Тесаев. К истории, семантике и этимологии термина «ДегIаста»

ТЕСАЕВ З.А. К ИСТОРИИ, СЕМАНТИКЕ И ЭТИМОЛОГИИ ТЕРМИНА «ДЕГIАСТА»
Аннотация. В статье проводится научный анализ по определению семантики и этимологии термина «ДегIаста». Исследование проводится посредством лингвистического и исторического анализа, привлекается ряд письменных источников для определения, во-первых, семантики термина «ДегIаста» в современном чеченском языке; во-вторых, – для выяснения времени возникновения понятия «Дагестан» как административно ограниченной в конкретных рамках (междуречье Сулака и Самура) территориальной единицы. Делаются выводы, согласно которым данный термин вводится в оборот, по-видимому, в промежутке между 1578–1634 годами, когда Азербайджан и часть современного Дагестана были оккупированы турецкими войсками и Ираном.
Ключевые слова: Дагестан, ДегIаста, Чечня, Сулак, Самур, Кавказ, шамхал, Иран, Турция, Ширван.
Чеченское слово «ДегIаста» (вариант: «Декъаста»), имеющее общее происхождение со словом Дагестан, но абсолютно иную семантику, выступает в качестве, прежде всего, географического, а затем – политического термина, тогда как сегодня «Дагестан» является понятием административно-территориального характера.
Существуют различные трактовки этимологии терминов «ДегIаста» и «Дагестан». Народные интерпретации раскладывают первый на «Де» (отца, отцов) и «гIаста» (исток, [место] происхождения) ; «Дай» (отцы) «къаьстина» (отделились, выявились [где]); «Деха» ([от] отцов) «йиста» ([унаследованный] край) и т.д. Как бы там ни было, в своей семантике данное определение имеет четко географическое значение (Кавказ от Эльбруса до Каспия) с семантикой Родина, Отчизна, Отечество. Что же касается нынешнего понятия «Нохчийчоь» (Чечня; буквально: область чеченцев), то оно, по всей видимости, является неологизмом, связанным с административной деятельностью царской России (с 1860 года) и Советского Союза (Ч.А.О. и т.д.). Термин «Нохчийчоь» территориально и исторически ограничен бассейном Мартано-Гудермесского междуречья (т.н. “Большая Чечня” и “Малая Чечня”) и не может использоваться при освещении досовременной истории чеченского народа, поскольку не охватывает все пределы расселения народа. Согласно нашим сведениям, для ранне- и позднесредневекового периода истории ЧР объективно употребление понятий Нохчий-Мохк (не путать с областью Нохчмохк) и ДегIаста, соответственно. Добавим к сказанному, что на надмогильной стеле дочери чеченского предводителя Бейбулата Таймиева (1779– 1831 гг.) написано следующее: «…ДегIастанан мехкаден Таймин Бийболатан йоI Дусра…» («…Дусра, дочь Главы ДагIистана – Бийбулата, сына Таймы») [1, с. 9].
Понятие «Дагестан» традиционно переводят с тюркского как «край гор» (Даг-и-стан), что не может не обнаруживать параллелей с известными странами и областями: Алания (И.Ф. Шопен выводит, ссылаясь на античных авторов [2, c. 383], от корня ал, ол – гора, т.е. Алания – [страна] Гор); Армения (то же значение, [страна] горцев, т.е. ар, ор (гора) + мен (люди, племя); соседняя с Арменией Иония (от греч. ио – гора, т.е. Горная [страна]); Аран – горная область в Азербайджане [3, с. 10, 302, 309, 406] и т.д. Все эти области связаны с Кавказом и ближайшими с ним хребтами, т.е. горными областями.
В этой связи уместно отметить чеченский термин «дукъ» – хребет (горная цепь или хребет у человека). Форма множественного числа и косвенных падежей выявляет его более архаичное основание «дакъ-», что обнаруживает фонетическую, да и семантическую, близость с тюркским «даг» (гора). Если принимать за основу этимологического анализа чеченского термина «Декъаста» именно эту форму, то мы можем выявить составные части: «Декъа-» (как падежная форма архаичного корня дакъ) и «йиста», или «-ста» (край, страна; сравните с чеченскими областями Малхиста, МIайста и др.), – с общей семантикой «край», или «страна гор», которая впоследствии приобрела новое значение – Отчизна, Отечество, Родина. Как показывает практика, географические термины действительно отражают особенности рельефа края, что и объясняется семантической близостью ранее упомянутых терминов. Что же касается варианта «ДегIаста», то, по-видимому, наблюдается чередование согласных звуков х / гI / къ.
Рассмотрим чеченскую семантику слова «ДегIаста» на примерах чеченского устного творчества. В героической песни «Аьккхийн Жанхотах илли» читаем:
«Шаьш, хьийзаш, кхечира, тов, цу Нана-ДегIастана,
Юьртахь бахара, тов, Жанхотан гIопа» [4, с. 110].
«Арара цхьа хехо ша берта валийна,
Яздина тесира, тов, цхьа бамбин кIайн кехат
Кху Нана-ДегIастана цу Аьккхийн Жанхоте» [4, с. 118–119].
