Классификация обычного права чеченцев

КЛАССИФИКАЦИЯ ОБЫЧНОГО ПРАВА И СУДОПРОИЗВОДСТВО ЧЕЧЕНЦЕВ (САЙДУМОВ)
§ 1. Классификация норм обычного права чеченцев
Нормы обычного права имеют прямое отношение к социальным нормам, под которыми принято подразумевать правила, регламентирующие поведение людей. Для более детального раскрытия определения сущности норм обычного права следует рассмотреть их в теоретико-правовом свете.
Многие исследователи в своих трудах приходят к выводу, что обычное право и внешняя форма его фиксации зародились ранее возникновения государства. Кроме того, нормы обычного права, появившись на самых ранних этапах становления многих государств, существовали и продолжают функционировать. Под формой закрепления обычного права, то есть внешней формой его фиксации, следует понимать норму обычного права.
Чтобы определить сущность нормы обычного права, необходимо в теоретико-правовом аспекте изучить ее свойства и признаки.
Говоря о формировании нормы обычного права, надо подчеркнуть, что данный процесс представляет собой длительный и многогранный цикл явлений.
Признаками норм обычного права следует считать общеобязательный характер норм обычного права. Исследуя общеобязательный характер норм обычного права, необходимо отметить, что он индивидуален, обладает специфическими свойствами. Одним из основных свойств обязательности соблюдения обычно-правовой нормы является то, что она определяется психологией всех членов общности людей, в пределах которой функционирует данная норма.
Особо стоит подчеркнуть, что общеобязательный характер норм обычного права распространяется на всех участников обычно-правовых отношений, регламентирующих свое поведение посредством данных норм, определяется как внутренними, так и внешними факторами. Причем эти факторы являются не взаимоисключающими, а именно взаимодополняющими друг друга, и в своей совокупности придают норме обычного права общеобязательный характер.
Природа внутренней обязательности норм обычного права строится на общем убеждении субъектов в необходимости и справедливости их содержания, что, в свою очередь, служит предпосылкой существования и соблюдения этих норм, способствуя при этом их конкретизации.
Признаком нормы обычного права является также осознанное убеждение субъектов в необходимости и обязательности нормы обычного права.
Вследствие того, что сила убеждения в необходимости данных норм у субъектов обычного права велика, они не предполагают другого понимания регулирования своего поведения, кроме как руководствуясь именно этими нормами.
Большинство исследователей отмечает, что для соблюдения обычно-правовых норм внешняя обязательность им придается религиозным характером, то есть происхождение обязательных норм у многих народов относится к божественной силе и власти. Чеченцы клялись: «Делан дуьхъа» или «Делан паъалапт хуьлда». Из этого вытекает, что месть составляла не только право, но и религиозную обязанность. Одним из факторов выражения внешней обязательности нормы обычного права считается какой-либо внешний авторитет, у чеченцев это «тейпанан тхьамда», выступающий как обязывающая сила и пользующийся большим авторитетом и уважением среди большинства той социальной группы (тейпа), в рамках которой данная норма функционирует. В роли данного авторитета может выступать также сам коллектив в целом (тейпан гулам) либо какой-либо его орган, государство в лице его органов власти и т. д. Существенным условием является то, что данный внешний авторитет должен основываться на общем убеждении того социального коллектива (тейпа), в рамках которого данная норма формируется и функционирует. Этот фактор определяет целостное единство внутренней природы и внешней обязательности норм обычного права.
Существенным отличием современных правовых систем от адата было то, что он подобно римскому праву основывался не на абстрактных установлениях, а на отдельных прецедентах повседневной жизни.
По адатному праву чеченцев широко практиковалась система заключения договоров между сторонами. Главным основанием для заключения договора в обычном праве чеченцев являлось обоюдное соглашение сторон. По данному соглашению соблюдения специальных формальностей не предусматривалось. По чеченскому адату договор − это устная договоренность, заключенная при свидетелях, в результате данной договоренности происходил процесс передачи вещи и словесный обмен. Договор считался заключенным с момента рукопожатия (куьйге дахар). К примеру, при продаже вещи одна сторона, выступающая в роли продавца, говорит «я продал» (ас йохна), а другая сторона говорит «я купил» (ас ийцци).
Вместе с тем, не все имущество могло быть предметом договора. В предыдущей главе мы рассматривали общину, т.е. тейп, как субъект обычного права. Поэтому следует особо отметить, что вещи, находящиеся в ведении общины, не могли быть предметом договора без ведения всей общины. Чеченские тейпы очень строго относились к вопросам, связанным с землевладением. В отдельных случаях договоры купли-продажи заключались с согласия главы тейпа (тейпан верас), особым условием при заключении данного договора считалось полное согласие всех заинтересованных в этом вопросе членов тейпа. Согласно чеченским адатам, правоспособность и дееспособность субъектов договоров напрямую зависели от имущественной и деловой способности тех или иных лиц. Например, вдова не имеет права продать или подарить что-либо из имущества покойного супруга, если у него имеется старший брат или совершеннолетний сын. К разновидностям реальных договоров по чеченскому адатному праву можно отнести договор займа, мены. С незапамятных времен заем у чеченцев являлся древнейшим договором.
Как и у представителей других народов, по договору займа кредитор давал должнику в собственность установленное число вещей, а должник (дек-хархо) обязывался их вернуть в определенный срок, в точном соответствии с установленным числом.
В основе договора займа могли быть лишь заменимые вещи. Согласно чеченскому адату заемщиком мог выступать только собственник вещей.
Договор займа, который основывался на адатном праве, входил в противоречие с нормами шариата, так как существовавшая форма займа фактически приводила к расцвету ростовщичества среди чеченцев.
С распространением ислама договор займа не находит широкого распространения среди чеченского населения.
Обычное право чеченцев предусматривало серьезную ответственность сторон при заключении договора купли-продажи. Согласно чеченскому устному договору продавец отвечал за проданную им вещь покупателю. При продаже вещи продавец нес ответственность за сокрытие той или иной информации о проданной вещи, о которой покупатель не мог знать на момент заключения договора купли-продажи. В случае обнаружения серьезных обстоятельств, скрытых продавцом от покупателя, первый был обязан полностью вернуть полученные деньги за проданную покупателю вещь.
