Письма Бамматова

ПИСЬМА МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГОРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ГАЙДАРА БАММАТОВА ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ПРАВИТЕЛЬСТВУ О ЕГО ПЕРЕГОВОРАХ С ДЕРЖАВАМИ СОГЛАСИЯ ПО ПОВОДУ ПРИЗНАНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ РЕСПУБЛИКИ

17 февраля [1919 г.]

г. Берн

Цель моего путешествия, как Вам известно, заключалась в том, чтобы вступить в непосред­ственное сношение с державами согласия и, базируясь на принципе самоопределения, возвещен­ном Президентом Вильсоном как одно из условий его мирной программы и принятом державами согласия, просить признания в международном порядке нашей независимости и обеспечить усло­вия нашего государственного и экономического развития. При этом, в виду соображения, как принципиального, так и особенности тактического свойства, я развиваю повсюду идею Кавказ­ской конфедерации. По приезде в Берн, вступил в контакт с посольством держав и обратился с письмом к президенту Вильсону, в котором просил его правительства – письмо было препровож­дено через полковника Кайза. Отношение ко мне со стороны представителей отдельных держав было разное. Американцы, итальянцы, японцы и англичане заявили, что в принципе они относятся ко мне в корне сочувственно ко всякой попытке народов осознавших свои национальные способ­ности и способных жить самостоятельной государственной жизнью, образовать самостоятельное государство. Во французском посольстве я встретил совершенно иную точку зрения. Франция, являющаяся ныне центром европейской реакции, делает все, чтобы задушить порывы к свободе угнетенных народов России.

С американцами отношения хорошие, они твердо стоят на точке зрения 14 пунктов Вильсо­на, и мы можем рассчитывать на их дипломатическую помощь, я пользуюсь ими для посылки в Париж необходимых документов. С англичанами – сложные. Я также просил по приезде быть при­глашенным в Лондон и послал Правительству обстоятельный меморандум. Я получил уклончивый ответ: «Вопрос будет изучен с вниманием, в переживаемых условиях в приезде необходимости нет». После этого недели через три, две, я просил в самых категорических выражениях, указывая на необходимость в случае отказа большевистской ориентации, об экономической и военной под­держке нашего государства, со всеми соответствующими выводами из такого рода помощи, до сих пор я никакого ответа не имею – прошло 1,5 месяца. Посланник сэр Хорос Гумбольдт полагает, что в свое время получу ответ.

В Лондоне я получу ответ – формальный отвод. Предполагаю обратиться к Генеральному Секретарю конференции в Париже. Из Парижа от Американского правительства ответа нет. По указанию Лондона я обратился с телеграфным запросом в Париж к генеральному секретарю Па­рижской конференции, копию этой телеграммы я вам посылаю; в виду отсутствия уверенности, что эта телеграмма попадет по адресу, так как она не отвечает французским видам, я принял меры, чтобы телеграмма попала Американской делегации и в комиссию по иностранным делам Фран­цузского Парламента. Позицию, принятую мною в отношении конференции в Прикипо, я наде­юсь, вы одобрите. Я не последовал примеру реакционных русских правительств, заявляющих, что они не могут заседать за одним столом с палачами большевиками, и тех национальных групп, ко­торые, поддавшиеся французским интригам, отказываются ехать в Прикипо. Я полагаю, что в на­ших интересах следовать видам и желаниям президента Вильсона, который с точки зрения чуждой всяким меркантильным расчетам французских банкиров, может внушить нам доверие и симпатию. Идет закулисная борьба между Клемансо и Вильсоном. Клемансо желает, во что бы то ни стало, расстроить конференцию в Прикипо и добиться вооруженного вмешательства в русские дела, ко­нечно, ведя к удушению и нас всех и других инородцев, которым не хочется вновь подпасть под иго России. И Вильсоном, который желает добиться нового порядка вещей в мире и, по возможно­сти, обеспечить торжество справедливости и права во вселенной.