«Уьш, хьийзаш, кхечира, тов, Нана-ДегIастана,
Кхаа дийнахь-бусий ловзар латтийра тов…» [4, с. 126].
В другом «илли» – «Жерочун кIантах, Таркхойн кIантах, ГIебартойн Солсех илли» – также читаем:
«Веана кхечира, тов, и нийса ши накъост Нана-ДегIастана,
ГIалмакхойн и Дада вехачу кетIа» [4, с. 241–242].
Примеры из жанра чеченского народного «узама»:
«ХIе боьду тIам сийна кхокха,
Зен-зулам доцуш ДегIастане кхачахь…» [4, с. 357].
Из песен:
«Ког ма бала, олу шена,
ЧIург ма карча, олу шена,
ДегIастана шу ца кхачарах
Ойла ца йо къиза Талина» [4, с. 382].
«ХIара Iуьйренаш йицлур ма яц,
ХIара суьйренаш йицлур ма яц.
Къиза ДегIастанах дахар
Дицлур ма дац, Везан Дела!» [4, с. 383].
«И нана ДегIаста махкаха яьккхинчу дийнахь
Орцах хIунда ца вели Воккха Хьаьжи?» [4, с. 384].
«Лекхчу лома хьаладуьйлуш,
Лаьтти буха охьадуьйлуш,
Шу леллачу ДегIастанахь
ХIун ду-теша, сан вежарий?» [4, с. 385].
«Йо Дела, Везин Дела,
Тхо кхоьллина, дика Дела,
Хьайн кхел-хьукхмий духуш дацахь,
Дерзадехьа ДегIастана» [4, с. 387].
«ДогIур дац-те бамбин кехат,
Вай ДегIастана дуьгу аьлла
Ца деа-кха бамбин кехат,
Вай ДегIастана дуьгу аьлла» [4, с. 388].
«…Марша Iайла, Казахстан, хьо!
Тхо-м дIадоьлху ДегIастана.
…Марша Iайла, тхан дай-наной,
Тхо-м дIадоьлху ДегIастана…
Марша Iайла, кешнийн охIла,
Тхо-м дIадоьлху ДегIастана…
…Хийла, хьуьйжуш, аш ялхийначу
ДегIастано ойла йойту.
Марша я хьо, тхан ДегIаста,
Хьайца, дезаш, тхо диталахь…
Ва, Хуршов, дуьне декъала дуийла ахьа,
Тхо тхайн Даймахка дерзийна» [4, с. 388–389].
Абсолютно очевидна семантика «Родина», «Отчизна», «Кавказ», «Родина-Мать» («Нана- ДегIаста»), что позволяет говорить о недопустимости отождествления понятий «ДегIаста» и «Дагестан» в современной их интерпретации. Объективно возникает вопрос о времени выделения отдельной, административной, единицы – Дагестана – из общего географического контекста (Кавказа).
Источники, описывающие события до нашествия Тимура (конец XIV – нач. XV в.), не позволяют выявить упоминания термина «Дагестан», по крайней мере, если речь не идет об анахронизмах (допущенных при переписке оригиналов) или омонимах, не связанных с рассматриваемым регионом. Что же касается биографов и хронистов Тамерлана (пр. 1370–1405), то ими для обозначения Кавказа употребляется термин «гора Эльбурз» [5, с. 122], а современный Дагестан рассматривается в разрезе его бывших владений и поселений. Если же говорить конкретно о пространстве между Эльбрусом и Каспием, упоминаются владения Кула и Тауса, Пулада, Симсим, Аухар, владение шамхала и др. [5, с. 122–124].
В манускрипте Кирилла Донаури (1310 г.) также перечисляются различные области Северо-Восточного Кавказа, в том числе «Нахче» и дагестанские (Антцух, Цахур, Хундз и пр.), которые, однако, не имеют обобщенного названия [6, с. 50; 7, с. 76–77]. Вообще, грузинские источники предпочитают именовать территорию бывшей Дагестанской области (далее – Д.О.) собирательно «Лезгистаном», а дагестанцев – «леками» и «лезгинами» даже на рубеже XX века [6, с. 51, 52, 56, 57]. К примеру, царь Теймураз (пр. 1606–1632) называет тавлинцев «лезгинами», а Д.О. – «Лезгистаном» [6, с. 51–52].