Другой разновидностью консенсуальных договоров по адатному праву чеченцев был договор найма. Согласно договору найма нанявшийся предоставлял в распорядительное право нанимателя свои рабочие навыки, а последний должен был уплатить нанявшемуся определенное вознаграждение за присвоение результатов труда.
Наглядным примером договора найма по адатному праву чеченцев был наем пастуха (бежу лацар). Наем пастуха осуществлялся путем всеобщего сельского схода, где рассматривалась кандидатура пастуха и его помощников (гоьнчий), оговаривалась сумма вознаграждения за работу и обязанность пастуха отвечать за целостность стада. Со стороны пастуха должны были присутствовать два поручителя (тешамийн нах).
Оплата труда наемного работника производилась как в натуральной, так и в денежной форме. Натуральным вознаграждением в Чечне в стародавние времена считалась оплата зерном или солью. Наемный труд женщины чеченцы оплачивали аналогично работе мужчин. Так, например, за работу каменщика и за труд женщины, работающей в поле на прополке, производилась равнозначная оплата в три тумена.
Упоминание каменщиков является не случайным. Дело в том, что в Чечне по договору найма работали не только местные каменщики и архитекторы, которые происходили из тейпа «бавлой», но и грузинские мастера, которые нанимались за определенную плату на период строительства родовой башни, склепа и прочих сооружений.
У договора найма, по чеченскому обычному праву, имелись свои специфические особенности, заключавшиеся в обязательствах сторон друг перед другом. В случае ненадлежащего выполнения работы, работодатель обязует работника переделать тот или иной объем работы. А работодатель на весь период работы должен кормить своих рабочих. Кроме того, существенным условием договора являлся установленный срок, за который должна была быть произведена работа, в случае несвоевременного исполнения работы работодатель вправе был ограничить оплату своему наемному работнику.
Если же сторонами не устанавливался определенный срок, то считалось, что работа должна быть выполнена в разумный срок, то есть за время, которое необходимо для выполнения подобных работ с учетом ее объема и качества. Рабочий в договоре найма рабочей силы представлял собой рабочую силу в полном распоряжении нанимателя, который использовал ее согласно своим планам. Нанятый же в свою очередь самостоятельно вырабатывал план достижения цели, которая указывалась заказчиком. Для выполнения поставленной цели по-своему он имел право привлечь к непосредственному выполнению своих обязанностей других лиц (субподрядчиков).
Значимое место среди видов договоров по обычному праву чеченцев, сохранивших свое первоначальное предназначение и структуру до наших дней, является договор товарищества, именуемый по-чеченски «белхи». Согласно данному договору, выполнение различного рода трудовых обязательств товарищества происходит в сугубо добровольном порядке. С момента зарождения адата договор товарищества носил ярко выраженный бескорыстный характер. По своей сути договор товарищества является скорее адатским институтом взаимопомощи. По данному адату односельчане, или однотейповцы, оказывают трудовую или безвозмездную материальную помощь конкретной семье или дому.
Как правило, белхи назначают на один из ранее оговоренных дней в конце месяца. Как отмечает в своей книге «Законы Чечни» С. Асхабов, с ранней зарей все работоспособные жители спешат во двор, где назначены белхи. Данный вид договора распространяется также на сельскохозяйственные работы. Единственным моральным обязательством стороны, которой оказывается помощь, является то, что сторона, выступающая в роли хозяев дома, должна угостить едой и питьем всех, кто пришел им оказать добровольную помощь.
В чеченском обычном праве существуют такие договора, как договоры поручительства и залога, в основе которых лежит личная и имущественная ответственность поручителя и залогодателя. В отличие от других народов Северного Кавказа, чеченцы и ингуши придавали повышенное значение договору поручительства, как знаку своего уважения и чести в деле решения того или иного вопроса. В качестве поручителей могли выступать как родственники, связанные между собой кровным родством, так и не родственники, которые могли одинаково поручаться за надлежащее и полное выполнение условий договора определенным лицом. По сути дела, согласно чеченскому адатному праву, поручители выступали своеобразным гарантом того, что лицо, за которое они поручаются, не уклонится от выполнения своих обязательств, а в случае если даже такое произойдет, то они несут полную ответственность за того человека, поручителями которого они были.
Поручительство по адату подразумевало имущественную и личную ответственность поручителя. В случае несвоевременного исполнения взятых обязательств, сторона, которая выступала в качестве кредитора, могла потребовать или в принудительной форме взыскать то или иное имущество либо с поручаемого, либо с его поручителей.
Наряду с поручительством широко практиковался у вайнахов и заклад. Заклад существовал как обеспечение исполнения обязательств. В случае, если в качестве заклада выступал земельный участок, кредитору предоставлялось право пользоваться участком на весь период продолжения ссуды. Все, что собиралось с данного земельного участка, безраздельно принадлежало стороне, выделившей кредит. До тех пор, пока должник не вернет положенное, все заложенное имущество находилось в полном ведении лица, выдавшего, к примеру, кредит. В случае, если были оговорены сроки возврата, но в силу обстоятельств эти сроки были просрочены, заложенное имущество полностью переходило в право собственности кредитора. При возникновении спора по долговым обязательствам стороны могли вынести данный вопрос на адатский или шариатский суд.
По адату этот вопрос мог рассматриваться в следующих случаях:
а) если срок долгового обязательства, установленный в пять лет, еще не истек;
б) если имелась долговая расписка, написанная муллой на арабском языке.
Во всех иных случаях спор рассматривался по шариату.
Договоры, заключаемые в соответствии с нормами обычного права, нуждались в указанных обеспечениях, тем более что право на возмещение ущерба не порождалось самим фактом неисполнения или ненадлежащего исполнения принятых обязательств.
В Чечне широко практиковалась система родового самосуда. Руководствуясь адатами, зачастую существовавшими в том или ином тейпе, «обиженная» сторона в имущественном споре могла прибегнуть к насильственным действиям для возвращения незаконно находящегося имущества у стороны, не выполнившей долговых обязательств.