Основное зло заключается в оторванности от родины и отсутствие информации с места. Я абсолютно не знаю, что думать о том, что происходит у Вас. Я знаю, что армянская и грузинская делегации приехали в Париж. Почему вы не послали делегации в Париж совместно с грузинскими и армянскими, каковы Ваши сношения с англичанами, что делает наше Правительство, каково наше внутреннее положение – вот вопросы, которые гнетут меня. Конечно, английское правитель­ство, точные сведения о том, что происходит у нас дома – и если там нет некоторого единства духа и настроений, мои декларации из Берна ни к чему не приведут.

Я склонен объяснить отсутствие ответа на мои обращения в Лондон тем, что у нас дома не все благополучно. Я случайно, из турецкого источника, узнал, что Юсуф-Иззет-Паша вернулся в Константинополь, а Нури-Паша остается в Азербайджане. Эго дает мне основание полагать, что дело внутреннего строительства в Азербайджане обстоит сравнительно лучше, чем у нас: но я и приблизительно не представляю себе, что Вы все так думаете, и это обстоятельство, конечно, сильно влияет на мою мораль, я, тем не менее, продолжаю прежнюю вами занимаемую линию. Я позволю себе дать приблизительную характеристику политического момента в Европе – положе­ние Российского вопроса и в частности отношение к нам и к нашим Кавказским соседям.

Сущность отношений и состояние умов в Европе натурально разнится в зависимости от принадлежности к той или иной группировке – в то время, как в стране победителей и в частности, главным образом, во Франции, правительства пользуются не только практической возможностью осуществления империалистической программы, не опираются в своем шовинизме на обществен­ное мнение, которое в общем упоении победой недостаточно оценивает сложность исторического момента и остроту социального вопроса у нас на дому – в Германии. Австрии и Венгрии замечает­ся все возрастающая реакция против насилия и угнетения, которые несли с собой победители, со­стояние упадка духа и отчаяния, которыми были ознаменованы первые, недавно, после пораже­ния, сменяются пробуждением национальной гордости и воли защищаться. Нейтральных стран нет, так как нейтральная ныне на стороне победителей, конечно, это фасад. Голландия, Швеция и Немецкая Швейцария в тайне души на стороне своих родственников по расе и культуре. Обособ­ленное положение занимает Америка.

Америка до мировой войны, жившая за семью печатями доктрины, силой обстоятельств и безмерным честолюбием американского национального духа выдвинута на мировую арену. Аме­рика мечтает не больше не меньше как о роли миссии в старом свете. Америка желает принести Европе новую скрижаль завета, реформировать не только политическое социальное установление в Европе, но воссоздать духовную и телесную культуру отжившего обветшавшего европейского материка. В этом народе, который европейцам казался погруженным исключительно в искании материка. В этом пароде, который европейцам казался погруженным исключительно в искании материальных благ и усовершенствовании психического прогресса таят непонятный нам источни­ки мистицизма и религиозно-социальных исканий. Во все, что Америка сделана до сих пор и что делает в настоящем. Главную роль играет эта идейная принципиальная сторона. Я вовсе не хочу сказать, что Америка политически не заинтересована в Европе – вовсе нет. Америка желает играть отныне первенствующую роль н Европе и унять насущные интересы в Тихом Океане и в Китае. Но в пределах старой Европы и на Ближнем Востоке материально Соединенные Штаты не заинтере­сованы. Поэтому Вильсон, опирающийся не только на демократов, но и на республиканцев, следо­вательно, выражающий волю всего американского народа, может оставаться на точке своих 14 принципов, т.е. наточке права и справедливости. И эту программу Америка желает осуществить. На этом пути Вильсон встречает непреодолимое препятствие.