В нарративном источнике «Тарих Гирейхана», первый список которого, если верить декламированному автору, составлен в 886 г. х. (1481-82 г.), для обозначения территории от Крыма и Северо-Западного Кавказа до Каспия употреблены термины (вилайеты) «Гирим», «Чаркас» и «Чачан». Также в сочинении упоминается «вилайет Дагестан» (по контексту – территория Южного Дагестана) [8, с. 170–171]. Однако, как это отмечается исследователями, сборный список рукописи представляет собой нарратив, описывающий хронологически историю XV–XIX веков и составленный, по крайней мере, пятью авторами (конец XV в., до 1606 г., до 1705 г., до 1744 г., до 1867 г.), без учета влияния на текст переписчиков [8, с. 170]. Кроме того, составитель рассматриваемого сборного списка, «Мухаммад бин Шайх ал-Куркли ал-Гази ал-Кумуки ад- Дагестани», указывает на дату переписи – 11 Зу-ль-каъда 1316 г. х. (23 марта 1899 г.) [8, с. 174], т.е. на рубеж XX века. Это позволяет с уверенностью говорить об анахронизмах в тексте, что и объясняет, с учетом изложенных нами ниже данных, упоминание в тексте «вилайета Дагестан» в отношении только территории Д.О. (неуместное для XV века). Еще один источник по XV веку – документ, письмо турецкого султана Мехмеда I ширваншаху Халилу I, который упоминает (1420 г.) в нем хакимов Шеки, Кумуха, Кайтага и Лавенда [9, с. 246].
Следует отметить, что территория Д.О. уже с конца XIV века находилась под сильным влиянием и в политической зависимости от Ширвана: правитель Кайтага Мухаммед-бек, согласно грамоте ширваншаха Ибрагима I, получил в управление целый ряд южнодагестанских сел. Впоследствии потомки Мухаммед-бека управляли также Курахом и Табасараном [10, с. 192]. Ширваниды поддерживают и родственные отношения с кайтагскими правителями. В частности, князь Кайтага Адильбек приходился шурином ширваншаха Фаррух-Ясара, а Кайтаг вместе с Дербентом и югом Дагестана были в составе Ширвана [9, с. 261; 10, с. 213]. Кроме того, весьма примечателен тот факт, что сын Фаррух-Ясара, Гази-бек, согласно фирману от 879 г. х. (1474 г.), носил титул «шамхал» и состоял в родстве «через мать с кайтакским уцмием Дагестана» [9, с. 265].
Персы (Сефевиды) плотно соприкасаются с Д.О. уже в последней четверти XV века в ходе походов Хейдара (1483, 1487, 1488 гг.). В 1509 году вследствие похода шаха Исмаила I (пр. 1501– 1524) были покорены Табасаран и Дербент [10, с. 210]. К этому времени, вероятно, можно отнести тесное знакомство персов с термином «ДегIаста» как с местным названием Кавказа. По крайней мере, К.М. Алиев полагает, что именно после завоевания Дербента шах Исмаил наделил шамхала титулом «валий Дагестана» [30, с. 118]. Однако «Дагестан» шамхала в данном случае был еще административно отличен от границ Д.О.; тем более – от пределов Северного Кавказа.
Шейхшах – наследник Фаррух-Ясара – правил Ширваном до 1524 года. Согласно персидскому сочинению «Тарих посла Низамшаха», в правление шаха Тахмаспа (пр. 1524–1576) сын Шейхшаха, Музаффар-Мирза, бежал в «царство шамхала» [11, с. 59]. В конце концов, в 1538 году шах Тахмасп завоевал Ширван, присоединив его к своей империи, а оставшиеся представители ширванской династии Дербенди бежали в Кайтаг [9, с. 273; 11, с. 62–64].
Согласно турецким источникам последней четверти XVI века, мы по-прежнему наблюдаем разделение областей современного Дагестана по отдельным владениям: Кайтаг, Кумух, Авар и пр. [12, с. 67]. К тому же времени относится завоевание Восточного Кавказа Турцией, отнявшей территорию Азербайджана и современного Южного Дагестана (Дербент, Ахты, Ихир и пр.) у Ирана. Уже тогда в османских документах (посланиях 1578–1586 гг.) обнаруживается термин «Дагестан» [30, с. 119]. Вместе с тем, участники и современники этих событий (Ибрахим Рахимизаде, Ибрахим Эфенди Печеви и др.) указывают на то, что шамхал Чопан был лишь одним «из дагестанских беков» и «имена большинства беков такой обширной страны, как Дагестан, совсем неизвестны». Следовательно, это говорит о географической, а не административной семантике определения «Дагестан» [30, с. 119, 120]
Турецкие завоевания распространяются и на территорию расселения чеченцев. Согласно сочинению Эвлия Челеби, в 986 году (1578/79 г.) Оздемир-заде Черкес Осман-паша завоевал «из-под власти Ирана» город «Эндирей», который ясно отождествляется со Старым Эндиреем, или нынешним Чир-Юртом (он же – Индили русских документов конца XVI века) , населенным чеченцами [13, с. 113; 14, с. 63, 64, 253, 255; 15, с. 81]. Этот город за неимением возможности закрепиться здесь турки передали шамхалу, который «распоряжался им по собственному усмотрению» и «сделал его своей столицей», однако уже во 2-й половине XVII века перенес столицу в Тарки [13, с. 113]. Тарки, между прочим, также были завоеваны и переданы шамхалу турками, а сам шамхал Чопан на момент вторжения османов на Кавказ фигурировал лишь как владетель Кумуха и Кайтага. Оккупированные земли были разделены на два вилайета – Шемахинский и Дербентский [9, с. 278–281; 12, c. 67; 14, с. L; 16, c. 197]. Именно поэтому В.Ф. Минорский называет Чопана «первым шамхалом», а Ф.Х. Гутнов, уточняя, – «первым тарковским шамхалом» [17, c. 23; 18, c. 66]. Заметим, что родственник Чопан- шамхала, Тучелав Бурхан ад-Дин, стал тестем Османа-паши [19, с. 119–120]. Н. Игнациус в этой связи пишет: «Первые сношения русских с шамхалами начались в 1559 году, когда Россия хотела защитить чеченцев от гнета шамхала, который противился постройке наших крепостей на Койсу и около Тарков» [20, с. 498]. В действительности же под «защитой чеченцев» имелась в виду защита русского юга от распространения тюркского (турецкого и иранского) влияния через шамхалов. Напомним также, что, согласно нашему исследованию, в 1546 году между чеченцами и шамхалом (по-видимому, Улахаем [31, с. 175, 161]), по всей видимости, было достигнуто соглашение-разграничение, по которому граница была определена частично по реке Койсу (Сулак) [1, с. 111–116, 130–133].