Важным моментом из вышеописанного является то, что все это было узаконено обычным правом чеченцев. Однако на практике применение этих норм приводило зачастую к не очень положительным результатам. Возникающие отдельные частные имущественные споры перерастали в родовую междоусобицу, которая нередко заканчивалась кровью. Исходя из этого, можно сделать вывод, что развитие товарно-денежных отношений выявляет существенные слабые стороны в сфере договорных обязательств вайнахов. С одной стороны, налицо то, что многие виды договорных отношений тесно переплетаются с нормами римского права, а с другой − система наказания остается неизменной, в основе которой лежит одно право − право чеченского адата.
Брачно-семейные отношения у чеченцев регулировались нормами обычного права, хорошо разработанными веками, в которых были закреплены условия заключения брака, его расторжения, а также права и обязанности сторон. Вопросы брачно-семейного права чеченцев несколько отличались не только от народов, населяющих Северный Кавказ, но и от братского ингушского народа.
Согласно чеченским адатам, первостепенная роль в семье отводилась мужчине  отцу семейства. В семье женщины подчинялись мужчинам, младшие  старшим, почитание стариков было одним из главных правил любой чеченской семьи. Как правило, молодые при вступлении в брак не имели свободного выбора. Касалось это преимущественно женщин. Родственники как с той, так и с другой стороны могли отклонить предложение сватов (захало). Однако в данном случае допускалось привлечение посредников для достижения согласия на заключение брака. Кроме того, в Чечне существовал жесткий запрет на вступление в брак лиц, имеющих кровное родство, как по материнской, так и по отцовской линии. Принцип построения семьи основывался на соглашении отдать или взять в жены представителей других семей. Общество всегда формируется благодаря брачному обмену.
Существенным условием в регулировании брачно-семейных отношений являлось очередность вступления в брак членов той или иной семьи. Согласно чеченскому адату младший брат не мог жениться до тех пор, пока не вступил в брак старший в семействе, в исключительных случаях этот запрет мог быть снят, если старший имел объективные причины не вступать в брак: болезнь или состояние кровной мести. При заключении брака чеченцы внимательно относились к происхождению невесты или жениха. Большой честью считалось породниться с тейпом, считающимся влиятельнее.
Влиятельность тейпа определялась не столько его экономической силой и численностью, сколько благими делами и авторитетом представителей тейпа. Именно про таких людей чеченцы говорят «сий долуш бол нах», «оьзда нах». Равно как и среди чеченцев, существует определение «неблагородных людей», выделившихся отрицательными поступками и деяниями. О таких чеченцы говорят «оьзда боцу нах».
В Чечне существовало также определение некоренных чеченцев, ассимилировавшихся среди туземцев. Если же на женщинах из таковых фамилий коренному населению жениться разрешалось, то выдавать жен из знатных и именитых тейпов практически не разрешалось. Разрешалось жениться «нечистым чеченцам на чистых чеченках» в случае, если последние были нездоровы или длительное время засиживались в девицах.
Для установления родственных связей, особенно при женитьбе единственного сына, чеченцы старались породниться с семьей, где имелось много мужчин. Объяснялось это тем, что в чеченском обществе господствовала кровная месть, и жило оно в перманентном состоянии, в тяжелых условиях, связанных не только с чередой войн, но и с суровым бытом, поэтому количество взрослых и сильных мужчин значило многое. В случае, если у сватаемой девушки род был большой, сваты (захалой) одобрительно говорили: «Дуккха а нах болш бу уьш» (дословно: «люди, имеющие много людей, семья с мужчинами»). По адату, мужчине разрешается вступать в брак, если он способен держать в руках меч (имеется в виду шестнадцатилетний возраст). Чеченские девушки выходили замуж преимущественно после пятнадцати лет. Возрастная разница между мужчиной и женщиной не являлась препятствием для заключения брака. Многие историки отмечают, что чеченские женщины были весьма красивы, даже будучи в преклонном возрасте. Несмотря на господствующий патриархат, чеченцы с глубоким почтением и уважением относятся к женщинам. Даже к незнакомой девушке или молодой женщине они с почтением обращаются: «Сан йиша» (дословно: «моя сестра»).
Учитывая сложный быт чеченцев, вступление в брак чеченцы рассматривали не как процесс наслаждения семейной жизнью, а как «практическую потребность иметь продолжение рода». Изучая брачно-семейные отношения чеченцев по адату, можно прийти к выводу, что у чеченцев существует три формы вступления в брак:
1. По сватовству. Родственники жениха приходили к матери и отцу девушки и сватали невесту за своего родича. В случае согласия, устанавливалась дата. В назначенный день приезжали родственники и забирали невесту. За невесту устанавливался калым (там-мах), калым не платился, если невеста была иной веры.
2. По договоренности между парнем и девушкой. Существовала также система «добровольного похищения невесты». Это происходило по взаимной договоренности между молодыми в случае несогласия на брак родственников со стороны невесты.
3. Принудительное похищение девушки считалось национальным позором. Жениха всячески высмеивали, позорили. Иногда прогоняли из села. В отместку принудительно крали девушку у незадачливого жениха. Нередко бывали случаи, когда такого рода действия приводили к конфликтным ситуациям, которые заканчивались либо маслаатом (примирением), либо существенными штрафами. В случае, если девушка пробыла сутки в доме у мужчины, она практически считалась его женой.
В период существования имамата Шамиля калым как таковой носил номинальный характер. Связано это было с постоянной потребностью в живой силе для войска имама Шамиля. В случае насильственного похищения родственниками девушки запрашивался калым, сумма которого при уплате могла бы привести к разорению жениха и его родителей. В случае отказа родителей девушки дать согласие на примирение, привлекались старики не только из села, где жили обе стороны, но даже знатные и авторитетные старики из других чеченских сел. Для этой миссии привлекались также муллы и кадии, состав делегации просителей отбирался по такому принципу, чтобы на их прошение было бы практически невозможно отказать.
Если после трехкратного словесного прошения сторона невесты все же отклоняла предложение породниться и забыть нанесенную обиду, то старики становились на колени (бакхий нах гор хиттар). Они не вставали с колен до тех пор, пока не получали согласие на примирение. В силу того, что старики всегда пользовались большим уважением и почитанием со стороны чеченцев, то их просьба, к тому же сопровождаемая таким поступком, должна была возыметь свое действие, так как непочитание старцев вызвало бы порицание со стороны односельчан. В конечном итоге глава семейства соглашался на примирение. Молодой человек из небогатой семьи мог похитить девушку, уплатить за нее требуемый «там» и оставить ее у себя, т.е. взять в законные жены. Чтобы избежать возвращения девушки в отчий дом из-за неуплаты калыма и тем самым продемонстрировать несостоятельность и бедность тейпа, на общем родовом собрании происходил сбор денежных средств для уплаты калыма.