Глухие волны недовольства, тем не менее, растут во Франции и Англии. В Англии серьез­ные стачки и вынужденная демобилизация на широких началах, ввиду угроз самовольного остав­ления армии. Во Франции серьезная компания во имя демобилизации, которая хотя в гомеопати­ческих дозах все же осуществляется – затем, теперь уже не секрет, что французская армия на Вос­токе, которая должна была пойти в Россию, отказалась от этого похода. Державы согласия отказа­лись от вмешательства в русском деле, т.е. от реставрации не потому, что победила точка зрения Вильсона, категорически отказавшегося послать американские войска для борьбы с русским наро­дом, порабощенных народных национальностей, а потому, что Англия и Франция не смогли побу­дить войска совершить этот поход. Таким образом, не надо преувеличивать значение волны большевиколюбия, с которой с негодованием в бессильной злобе кричат французские газеты. Под влиянием Вильсон и ввиду желания Англии, которая в конечном свете очень мало заинтересована в воссоздании России, особенно на Востоке, Франция должна была согласиться принять участие в конференции на Принцевых островах, но она интригует и употребляет все меры к тому, чтобы со­рвать конференцию, т.к. боится, что эта конференция может повести к признанию факта расчле­нения России, она предпочитает оставить вещи в существующем положении, если нельзя, разда­вивши большевиков, создавать буржуазную и сильную Россию, так как рассчитывает, что больше­вики, в существе своем пропитанные русским национальным шовинизмом, сумеют раздавить сепарационные движения инородцев, объединить свою Россию под властью советов, и под беременем совершенного дела и экономических затруднений рухнет и уступит место реакционному все­российскому правительству. К сожалению, некоторые народности, в частности, наши соседи гру­зины, которые имеют свою делегацию в Париже, т.е. в центре французского влияния, недостаточ­но оценивают сущность положения и рассчитывают получить признание своих прав и интересов в Париже. Французы, возможно, усыпляют их обещаниями, рассчитанными на выигрыш времени. Я в указанных условиях признал необходимым принять участие в конференции Прикипо, т.к. это единственный способ заявить миру о наших притязаниях – о наших правах и о наших страданиях. Французы и отчасти, я полагаю, англичане, не желают, чтобы наш голос прозвучал на междуна­родном сборище – нас желают механически устранить – задушить. В Париж я пробраться не могу – не знаю, пытались ли вы это сделать, и что из этого вышло – все мои писания остаются в недрах канцелярии – печать европейская, т е. печать держав согласия находится в руках Правительства, мы сделать ничего не можем.

Франция хочет устранить нас в угоду русским в целях создания мошной России в противо­вес Германии – а Англия – я пока еще не смею утверждать, т.к. не знаю, что у нас происходит, мо­жет быть желает распоряжаться в наших пределах без нас – что гораздо проще и удобнее. Я рас­считываю, что при известной организации, хотя бы слабой, мы можем все-таки выиграть наше де­ло. Я сильно рассчитываю на поддержку Америки, Италии и Японии. Англия либо совершенно устранит нас, не оставляя забот другим, либо не будет противиться нашим целям – трудно только в этот решающий момент иметь орган, говорящий от имени народа. Наша страшная ошибка – это разъезд Правительства. Как бы не тяжелы не были нынешние условия, нам фасад необходимо со­хранить, если у нас в руках будет один лишь аул на вершине самой непристойной горы Дагестана – этого достаточно для того, чтобы притязать на все наши границы и кричать на весь мир. Европа абсолютно не знает Кавказа; в особенности не знают Кавказа г.г. министры дипломаты – среди необыкновенных смертных трудно встретить таких круглых и грубых невежд географии и этно­графии, как среда тех, кому вручена по злой прописи судьбы – судьба мира – меня часто спраши­вают, кто такие горцы Кавказа – это славяне, или вы католики и православные, но во всяком слу­чае кое-кто слышали о нашей борьбе с Россией, и из Кавказских народов черкесы наиболее из­вестные. Это обстоятельство мы можем использовать, если проявим некоторую активность за гра­ницей и у себя дома. Для этого нет необходимости в стройной государственной машине, но наи­большее ядро одинаково мыслящих и взаимно друг друга поддерживающих должно быть. При­глашение в Прикипо говорит не только о существующих правительствах, но и о группах, пытаю­щихся установить свое влияние на определенной территории – поэтому как бы плохи не были на­ши дела, мы не должны отчаиваться и обязаны, во чтобы то ни стало, представлять известную идею или, как выражается документ Вильсона, организованную группу.