Народ шамхала, по утверждению Э. Челеби, «летописцы Ирана называют …”племенем кумык”». При этом, как сообщает источник, Осман-паша в том же году завоевал и разрушил «крепость Эндери» (также располагавшуюся близ Чир-Юрта). При этом Э. Челеби вновь указывает на то, что «Оздемир-оглу отвоевал ее у кайтаков и персов» [13, с. 114]. Поскольку правитель Кайтага, как и шамхал Чопан (владетель Кумуха), фигурируют в качестве союзников турков при описываемых событиях [12, с. 67], можно полагать, что в контексте данных Э. Челеби этноним «кайтаг» как раз таки употребляется вместо ныне распространенного термина «дагестанцы» (как население, административно расселенное в границах бывшей Дагестанской области – в том числе и чеченское). Надо полагать, «кайтаками» Э. Челеби называет жителей междуречья Сулака и Самура, поскольку население к западу от Сулака путешественник именует черкесами и грузинами (возможно, в значении «кавказцы» и «православные христиане», соответственно) [13, с. 105, 108, 114, 127].
Нет сомнения в том, что в труде Э. Челеби отражены столкновения чеченцев с турками и шамхалом, в частности. К примеру, им не менее двух раз указывается на сражение с чеченцами и казаками, которыми руководил Ших-мурза Ишеримов-Окоцкий. Он отмечает: «Когда Осман-паша завоевал Демир-капу (Дербент. – З. Т.) и был приглашен в Стамбул, возникла потребность пройти в Крымскую область через Кыпчакскую степь (Волго-Донское междуречье. – З. Т.). Двинувшись из крепости, именуемой Баш-тепе, на берегах реки Канлы-Севинч (Сунжа? – З. Т.), он устроил великое побоище с московским царем и поразил сто тысяч неверных и проклятых казаков острыми стрелами… Оттуда он через два дня достиг реки Терек…» [13, с. 108–109]. В другом месте путешественник также отмечает: «Оздемир-оглу Осман-паша провел даже сорок дней на берегу этой реки Севинч, ожидая у места впадения этой реки в море (Канлы-Севинч? Не исключено, что речь идет о реке Черкес-озень, впадающей в Каспий в южном пригороде Махачкалы. В верховьях реки расположен аул Кангалы – то же, что и Канглы > Канлы. – З. Т.) прибытия войска татар из Крыма» [13, с. 125]. Здесь следует сделать отступление.
Во-первых, «московский царь» не участвовал в битве, равно как и русское командование. Московское царство под предлогом удовлетворения прошения местных владетелей в 1578 году устроило «на р. Терке на устье Сунчи» город [14, с. LXXXVII], однако в скором времени укрепление было упразднено под давлением Крыма, а Кабарда была признана подвластной крымским Гиреям [21, с. 259–260; 22, с. 76]; Москва юридически покинула Кавказ на долгих десять лет. По всей видимости, к такому решению Ивана IV подтолкнул печальный опыт 1571 года, когда крымчане сожгли Москву. Вместе с тем, городские казаки Терской линии были умышленно оставлены на Кавказе под руководством Шиха Ишеримова вместе с вольными казаками [14, с. 64; 23, с. 6–7]. Отметим также, что материалы указывают на значительный этнически чеченский элемент в местном казачестве в рассматриваемый период, в том числе знаменитый чеченец, казачий предводитель Орза – основатель Орза-калы (Червленная), выходец из чеченской общины Гуной [1, с. 203, 204, 231–237; 29, с. 30–34].
Во-вторых, не было речи и о ста тысячах «казаков». Поскольку численность казаков, оказавшихся под командованием Шиха (юридически они существовали вне поля Московского царства), не превышала и пяти сотен. Своих же «служивых людей» у Шиха также исчислялось в 500 человек [14, с. 64; 24, с. 63–64; 25, с. 17–18]. С учетом же данных Т.А. Исаевой (100 всадников и 1000 пеших), под началом Ших-мурзы Ишеримова состояло 1,5 тысячи воинов, 500 человек его собственных слуг, а также народное ополчение, собираемое при необходимости [26, с. 12].