Если стороны все же не находили понимания и отказывались примириться, дело о похищении рассматривал горский словесный суд. В нем существовали свои нормы, регламентирующие и устанавливающие систему взыскания за содеянное.
Согласно решению горского словесного суда в случае похищения девицы, несмотря на ее согласие, сторона жениха обязывалась выплатить 100 рублей. Если же похищение девушки происходила без ее согласия, похититель обязан был выплатить 200 рублей. В случае невозможности оплатить деньгами сумму, указанную судом, потерпевшая сторона требовала оплатить нанесенный данным поступком ущерб имуществом, имевшимся у похитителя или его представителей.
Подобного рода прецеденты никак не могли способствовать созданию новых семей путем вышеуказанных действий. Если же в стародавние времена эти действия были предметом некой удали, то впоследствии из года в год они стали приобретать иные значения, а посему на тейповых сходах старейшины тейпа призывали молодежь отказываться от такого рода форм заключения брака.
С распространением шариата, а также российского законодательства, первоначальное значение калыма у чеченцев постепенно начинает утрачиваться и носить чисто символический характер.
Что же касается многоженства, то оно существовало у чеченцев с незапамятных времен и существует по сей день. Брак считается расторгнутым в случае смерти одного из супругов. У чеченцев практически не встречался развод по причине супружеской измены со стороны мужа. Воспитание чеченских девушек в высоконравственных традициях объясняло их супружескую верность и порядочность. С неверной женой чеченец не жил, он ее бросал. За супружескую неверность муж стриг голову жене либо отрезал кончик носа и отправлял ее домой к родственникам. Последние могли, по старинному адату, лишить жизни ее у реки и тем самым снять с себя клеймо позора, который навлекла на них их дочь или сестра. В случае доказанности измены жены родственники последней не имели права мстить мужу. За все действия жены муж нес прямую ответственность, даже в случае совершения ею преступления. Поскольку хозяином семейства являлся муж, то право, подразумевающее владеть, пользоваться и распоряжаться, лежало всецело на мужчине. Взаимоотношения между родителями и детьми, так же, как и отношения между супругами, регулировались нормами адатов, которые с введением шариата во многом дополнились и изменились.
По чеченским обычаям, общение между мужем и женой на людях происходило в виде небольших фраз, носящих отрывистый командный характер. Раздел имущества в случае смерти жены происходил следующим образом: если у нее не было детей, муж обязан был передать все имущество покойной жены ее ближайшим родственникам.
Имущество жены  это ее личная и неприкосновенная собственность. В нее входило:
1) приданое невесты;
2) подарки жениха и родственников по случаю вступления в брак,
3) калым, или выкуп за невесту, определенный в брачном договоре;
4) имущество, которое может достаться ей по наследству;
5) все, что будет приобретено ее трудом в свободное от хозяйства время самостоятельно от мужа, например доход от пряжи, шитья и т. д. Всем этим имуществом муж мог распоряжаться только с согласия жены.
Однако при расторжении брака жена использовала это условие в полной мере и требовала возвращения имущества, принесенного ею в дом мужа. В случае растраты имущества жены муж отвечал собственным имуществом. При отказе мужа возвратить имущество, растраченное без ее согласия, жена имела право обратиться к кадию с жалобой на незаконные действия мужа, и кадий обязывал мужа возместить причиненный жене имущественный вред.
Семья для чеченцев была неприкосновенной ячейкой общества, глава семьи следил, чтобы каждый член семьи соблюдал нормы чеченского кодекса чести «Нохчалла». Младшие беспрекословно повиновались старшим. Мать детей, хранительница очага, помимо того, что следила за хозяйством в доме, работала вместе с мужем в поле.
По чеченскому адату, в случае отказа одного из совершеннолетних членов семьи совершить сделку, несмотря на численное превосходство всех остальных в этом вопросе, сделка не совершалась. Отец обладал правом разделения имущества между всеми сыновьями. По обычному праву, если в семье имелось два и более сына, то при их самостоятельном определении в родительском доме оставался жить младший сын. В процессе разделения семейного имущества между неженатыми сыновьями отец обязательно должен был учитывать предстоящие расходы по женитьбе, обеспечивать сыновей средствами для оплаты калыма жен и всеми необходимыми предметами для обустройства быта.
Обычное право чеченцев, которое охватывало все стороны жизнедеятельности горцев, в основном опиралось на главный принцип  принцип наказания за содеянное злодеяние. Именно то, что содеянное необратимо влечет за собой наказание, было главным сдерживающим фактором от массового совершения преступлений. После покорения Чечни царской Россией в 1859 году на всей территории Чечни стали вводиться нормы российского права, предусматривающие суровые меры наказания.
Чеченское обычное право одобряло месть за совершенное убийство. Лица, состоящие в кровной вражде, именовались «чирхой». Каждая из сторон стремилась к достижению собственной цели. Потерпевшая сторона главной целью считала отомстить за убитого сородича. Если не удавалось физически устранить главного виновника в силу того, что он длительное время был вне досягаемости мстителей, они объявляли о намеренности устранить одного из сородичей виновного. Однако эти действия не одобрялись общественностью, и если такое случалось, то осуждались обе стороны.
К категории кровных дел чеченский адат относит не только убийства, но и нанесение колотых, огнестрельных ран, изнасилование, увод чужих жен и невест. Как правило, конфликты могли возникать из-за необдуманных высказываний. В своем исследовании И. Бларанберг пишет: «Чеченцы не терпят грубых оскорблений и недостойных эпитетов в свой адрес. Если подобное случалось между князьями и дворянами (пришлыми), они вызывали друг друга на дуэль, остальные же могли лишиться жизни сразу же».
