьера на Северный Кавказ. В этой же телеграмме есть указание на приезд Кубатьева – жду его с нетерпением. Я прошу тебя пользоваться возможно чаще, по крайней мере 1 раз в неделю услугами весьма обязательного Эссад Паши и телеграфировать мне обо всех изменениях нашего положения. Например, я ог тебя не имел сведений о таком важном событии, как взятие Тарской станицы – а этот факт, о котором нужно сообщать в агентские телеграммы для сведений Германии – вообще, телеграфируй о каждой вспышке у нас – я буду раздувать здесь – это все имеет очень большое значение.
Затем нужно быть возможно ближе к Нури Наше – он может, если пожелает, выделить из своих сил части для Северного Кавказа – хотя бы маленькими порциями выуживать у него нам полезно. Я не думаю, чтобы при наших взаимоотношениях с Германией можно было бы получить сразу более или менее солидную часть. Мне здесь приходится выдерживать усиленную борьбу. Я скандалю везде и всюду. Был момент, когда все были против нас. Комитет младотурок, Талаат Паша, Пессими бей, Джемал Паша и все прочие за исключением Энвера. Затем произошел некоторый сдвиг – теперь опять прохладно. В общем, нет ни программы, ни даже мало-мальски устойчивых симпатий к нам в Совете Министров. Очень сильно тюркское национальное движение, враждебное нам. Масса огорчений. Но вы не падайте духом, я думаю, что если удастся занять Владикавказ и проявить некоторую жизнедеятельность, нам удастся наладить отношения с Германией.
3 августа. Был сегодня у Энвер Наши, говорил об общем политическом положении. Вышеприведенные мои соображения подтверждаются. Германия не желает чинить затруднений России и настаивала не только на отказе от поддержки Северного Кавказа, но и Баку – но теперь помирилась на том, что неофициально Турция будет посылать нам оружие и инструкторов. По подсчету Энвер Наши, инструкторский состав будет около 3 тысяч. Заем можно будет реализовать. Через Энвер Паши, инструкторский состав будет около 3 тысяч. Заем можно будет реализовать. Через несколько дней после свидания с графом Бернсторфом буду по этому вопросу у Талаат Паши. До окончания необходимых формальностей Энвер Паша обещал телеграфировать Эссад Паше, чтобы в твое распоряжение отпустили 10.000 лир (150.000 руб.) по бывшему при моем отъезде курсу. Энвер Наша сообщил мне, что у Пажмудтина были какие-то недоразумения с каким-то дагестанским офицером, который передал туркам несколько пушек, винтовок и проч. Энвер Паша никаких подробностей этого события мне дать не мог. Я думаю, речь идет об Кайтмасе Алиханове. Сообщи, пожалуйста, в чем дело. Затем, что было с грузинским отрядом, преследовавшим большевиков и пожелавшим перейти за Дарьял.
Завтра имею свидание с австрийским Министром Резидентом бар. Чипляси – к сожалению, посол маркиз Палавичини отсутствует. Жду вестей.
Гайдар Бамматов
Рукописный фонд Института ИАЗ ЛНЦРЛН. Ф. 2. Oп. 1. Л. 59. Л. Л. 31 -57.
[1] Бернсторф – посол Германии в Турции.