Возвращаясь к нападению чеченцев на Осман-пашу и утверждению о том, что жители Чир- Юрта были «кайтаками», а сам он контролировался «Ираном»: в 80-е годы XVI века Ших-мурза действовал в рамках антитурецкой коалиции (Иран, Чечня, перешедший на иранскую сторону шамхал и «беглые казаки» под началом Шиха) [22, с. 77]. Как сообщается в документах, «сее осени (осень, 1583 года. – З. Т.), как шол изо Царягорода в Дербень Асман-паша, и на него приходили на Терке казаки и многих людей побили» [22, с. 75]. Борис Годунов объяснял туркам, что «ныне людей государевых на Терке нет, А живут на Терке воры беглые казаки без государева ведома» [22, с. 76]. Сам Осман-паша также писал: «…и собрався на Терке государя вашего казаки с тысечу, и пришли были на меня, и яз их побил всех, только утеклых (т.е. отступивших, спасшихся. – З. Т.) человек з двесте…» [22, с. 79]. При этом Борис Годунов вновь настаивал: «И на Терке людей никаких не осталось ни одного человека, а то ныне нечто живут на Терке воры беглые казаки. А государь наш того не ведает и на Терке людем своим жити не велит никаким». В ответ на это Осман-паша заметил: «То мы и сами ведаем, что на Терке живут воры беглые казаки, и они потому и поворовали без государя вашего ведома» [22, с. 80]. Сам же Ших-мурза Ишеримов в своем послании царю Федору Ивановичу писал: «…для тебя яз в Железных Воротех (Темир-капу, или Дербент. – З. Т.) много нужи терпел есми и саблю есми за тебя доводил. То ли наша вина: 500 человек было казаков, и яз, Ших-мурза в головах, тобе служачи, Индили (Чир-Юрт. – З. Т.) словет город, и с тем 7 городов взяли есмя» [25, с. 17]. Сам Осман-паша также упоминает Дербент в контексте этих событий: «Преж сего говорил я тебе, что на Терке живут многие государя вашего казаки, и государя нашего людем, которые ходят из Царягорода (Стамбула. – З. Т.) в Темиркопу (Дербент. – З. Т.) и ис Темиркопы в Царьгород, от них проходу нет, и на тех людей завсе приходят и их громят, а иных в полон емлют. А как яз шол ис Темиркопы, и те терские казаки и на меня приходили человек с тысечю и пришед хотели погромити, и яз их побил всех, а только их утекло ночью человек с 200» [22, с. 83].
Известно, что Ших Ишеримов также состоял в личной переписке с кахетинским царем Александром, обеспечивая безопасность русско-грузинских посольств [14, с. 16–17, 128]. Вместе с тем, ни в русских, ни в грузинских, ни в турецких источниках этого периода мы не обнаруживаем употребления термина «Дагестан» для обозначения исключительно междуречья Сулака и Самура.
После оккупации Азербайджана турками бывшая персидская область перешла под управление Османской империи. Как сообщает Э. Челеби, Ширванский вилайет включал в себя Дербент, Баку и Шемаху, завоеванные в 1578 году [13, с. 108]. Челеби, посетивший Восточный Кавказ дважды (1647, 1666), в своем историческом сообщении упоминает и искомый нами «Дагестан», давая достаточно подробные сведения, касающиеся географических, административных и политических аспектов, связанных с этим понятием.
Во-первых, данные Э. Челеби показывают, что существует географическая область «Дагестан» и отдельное политическое образование – одноименный «вилайет» под управлением шамхала. В частности, согласно источнику, реки Чегем и Лачек (современная Кабардино-Балкария, Приэльбрусье), впадающие в Терек, «начинаются в Дагестане» [13, с. 103], хотя политически эта область включается им во владения адыгских племен [13, с. 105, 108, 114]. Далее в пределах «Дагестана» путешественником называются Терек и Сунжа, Аксай и Ямансу, а также Акташ [13, с. 104, 105, 111, 112]. Разумеется, в «Дагестан» включались и земли далее к востоку – собственно бывшая Дагестанская область, т.е. современный горный Дагестан и земли по правому берегу Сулака (Чир-Юрт) [13, с. 109, 114, 117]. Кроме того, как сообщает автор, русская крепость Терки, политически принадлежавшая «Московскому королевству», также являлась частью «ДегIасты»: «Крепость (Терки. – З. Т.) неотделима от страны Дагестан. А к западу от крепости – суша, простирающаяся до Черкесстана и Дешт-и Кыпчак» [13, с. 127]. Или: «…в северной части Дагестана… расположена крепость Терек московского королевства» [13, с. 122]. А также: «И если спросят, могут ли [московиты] и в стране падишаха Дагестана обладать множеством земель, [то отвечу, что] московский флот идет в Каспийское море по реке Волге, а оттуда на кораблях || они проходят в Дагестан до Терской крепости и множества деревень и областей и [таким образом] владеют [ими]» [13, с. 109]. Также в состав «ДегIасты», вполне естественно, включается Хунзахское владение, или Аварское ханство (у Э. Челеби – Серир-ал-Лан, или Серир Аланский), которое, однако, по утверждению автора, «остается в руках Ирана» (по-видимому, политическая сфера). Интересно также следующее утверждение Челеби: «Город Кахет [принадлежит] Дагестану, [но] остался в руках грузина Шевшада…» [13, с. 122].