Считается, что основными причинами кровной мести были: оскорбление женщины, захват земли, умышленное ранение или убийство, тяжкое оскорбление словом или действием. В кровную месть вовлекались все, связанные родством с участниками конфликта. Пролитая кровь должна быть отмщена, самый близкий родственник при рождении наследует обязательство рано или поздно уничтожить обидчика, совершившего преступление против его родственника; хозяин должен отомстить за его гостя либо путем применения открытой силы, либо хитростью, в противном случае ему грозит наказание за трусость. Эта ненависть, передающаяся из поколения в поколение, становится делом целого рода. Если во время этой борьбы виновный умирал, вина перекладывалась на ближайшего родственника умершего. Это длилось до тех пор, пока жажда мести не будет удовлетворена или пока цена крови не будет уплачена в соответствии с решением арбитров, или пока дело не будет улажено женитьбой.
Месть превращалась в целую череду насильственных действий в силу многочисленности, личной анонимности участников и их полной взаимозаменяемости; в случае гибели мужчин за оружие брались и женщины. Угроза вхождения в такое состояние была сдерживающим фактором, но сам процесс был абсолютно деструктивным, что вызывало проблему регуляции и ограничения кровомщения. Если же на Западном Кавказе у адыгейских феодалов и кабардинцев существовала система наемных поединщиков, которые занимались карательными акциями и мстили за преступление, то по чеченскому обычному праву месть являлась сугубо персональным делом обиженных. В народной среде насилие не могло быть делегировано кому-либо вне родственной группы.
Первым правилом по адату было невмешательство извне, кроме создания по необходимости института посредников, третьей стороны в ходе мести. Род мстил роду, аул  аулу, на этом основании насилие, хотя и отчасти, но все-таки локализовалось. Другой ступенью локализации насилия было определение круга лиц, получивших защиту со стороны сельской общины. Грехом считалось нарушение неприкосновенности гостей, путников, наемных работников, пастухов, мусульманских проповедников. Ради безопасности гостя хозяин должен был жертвовать всем, даже собственной жизнью, но в пределах времени пребывания гостя в его доме.
Кровники, нашедшие защиту общества, оберегались обществом, доносчик на таких лиц в пользу их врагов приравнивался общественным мнением к убийце. Примечательным в определении числа преследуемых является использование сакральных чисел, что характерно для ментальных попыток упорядочивания горцами мирового хаоса. Отмечается как бы две стадии ограничения преследуемых из рода убийцы  изначальная месть всем его родственникам и выбор конкретного круга людей, подлежащих мести на следующем этапе. Обычно обязанность мстить распространялась на всех родственников убитого, но и в этом плане в Дагестане и Чечне, как считал М. Ковалевский, под влиянием требования шариата о личной ответственности распространился подход: «Убийце (а никому другому) мстит смертью наследующий убитого (а не все родственники последнего)».
По адатам чеченцев, родственникам убитого предоставлялось право убить самого убийцу или какого-либо из его родственников, ингуши допускали применение кровной мести к родным дядям, братьям, племянникам убийцы, но исключительно по мужской линии. Помимо сокращения круга участвующих в мщении, ограничение насилия достигалось сужением пространства мести и времени ее продолжительности.
Известно, что чеченские адаты предусматривали возможность выделения дороги, по которой могли ходить представители сторон конфликта, не опасаясь нападения, и назначения дней, свободных от мщения. Убийца имел возможность укрыться в доме семьи, не участвующей в стычках. Хозяин этого дома мог откупиться, правда очень большим числом голов скота, от нападавших, выкупив и жизнь гостя. Последний должен был обязательно погасить эту задолженность.
Гостеприимство было одним из инструментов спасения преследуемой жертвы, укрывание кровника создавало определенные, хотя и временные, предпосылки для преодоления мести. Спасение, по крайней мере временное, могло принести пребывание в сакральных зонах, в святилище, на кладбище, в мечети. Если в это время и в этом месте его убивал кто-то из кровников, то последний признавался нарушителем адата.
Изъятие участника мести из пространства контакта было весьма действенным способом ограничения насилия. Оно имело две формы: бегство убийцы в другое село или в необитаемые места и взаимное избегание сторонами, вовлеченными в кровную месть.
По многим сведениям, нарушение требования избегания встреч представителями враждующих семейств, прежде всего со стороны убийцы, всемерно осуждалось. Процесс определения жертвы мести не носил спонтанный характер, в назначенный день и час в доме главы семейства собирались близкие родственники и определяли конкретное ответственное лицо. Понятно, что возникновение состояния кровной мести было большой опасностью, которой старались избежать. Единственным возможным способом снять с членов рода обвинение в кровопролитии было принятие присяги. Саму присягу можно понять как проявление публичности в действиях кавказских мужчин.
Первой формой публичности являлось присутствие свидетелей при конфликте и последующем кровопролитии, что сразу запускало механизм кровной мести. Следующей формой являлось возмездие за совершенное преступление. Его начальной предпосылкой выступало поведение членов рода пострадавшего, и в первую очередь женщин, чьи страдания в предельно эмоциональной форме демонстрировались как родичам, так и односельчанам.
Для развития процесса кровомщения требовалось признание обществом его справедливости, наступавшее практически автоматически. В дальнейшем требование публичности реализовывалось по-разному. Разграбление имущества виновной стороны (не только убийцы, но и грабителя, клятвопреступника и прочее) должно было обязательно производиться при свидетелях, если такое происходило, то объем штрафа для виновного уменьшался в десять раз.
Убийство вследствие мести допускалось и из засады, тайно, но почета мстителю не приносило. Ограничивающими насилие действиями были всевозможные способы прекращения кровной мести. Известны следующие способы завершения конфликта, помимо его прекращения после истребления участников мести: приведение противоборства к эквивалентному ущербу для сторон, замена кровопролития выкупом, примирение сторон и совершение обряда прощения кровника.
Взимание штрафа за совершенное преступление, повлекшее за собой убийство, было известно еще в Древней Руси, так Русская Правда называла этот откуп «вирой». Постепенно к денежному откупу в Чечне стали относиться более терпимо. Вместе с тем не существовало единой меры откупа, каждый тейп мог самостоятельно определить сумму и форму откупа.
В случае, если кровники настигали убийцу, а последний, спасаясь от настигнувших его, успевал зайти в первую попавшуюся саклю, то хозяин дома, по чеченскому адату, обязан был встать на защиту своего незваного гостя, ибо гость в Чечне являлся фигурой неприкосновенной.