Италия, имея свой флот в Черном море, и ей легко получить сведения с места. Вам надо иметь в виду, что я решительно ничего не могу сделать, если только у нас на родине на одном из самых хотя бы незначительных пунктах не будет персонифицирована идея самостоятельной рес­публики союза объединенных горцев в лице, хотя бы самого беспощадного и фиктивного прави­тельства. Идея национального единства и государственной воли внутри, дающая мне право гово­рить от вашего имени, это «Кондицион сипе кванск» – заграничной работы. Я просил Алихана Кантемирова поставить Вас в известность, что я один чувствую себя бессильным, мне нужны со­трудники более свежие и осведомленные. Меня давно нора заменить, я слишком долго был в от­сутствии и оторванным от родной почвы, это не только тяжело мне, как личности, но вредно для дела. Не надо преувеличивать моего значения, человек, который уже больше месяца за границей, не может пользоваться особым доверием и авторитетом. Положительно необходимо послать деле­гацию за границу, прежде всего в Прикипо. Обратитесь за содействием к англичанам, итальянцам, может быть, французы не будут спешить, впрочем, вам там виднее – это решительный момент – если вы пропустите этот случай быть услышанным миром – наше будущее беспросветно – чтобы судьба нам не поставила в будущем, в какой бы политической группировке мы не окажемся – для защиты наших национальных, социальных и экономических интересов, мы должны выдвинуть наш вопрос на европейский международный рынок, это священный долг. Я настойчиво прошу снарядить делегацию в солидном составе с экспертами по вопросам экономическим и техниче­ским и отправить ее в Европу (Прикипо).