Собственно политическое образование «Дагестан», или «вилайет Дагестан», зависевшее от Турции, включало в себя 7 ханств-бийликов (княжеств), а столица в 1666 году располагалась в Тарках. «Исламскому Дагестанскому падишахству», управляемому Султан-Махмудом, подчинялись «ханы»: 1) [старого] Эндери (ныне – Чир-Юрт), 2) Тарков, 3) Карабудака (ныне – Карабудах-кент), 4) «Хайдака» (Кайтаг, здесь находился улу-бей, т.е. «великий князь»), 5) Табасарана, 6) «Кюбечли» (т.е. Кубачи), 7) и, по-видимому, Кумуха (или Кази-Кумуха) [13, с. 104, 108, 109, 114, 117]. Все эти земли именовались также «Кумыкистаном» [13, с. 104], что, между прочим, соответствует и русским данным. К примеру, согласно Головину (1613/14 г.), «Кумыцкая» земля включала Тарки, Таркалы и Карабудах-кент, т.е. лишь правобережные (Сулак) земли [14, с. 538]. Сам Челеби также указывает на это: «…все они – князья Дагестана, кайтаки, кумыки и табасараны» [13, с. 111].
Что касается южных границ «ДегIасты», то они, исходя из данных Челеби, проходили по Дербенту, где «граничат владения персидского падишаха и дагестанского падишаха» [13, с. 108]. Как пишет путешественник, Баку, Шемаха и Дербент «сопредельны с Дагестанской страной и на расстоянии шести переходов на кыблу – с Ширваном». А также: «К югу от Дагестана они граничат с грузинской областью Темрес-хана. Из грузинских крепостей они соприкасаются с городом Чегем (река Чегем уже была упомянута нами ранее; надо полагать, население Чегема было христианским, отчего он и назван «грузинским». – З. Т.), крепостью Тифлис, крепостью Кутаиси, городом Серираллан (мы уже имеем свидетельство Челеби о том, что Серир-ал-Лан подчинялся Ирану; по- видимому, имеется в виду христианское влияние в Хунзахе. – З. Т.), крепостью Ахалцих и крепостями, [охраняющими] Чилдырскую равнину» [13, с. 108].
Еще один источник XVII в., Искандер Мюнши, уже употребляет термин «Дагестан» при описании похода Сефевида Хейдара «в сторону Дагестана» [10, с. 210].
В известной чеченской хронике, опубликованной Н.С. Семеновым в 1895 году и являющейся тенденциозным повествованием о переселении чеченцев из Шама на Кавказ, термин «Дагестан» приведен лишь в самом конце текста, где четко обнаруживается рука переписчика, снабдившего основной текст дополнениями, связанными с современным ему периодом. В частности, читаем: «Весь Дагестан, вплоть до Яссы, остался в их (Суракатов. – З. Т.) власти. Описанное произошло в 645 году после гиджрии». Рассматриваемый список рукописи, принадлежавший Шамилю Каратаеву, снабжен припиской: «Эта летопись (надо подразумевать: составлена или переписана в год) появления нашего великого Имама Гази-Мухамеда гимрийского в 1244 году (1828/29 г. – З. Т.) после гиджрии…» [27, с. 222]. Во-первых, Н.С. Семенов полагает, что под «Яссой» подразумевается Осетия («земли осетин») [27, с. 222], тем самым, разграничивая «весь Дагестан» территорией от Каспия до Центрального Кавказа. У нас, однако, эта интерпретация вызывает сомнение, поскольку Яссой чеченцы называют реку Аксай. Во-вторых, упоминание «Дагестана» следует отнести к увязанному с ним событию – началу деятельности имама Гази-Мухаммада, что вновь указывает на XIX век.
В сочинениях авторов XIX века уже четко прослеживается административная функция термина «Дагестан» в употреблении горцев бывшей Дагестанской области. К примеру, Абдурахман Газикумухи (1837–1901) в названии одного из своих трудов называет себя «ал-Гази-Гумуки ад- Дагистани», а в другой работе разделяет области тавлинцев и чеченцев по определениям «Дагистан» и «Чачан» [28, с. 8]. Тот же термин – Чачан – использует сын шейха Магомеда Ярагского в отношении области чеченцев. В частности, он пишет: «После выступления Гази-Мухаммада с его победоносным войском в Чечню (вилайат Чачан; چچان ) для нападения на крепость Кизляр, где ему сопутствовал успех…» [28, с. 48].