Следовательно, хозяин дома всеми имеющимися у него средствами должен был защитить человека, находящегося под его крышей. Если же дело заканчивалось без вооруженного столкновения и мстители отказывались применять силу в отношении своего кровника, пока он находился в доме своего нового заступника, последний обязан был выплатить 10 коров или выдать в качестве компенсации 40 овец. За исполнением данного решения следил кадий того или иного села, где все это происходило. Руководствуясь чеченскими адатами, кровник за каждый год жизни, прожитый после совершенного им убийства, обязан был выплачивать по одной корове. Чтобы обезопасить свою жизнь и примириться с потерпевшей стороной, родственники убийцы приходили практически всем тейпом в дом погибшего и, став на колени, просили о прощении своего сородича. Часто в этой процессии участвовали известные в Чечне и Дагестане алимы. Когда кровник откупается, в определенный день группа родственников направляется в дом убитого, виновный же в гибели облачен в саван и его несут на носилках, как усопшего. Мулла читает молитву, а пришедшие с просьбой о прощении и примирении падают ниц челом. Даже после этого обряда и прощения долгое время сохраняется виноватое отношение перед пострадавшей стороной со стороны, пролившей кровь.
Всякие желания и просьба виновной стороны (бехке нах) должны удовлетворяться. Адат знает еще и такой вариант прощения, как «молочное родство». Виновный при удобном случае должен коснуться губами груди матери убитого им человека, после чего он становится его молочным братом и кровная месть с него снимается. Были случаи, когда мать успевала отомстить виновному и лишала его жизни, а также случаи прощения и братания. Со временем эти адаты стали утрачиваться. Но незыблемый принцип  «зло должно быть отомщено», был лейтмотивом горского адата. Невзирая на то, что убийство человека считалось большим грехом и преступлением, за которым неминуемо следовала кровная месть, нередко переходящая на последующие поколения, ежегодно в Чечне погибали сотни людей. Помимо такого тяжкого вида преступлений, как убийство, обычное право регулировало также вопросы, связанные с преступлением против свободы и достоинства. Преступления, направленные против чести и здоровья женщины, по адатскому праву карались самым жестким образом.
Изнасилование по обычному праву чеченцев считалось самым тяжким преступлением в области половых отношений. В случае обнаружения преступника на месте преступления его лишали жизни там же. По адатскому праву чеченцев, если изнасилованию подвергалась незамужняя девушка, виновный обязан был жениться на обесчещенной. Отказ от женитьбы был смертным приговором, который он фактически выносил себе сам.
В обычном праве чеченцев помимо кровных преступлений были регламентированы и преступления против личной собственности граждан. Чеченский адат не делал никакого принципиального различия между кражей, разбоем и грабежом. Всякое похищение чужой собственности классифицировалось как воровство и именовалось «къола дар». По чеченскому адату наиболее гнусным преступлением считалось похищение какого-либо имущества из дома своего односельчанина. Поскольку в Чечне считалось неприличным закрывать на засов дверь сакли, то покушение на целостность имущества того или иного дома расценивалось как тяжелое оскорбление и неуважение к вековым устоям чеченского народа. Уличенный в воровстве в первый раз подвергался наказанию в виде десятикратной уплаты стоимости украденного.
Также он был обязан зарезать две коровы, мясо которых должно было быть полностью распределено между сельчанами. В случае повторения кражи, согласно чеченскому адату, виновный в содеянном подвергался двадцатикратному штрафу и изгонялся из родного села. В адатском праве чеченцев была развита система доказательств по уличению виновного. Доказательствами в обычном чеченском праве считались любые фактические данные, указывающие на причастность подозреваемого к содеянному злодеянию.
Однако чеченцы в качестве доказательств, имеющих существенное значение, рассматривали три вида:
 присяга (дуй баар),
 свидетельские показания (тоьшалла),
 вещественные доказательства.
В языческий период в качестве клятвы использовалась упоминание языческих богов древних вайнахов.
С принятием мусульманства чеченцы стали присягать на Коране. Очистительная клятва имеет большое значение в адатских нормах чеченцев. Всякий, кто преднамеренно произнес лживую клятву, будет подвергнут суровому наказанию в судный день.
Процесс принятия присяги у чеченцев распространялся на все уголовные и гражданские дела. Во время разбирательства дел по воровству и многим другим преступлениям в чеченском народном суде весьма часто случается, что к обвинению ответчика не представляется никаких других доказательств, кроме одного только подозрения. При таких обстоятельствах, согласно чеченским адатам, в определенный день, установленный судьями, ответчику назначается очистительная присяга, в которой должны принять участие и его родственники, они обязаны под присягой подтвердить, что ответчик неповинен в том или ином злодеянии. Чеченское общество рассматривает вещественные доказательства, в качестве которых выступают предметы материального мира (вещи). Доказательственное значение имеют их физические свойства (например, размер следа), местонахождение (похищенная вещь обнаружена у обвиняемого) либо факт их создания (изготовления) или видоизменения, поскольку вещи, носящие признаки содеянного, являются носителями доказательственной информации. В адатском праве чеченцев лицо, которое занимается предоставлением доказательственной базы, должен быть человеком с высокими нравственными качествами, незапятнанной репутацией. При этом он должен быть абсолютно не заинтересованным в исходе дела лицом, не связанным кровным родством с участниками разбирательства. Имя доказчика держалось в строгой тайне, а доказчик за свои действия получал плату, сумма и вид которой определялись по уговору с истцом. По чеченскому адатскому праву не допускались к присяге и представлению доказательств одинокие, бездомные лица, а также ранее уличенные в представлении ложных доказательств. Адаты вайнахов устанавливали пределы судебного разбирательства, то есть указывали, что может быть предметом судебного исследования и судебного решения по переданному в суд делу, и определяли, какие вопросы в судебном разбирательстве разрешить было нельзя. Адат не допускал рассмотрение дела в отношении лиц, которым не было предъявлено обвинение. Установленные ограничения пределов судебного разбирательства по адатскому праву способствовали строгому соблюдению главного принципа адата  установлению и конкретному наказанию виновного лица. Что касается свидетелей, то, как правило, практически никто не хотел выступать в роли свидетелей, если это было уголовное дело, из-за боязни кровной мести, если же это было гражданское дело, то из-за боязни вражды. Однако имеющиеся свидетели допрашивались в полном соответствии с нормами, установленными чеченским адатским правом. Кстати, стоит отметить, что существовавший в чеченском обычном праве процесс допроса каждого свидетеля порознь, дабы исключить возможность формирования обособленного мнения у последующего допрашиваемого, имеет схожие позиции с современным законодательством (ч. 1 ст. 283 УПК РФ).