Я полагаю, что наши географические, наши политические и экономические интересы тре­буют сближения с Украиной, в которой мы, конечно, должны поддерживать националистов- сепаратистов. В связи с Украиной стоит Кубанский вопрос. Мы замечаем наши границы по Куба­ни. следовательно, значительное количество кубанских казаков по югу от Кубани остается в на­ших пределах – эти казаки украинского происхождения – мы должны установить с этой частью кубанского казачества наилучшие отношения, в особенности ввиду сложности абхазского вопроса и двуличной игры Грузии – без разрешения этой проблемы нам будет крайне трудно обеспечить выход к Черному морю, без чего над всеми нами без дальнейших разговоров надо поставить крест. Ведь выход к Черному морю, связывающему нас с Европой – нашего вопроса не существует. На­ша роковая ошибка в прошлом была в том, что увлеченные владикавказским узким кругом окруж­ных интересов мы совершенно не занимались Кубанью и Дагестаном. Жизнь нам жестоко отом­стила, пусть прошлое будет уроком. Из случайных сведений, которые я получаю, существует раз­ногласие между кубанскими казаками с одной стороны и Деникиным с Красновым с другой. Это обстоятельство надо учесть, я боюсь, что мораль угнетающе действует на то обстоятельство, что державы согласия якобы поддерживают Деникина, имейте ввиду, что эта поддержка оказывается только Францией и по обстоятельствам вне Франции, исходящая помощь крайне незначительна и будет с каждым днем все более сокращаться, реальная сила – казаки, которые, как мы имели случай видеть на Кубани, действительно отличаются свободолюбивым духом, не в пример казакам Дона и Терека. С грузинами нужна крайняя осторожность – двуличная игра, начатая в Батуми, продолжается. Грузины конфедерации в тайне души не желают – открыто возражать не смеют – в конфедерации они боятся нашей численности (в соединении с Азербайджаном это, конечно, боль­шая ошибка). Они предпочли бы, взявши Абхазию, обеспечить остальной берег России или Ук­раины и, таким образом, культурно и экономически нас задушить, а с другой стороны в междуна­родном порядке добиваться гарантии целости Грузии, обеспечить некоторые симпатии России, пожертвовав нами, т.е. солидным и богатым куском Кавказа в угоду аппетитам России – вот скры­тые желания Грузии, но грузины нас боятся и, пока у них нет реальной гарантии, они продолжают игру с нами. Я честно продолжаю делать общекавказскую политику и в ответ на грузинское сооб­щение, выпущенное под влиянием Чхенкели в Бернс, которое гласит, что Абхазия составляет часть Грузии, а Туапсе грузины уступили Деникину – грузины в сношениях, как с русскими со­циалистами, так и с русскими монархистами, и на худой конец примиряются с Россией Конечно, в моей брошюре и во всех официальных случаях и в абхазском вопросе никаких уступок не наде­лаю, но повсюду заявляю, что мы связаны тесной дружбой и мы накануне образования конфеде­рации – я надеюсь, что эта линия поведения встретит вашу поддержку и одобрение. С армянами нужно нам быть в хороших отношениях, особенно с Абхазией, где мы можем опираться на них против грузин, – с другой стороны армяне всегда останутся значительным фактором в Кавказской линии и, ввиду их связи и значения в Европе и Америке, они могут быть нам полезными, отсутст­вующий у нас третий элемент нам придется вербовать среди армян – поэтому я при всех случаях демонстрирую наши симпатии. Думаю, что и в этом я с вами не расхожусь. Теперь перейду к наи­более серьезному вопросу о наших отношениях к большевизму. Мне исключительно трудно дать определенную форму выражения моим мыслям в этом отношении в виду абсолютного отсутствия сведения в их численности и значении у нас на Северном Кавказе. Конечно, нет сомнения, что большевики права на самоопределение в действительности не признают, но в социальном вопросе они шире всех других и среди всех мыслимых в России правительств они наиболее для нас реаль­ны. Так как они не станут воссоздавать единую неделимую Россию – святую Русь. Если бы в ре­зультате нашей борьбы за независимость нам пришлось бы попасть под русское иго, конечно, мы должны поддерживать наиболее радикальные элементы, поэтому, я полагаю, что нам не следует преувеличивать нашей ненависти к большевикам, а, наоборот, искать с ними путей примирения, к сожалению, здесь, за границей, мне не удается вступить с ними в контакт, но в Прикипо мы суме­ли бы объясниться. Гибель большевизма в России в нынешних условиях, тогда наши националь­ные чаяния ничем не ограждены, были бы для нас катастрофой, так как всякое правительство, ко­торое придет на смену ему, будет нам еще более враждебным. В виду этого я сделал со своей сто­роны все, чтобы помешать вмешательству держав согласия во внутренние дела России, чтобы по­мешать военной экспедиции, я написал ряд меморандумов Англии, Соединенным Штатам. Ита­лии, Японии. Франции, вступив в сношения с поляками, украинцами, литовцами, в целях совмест­ного протеста, и, может быть, небольшая капля наших условий отчасти повлияла на отрицатель­ное решение этого вопроса, но сущность, как я упоминал выше, возможности этой экспедиции ввиду отрицательного отношения общественного мнения и оппозиции в рядах армии. Я только что прочел в Монтене сообщение, что Сочи занято добровольцами Деникина, что занят также Гроз­ный, Кизляр и часть Ставропольской Губернии, меня приводит в ужас мысль, что вы можете ока­зывать содействие Деникину – в тысячу раз лучше сделаться большевиками или погибнуть в борьбе против Деникина, чем ему оказывать помощь. Никогда и ни в каких условиях такая поли­тика нам пользы не принесла бы. Я боюсь, что наши элементы, бывшие за «Юго-восточный союз», мог бы искать путей соглашения с Деникиным, в свое время я протестовал против нашего вхожде­ния в Юго-восточный союз и лишь во имя дисциплины я провел этот союз в Дагестане, если толь­ко тенденция существует у нас, я протестую против них всеми фибрами души и никогда, ни при каких условиях, я не буду в рядах правительства, которое вошло бы в этот изменческий союз, союз, направленный в конечной цели к порабощению политическому и экономическому нашего на­рода. Я не хочу, чтобы после стольких уроков мы могли бы впасть в старые заблуждения. Я с не­терпением и волнением жду известий от вас. У меня имеется адрес, который находится в вашем распоряжении. Я думаю, что в зависимости от вашей доброй воли к организации и защите нацио­нальной цели находится и отношение к нам союзников и возможность установления связи со мной. С фактами все мирятся, и если у нас удастся установить факты национального единства и координировать волю нашего народа мы достигнем цели. Я жду ваших указаний и сообщений о положении вещей на местах. Мои горячие пожелания и сердечный привет товарищам.

Гайдар Бамматов.

P.S. Я опять возвращаюсь к идее о возможности соглашения с Деникиным, мне хочется ду­мать, что если такое соглашение состоялось, то оно прикрывает иные намерения, что это тактиче­ский шаг может быть подобный тому, который был употреблен для взятия Владикавказа.

Г. Б.

ЦТА РД. Ф. 621-р. Оп. 1. Д.27.Л. 1-8. Копия.