Изложенный материал показывает, что между Ширваном, Ираном, Турцией с одной стороны, и Кайтагом («страной шамхала») – с другой, существовали теснейшие связи (военно-политические и династические контакты) с конца XIV века, что обуславливает компетентность ширванских, персидских и турецких источников XIV–XVII вв. в понимании территориальной номенклатуры горного Дагестана. Изложенные факты позволяют полагать, что распространение термина «Дагестан» на территорию междуречья Сулака и Самура (бывшая Д.О.) в качестве административного понятия относится, вероятно, ко времени между 1578–1666 годами, когда турки захватили Азербайджан и часть Северо-Восточного Кавказа, а указанное междуречье почти полностью оказалось в зависимости от Порты (в первую очередь – владения шамхала). По-видимому, закрепление термина за конкретной (занятой турками) территорией стало следствием наименования части («Дагестан») географической области по имени всего микрорегиона («ДегIаста»). Подобная практика известна и сегодня: к примеру, часть Ирландии, принадлежащая Британской империи, именуется (Северной) Ирландией, тогда как существует независимая Ирландия. То же можно сказать о суверенной Монголии при существовании исторической области (Внутренняя) Монголия в КНР и т.д. Если принять во внимание упомянутый в исследовании текст Искандера Мюнши, скончавшегося в 1634 году, допуская также, что приведенный в нем термин «Дагестан» не является анахронизмом, то мы можем ограничить время возникновения административного «вилайета Дагестан» в приблизительных границах Д.О. 1578–1634 гг. Как было показано, на единой географической области – ДегIаста (в арабоязычных оригиналах именно эта форма: داغستان ) – одновременно существовало несколько независимых владений или царств – Таустан, Чечня, Московское царство (Терки), Кахетия, Аварское ханство, и, собственно, «исламское Дагестанское падишахство» шамхала. Сказанное тем более правдоподобно, что, если отбросить компилятивные данные нарративных источников (в том числе рукописи из Ахты [31, с. 175]) современного Дагестана (полных анахронизмов), реальное политическое объединение большей части бывшей Д.О. под управлением шамхала состоялось лишь в последней четверти XVI – XVII веке.
Более того, эпиграфические памятники, в частности, надписи на надмогильных стелах дочерей Бейбулата Таймиева («… بنت القاءد الداغستانى …», т.е. «дочь Главы ДегIасты…»; термин приведен с определенным артиклем «аль») [1, с. 9] позволяют считать, что политическое определение «ДегIаста» употреблялось и чеченцами, по крайней мере, с XIX века (вероятнее всего, и ранее), и означало «Чечню» при Б. Таймиеве и Имамате (при Ташу-Хаджи Саясанском и Шамиле). Безусловно, справедливо будет сказать, что поднятая тема требует более глубокого и объемного исследования с приведением более широкого круга источников для убедительного обоснования или пересмотра наших предварительных выводов. Вместе с тем, мысль, высказанная нами ранее в предисловии нашей монографии [1, с. 8–9], подтверждается и сейчас: нынешний Дагестан получил свое наименование при оформлении административной единицы (вилайета) в пределах географической, куда более обширной, одноименной области (от Эльбруса до западного побережья Каспия), которая носила название, достоверно сохранившееся в лексике автохтонного населения, генетически связанного с ее географией – в лексике чеченцев. И название это – «ДегIаста», или «Декъаста».
Список литературы

Тесаев, З.А. Институт «Мехк-Дай» в истории Чечни (XVI – 1-я треть XIX в.) / З.А. Тесаев. – Грозный: АО «ИПК «Грозненский рабочий», 2019. – 688 с.: ил., карт.
Кавказ и Дон в произведениях античных авторов / Сост.: В.Ф. Патракова, В.В. Черноус. – Ростов н/Д: Изд. «Русская энциклопедия». Ростовский-на-Дону филиал, 1990. – 400 с.
Шопен, И.Ф. Новые заметки на древние истории Кавказа и его обитателей / И.Ф. Шопен. – СПб.: Тип. Н. Тиблена и комп. (Н. Неклюдова), 1866. – 502 с.
Чеченское устное народное творчество. Учебное пособие / Сост.: О.А. Джамбеков, Т.Б. Джамбекова. – Махачкала: АЛЕФ (ИП Овчинников). – Ч. II. – 478 с.
Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. II. Извлечения из персидских сочинений / Сост. В.Г. Тизенгаузен, А.А. Ромаскевич, С.Л. Волин. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1941. – 305, [3] с.
Джанашвили, М.Г. Известия грузинских летописей и историков о Северном Кавказе и России. – Описание Осетии, Дзурдзукии, Дидоэтии, Тушетии, Алании и Джикетии. – О царях Хазаретии. – Алгузиани / М.Г. Джанашвили // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. – Тифлис: Тип. Канц. Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, К. Козловского и А. Федорова, 1897. – Вып. 22. – С. 1–196.
Черепнин, Л.В. Русская хронология / Л.В. Черепнин. – М.: 1-я тип. Трансжелдориздат НКПС, 1944. – 94 с.
Шихсаидов, А.Р. Дагестанские исторические сочинения / Сост.: А.Р. Шихсаидов, Т.М. Айтберов, Г.М.-Р. Оразаев. – М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993. – 302 с.