По адату все участники судебного разбирательства должны были явиться в установленный судом день, неявка ответчика в суд являлась прямым основанием для определения и признания его виновности. Категорически не допускалось задавать наводящие вопросы, содержащие намек или наталкивающие на определенный ответ. После проведения всех судебных действий и исследования доказательств судьи уединялись для вынесения решения. Решение суда по рассматриваемому делу должно было быть единогласным. В случае непринятия единого судейского решения собирался новый состав судей, который решал дело повторно. В обычном праве чеченцев, равно как и в современном законодательстве, существует два вида приговоров: оправдательный и обвинительный. Оправдательный приговор, по адатскому судопроизводству чеченцев, выносится в случае, если:
а) отсутствует состав преступления;
б) не установлено событие преступления;
в) отсутствуют доказательства состава преступления.
При наличии одного из приведенных оснований происходило полное оправдание обвиняемого. Что же касается обвинительного приговора, то он, естественно, выносился в ходе судебного заседания, если вина обвиняемого была полностью доказана. Не допускалось вынесения обвинительного приговора, основанного на предположениях и домыслах. Словесный суд основывался при вынесении обвинительного приговора сугубо на достоверных фактах и доказательствах. Обвинительный приговор выносился лишь после того, как сам обвиняемый и его защита не смогли предоставить аргументированные доказательства своей непричастности в совершении злодеяния. Нормы обычного права чеченцев регулировали все виды правовых отношений.
Руководствуясь примерами, приведенными выше, можно сделать вывод, что обычно-правовая система чеченцев включала в себя наряду с материальными нормами права еще и процессуальные нормы, что в свою очередь подтверждает выводы, сделанные многими исследователями о развитости процессуальных отношений. Подводя итог, можно сделать следующий вывод: классификация норм обычного права имеет фундаментальное значение для всей теории права. Однако, при всей неординарности этого вопроса в современной научной литературе этому вопросу практически не уделено внимания.
Рассмотренные в данном исследовании нормы дают возможность сделать вывод, что правонарушениями по обычному праву чеченцев следует считать: убийство, изнасилование, нанесение физического вреда, воровство, грабеж, несоблюдение супружеской верности. В нормах обычного чеченского права, регламентировавших те или иные правонарушения, были закреплены также виды и размеры наказания, которые в отличие от норм права некоторых народов Северного Кавказа, в частности кабардинцев, не зависели от принадлежности как виновного, так и пострадавшего к тому или иному сословию, каждый чеченец перед адатским судом был равен и не имел каких-либо привилегий.
В разных источниках адат употребляется в различных значениях. В сборнике адатов черкесов черноморских и кубанских, кумыков, осетин, чеченцев, в примечаниях и комментариях отдельных исследователей он понимался как совокупность обычаев каждого народа, служащая ему правилом для семейной и общественной жизни, как свод обычаев или законов, передаваемых через предания. Действительно, в идеальном порядке адат характеризуется, прежде всего, своей повторяемостью. Он представляет собой серию актов, как правило законных, которые формируют модель общественного поведения. Он применяется таким, какой он уже есть, уже сформировавшимся. И, наконец, адат является непреложным, обязательным, в ином случае человек рискует подвергнуться обструкции со стороны членов горского сообщества.
Адаты для лучшего своего применения требовали толкования. Обычно в качестве толкователей выступали именитые члены общества и старейшины, которые должны были в процессе урегулирования конфликтов напоминать фундаментальные правила. Следует особо подчеркнуть, что следуя так называемому принципу накопления источников, ни один новый адат не мог заменить какой-либо уже существующий, он добавлялся к уже существующим, никоим образом не отменяя их. Необходимо отметить, что российская администрация на Северном Кавказе предпринимала значительные усилия по систематизации адатов и сведению их в сборники, тем самым рационализируя их. Как свидетельствовал Ф. И. Леонтович, в конце 60-х годов XIX в. в горских обществах уже были изданы сборники адатов, «по ним разбирали дела в народных судах, прочитывали из них подходящие к делам адаты». В Дагестане для решения подлежащих разбору суда дел собраны к руководству сведения о существующих в каждом обществе адатах и внесены в книгу, хранящуюся при управлении, вместе с книгою для записывания последовавших решений.
Сейчас трудно установить, какая часть адатов была в XIX в. переведена на русский язык и вошла в сборники. Государственная администрация на Северном Кавказе и российский законодатель могли лишь частично познакомиться с системой права на Кавказе. В результате могли оказаться санкционированными многие нормы, которые не пользовались всеобщим признанием. Когда правительственный чиновник стремился оценить и применить адаты, он исходил из их описаний в сборниках, трудах, написанных европейским автором, который не всегда видел и понимал традиционные юридические понятия и правила во всей их сложности. Аналогичное явление отмечает Рене Давид в отношении англичан к индусскому праву.
Нетрудно заметить, что российские исследователи проблемы адата пытались идентифицировать согласно господствовавшим в разное время правовым теориям и юридическим концепциям. Одно из первых определений адата как специфической разновидности обычного права сформулировал A. M. Ладыженский, длительное время изучавший этноправовые традиции на Северном Кавказе. По его мнению, «под обычным правом надо понимать совокупность правил внешнего поведения, которые:
1) рассматриваются членами социального объединения как обязательные:
а) на основании непосредственно влияющих условий общественной жизни;
б) на основании какого-либо общественного авторитета.
2) исполняются членами данного общества, а если их нарушают, то против этого борются, систематически применяя против правонарушителей репрессивные меры».
Фактически A. M. Ладыженский осмысливал адат как особый институт общества, социальное образование, предназначенное для решения данной жизненной ситуации, которое на публичном основании властно устанавливает возмездие.
Под другим углом зрения рассматривал этот феномен В. К. Гарданов, понимавший его как древнейшую форму права, нормы которого зафиксированы в обычаях, передающихся по устной традиции из поколения в поколение.