Ашурбейли, С. Государство Ширваншахов (VI–XVI вв.) / С. Ашурбейли. – Баку: Элм, 1983. – 344 с.
История Дагестана / Авт. кол.; гл. ред. Г.Д. Даниялов. – М.: Главная редакция восточной литературы, 1967. – 432 с.
Хуршах. Тарихи Ильчийн Низамшах // Chrestomathie persane / Ch. Schefer. – Paris: Ernest Leroux, 1885. – Tome 2. – Pp. 55–104.
Kutukoglu, B. Osmanlı — İran Siyasi Münasebetleri. Cilt 1: 1578–1590. Pertev Naili Boratav’a ithaflı ve imzalı / B. Kutukoglu. – Istanbul, 1962. – XII, 232 s.
Эвлия Челеби. Книга путешествия (Извлечения из сочинения турецкого путешественника XVII века). Перевод и комментарии. Вып. 2. Земли Северного Кавказа, Поволжья и Подонья // Памятники литературы народов востока. Перевода VI. – М.: «Наука», 1979. – 287 с.
Белокуров, С.А. Сношения России с Кавказом. Вып. I. 1578–1613 гг. / С.А. Белокуров. – М.: Университетская типография, 1889. – CXXX, 585 с.
Тесаев, З.А. К вопросу об этнической картине в Терско-Сулакском междуречье в XIV–XVIII вв. / Тесаев, З.А. // Вестник Академии наук Чеченской Республики. – 2020. – №1 (48). – С. 72–86.
Этнокультура народов Северо-Восточного Кавказа середины XIX века: к 200-летию со дня рождения ученого-этнографа Девлет-мирзы Шихалиева (Шейх-Али) / Отв. ред.: Г.М.-Р. Оразаев. – Махачкала «Абусупиян», 2015. – 268 с.
Минорский, В.Ф. История Ширвана и Дербента X-XI вв. / В.Ф. Минорский. – М.: Издательство Восточной литературы, 1963. – 266 с.
Гутнов, Ф.Х. Генеалогические предания осетин как исторический источник / Ф.Х. Гутнов. – Орджоникидзе: Ир, 1989. – 177 с.
Алиев, К.М. Кумыки и их правители Шаухалы в османских (турецких) источниках XVI – перв. пол. XVIII вв. / К.М. Алиев // Средневековые тюрко-татарские государства. – Вып. 2. – Казань, 2010. – С. 115–121.
Игнациус, Н. Из Петровска на Каспийском море / Н. Игнациус // Кавказ. – 1863, 24 октября. – № 83. – С. 498–500.
Кушева, Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. Вторая половина XVI – 30-е годы XVII в. / Е.Н. Кушева. – М.: Изд. АН СССР, 1963. – 370 с.
Кабардино-русские отношения в XVI–XVIII веках. Документы и материалы: в 2 томах. Т. I. XVI– XVII века. – Нальчик: Изд. центр «Эль-Фа», 2006. – 696 с.
Потто, В.А. Исторический очерк кавказских войн от их начала до присоединения Грузии / В.А. Потто. – Тифлис: Тип. Канцелярии Главноначальствующего гражданской частью на Кавказе, 1899. – 333, XV с.: ил.; карты: 3.
Потто, В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах легендах и биографиях / В.А. Потто. – СПб., 1885. – Т. I. – 737 с.
Русско-чеченские отношения. Вторая половина XVI – XVII в. Сборник документов. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. – 416 с.: ил., карты.
Исаева, Т.А. Политические взаимоотношения Чечено-Ингушетии с Россией в конце XVI – первой половине XVII в. / Т.А. Исаева // Взаимоотношения народов Чечено-Ингушетии с Россией и народами Кавказа в XVI – нач. XX в. – Грозный, 1981. – С. 9–23.
Семенов, Н.С. Туземцы Северо-Восточного Кавказа / Н.С. Семенов. – СПб.: Тип. А. Хомского и К0, 1895. – 487 с.
Мусаев, М.А. Дагестанские арабоязычные биографические сочинения второй половины XIX – начала XX в.: хрестоматия / М.А. Мусаев. – Махачкала: АЛЕФ, 2020. – 86 с.: ил.
Тесаев, З.А., Джамалуев, М.В. Тарих Орза-кала (текст, комментарии) / З.А. Тесаев, М.В. Джамалуев // Таллам. – 2020. – № 2 (19). – С. 29–34.
Алиев, К.М. Кумыки и их правители Шаухалы в османских (турецких) источниках XVI – перв. пол. XVIII вв. / К.М. Алиев // Средневековые тюрко-татарские государства. Сборник статей. Выпуск 2. – Казань: Изд-во «Ихлас», 2010. – С. 115–121.
Алиев, К.М. Шаухалы Тарковские. Страницы кумыкской родословной / К.М. Алиев. – Махачкала, 2008. – 203 с.
Мунаев, И.Б. Поэтическая система эпитетов в героико-исторических илли / И.Б. Мунаев // Вопросы поэтики и жанровой классификации чеченских героико-исторических песен илли. Сборник статей. – Грозный: ЧИИИСФ, 1984. – С. 8–38.