Располагая обширным материалом, он артументированно утверждал, что при наличии писаных законов адат может в той или иной мере или быть включенным в состав этих законов, или существовать как самостоятельный элемент права, наряду с законом может также иметь место и то, и другое. Таким образом, В. К. Гарданов рассматривал адат как продукт ранней цивилизации северокавказских этносов, идентифицировал его как типизированную модель для последующих решений конкретных жизненных ситуаций.
Однако более важной представляется идея о возможности интеграции адата в другую систему права или параллельного существования с ней.
Не менее привлекательной и обоснованной выглядит точка зрения А. И. Першица, выступающего с позиций нормативной этнографии и считающего обычное право на Кавказе совокупностью юридических обычаев, которые были санкционированы государством.
В русле юридической этнологии в качестве формирующих начал обычного права он выделяет этичность, связанность с религиозными представлениями и ритуалами, публичность. На развитие на взаимообогащающей основе обычного и позитивного права направлены начавшиеся разработки современной теории обычного права профессора Г. В. Мальцева.
Широкая амплитуда мнений о сути и свойствах адата может быть дополнена в плане приближения к полноте его идентификации такими качествами, как способность к трансформации и модернизации под влиянием экзогенных правовых ценностей, конвергенции с другими системами права, способность удержать эндогенные черты в результате внешней рационализации и редактирования. Однако какой бы ни была трансформация адата в процессах конвергенции с мусульманским правом и правом России, он оставался для северокавказских народов важнейшим корпусом права. Вместе с тем адат никогда не претендовал на то, чтобы быть чем-то большим, чем свод идеалов, призванных направлять поведение людей. Но после включения в российскую правовую систему он впервые в своей истории приобрел институционную значимость права, хотя и с определенными ограничениями. Исследовав нормы обычного права чеченцев, можно сделать еще один немаловажный вывод: они носят ярко выраженный императивный характер. Изучив в рамках данного исследования обычно-правовую систему чеченцев, следует отметить, что она не утратила своего значения в восприятии народа, несмотря на менявшуюся конъюнктуру. Напротив, в большинстве своем нормы адата со временем укреплялись и передавались из поколения в поколение.
Авторитет норм обычного права в народной среде всегда был большим, поскольку они позволяли решить многие вопросы, которые обходило стороной позитивное право. Это не означает, что современное законодательство имеет свои явные недостатки, а обычное право состоит из одних лишь плюсов. Руководствуясь правовым плюрализмом и многонациональным составом нашей страны, думается, следовало бы разработать определенную модель права, куда бы вошли и элементы обычного права народов России.
§ 2. Суд и судопроизводство по обычному праву чеченцев
В разные времена в Чечне существовали различные судебные институты, которые функционировали в период той или иной политической системы. На протяжении многих столетий верховным органом различных вайнахских обществ был судебный орган «Мехк-кхел» (дословно переводится как «Совет страны», или «Суд страны»). Мехк-кхел собирался регулярно, как правило, для обсуждения общенародных вопросов и разбора частных споров (обычно два раза в год) в условленном месте. Адатский суд является уникальным явлением обычного права. В переводе с чеченского «кхел» означает «справедливое наказание». Институт адатского суда известен чеченскому обществу с момента его зарождения. В экстренных случаях созывалось внеочередное собрание Мехк-кхела. В промежутках между собраниями его полномочия выполняли старейшины (къаной) во главе с председателем − руководителем (тхьамда). Как правило, Мехк-кхел представляли самые авторитетные местные старейшины (къаной), духовные лидеры и представители богатой части вайнахского общества. Мехк-кхел вайнахов обладал также, кроме всего прочего, и исполнительной властью. Решение его было для всех обязательным. В случае неповиновения граждан в выполнении постановления Мехк-кхела лица сурово наказывались, сжигались целые села.
Отдельные сведения о Мехк-кхеле приводятся в трудах исследователей XVIII-XIX вв. Вахушти Багратиони, С. Броневского, И. Попова, Г. Вертепова, Н. Семенова, Н. Яковлева и других. Используя сведения своего предшественника академика И. А. Гюльденштедта, побывавшего в 70-е годы XVIII века во главе научной экспедиции в нашем крае, исследователь С. Броневский сообщает довольно интересные сведения о местных провинциальных судах (кхе-лах).
«Вероятно, что округов или волостей должно быть гораздо более в Кистинских землях, каждое колено здесь разделяется на малые общества или союзы, заключающие в себе несколько деревень, из которых одна признается главой союза или сборным местом, и, обыкновенно, все общество называется по имени главной деревни», − указывает С. Броневский.
«По дошедшим до нас преданиям, − пишет И. М. Саидов, − древнейшими вайнахскими центрами сбора старейшин и Мехк-кхела служили Чанты-Аргуна (Цой-пхеда), Майсты, гора Мизир-корта, Жеми-барз (у селения Чечен-Аул), с. Кий, место для привязи коней (Говраш тосу басо) около г. Грозного, с. Нашха, курган Кхеташ-корта. Селение Майсты, которое расположено в селении Армхи (Западная часть Чечни и Ингушетии), также являлось местом судебного разбирательства многих спорных вопросов, принятия важных решений, вынесения окончательных приговоров и т. д. Одно из преданий, записанных дореволюционным исследователем Н. С. Иваненсковым в восточной части Чечни, говорит о том, как один пастух с согласия другого пастуха решил отдохнуть и заснул на земле. Когда второй пастух стал будить первого и шутя ударил палкой о землю возле головы спящего, то последний, которого палка даже не коснулась, умер. Как ни разбирали это дело старейшины местного суда (кхела), решить спор они так и не могли. Когда жалобщики дошли до Майсты (верховной судебной инстанции вайнахов), то местные старейшины проделали следующий опыт: поставили чашу с цельным молоком на то место, где лежала голова умершего и предложили обвиняемому повторить удар палкой о землю, аналогичный сделанному им ранее. От удара молоко, находившееся в чаше, расплескалось. Старейшины кхела решили, что пастух виновен в убийстве и потребовали взыскать с него штраф в размере половины полной крови.
Большое внимание уделил исследователь И. Попов изучению верховного судебного органа вайнахов Мехк-кхела, который собирался на горе Кхеташ-корта. Автор считал, что судебный институт Мехк-кхел должен и может способствовать сплочению различных племен, объединению горских обществ и процессу формирования чеченской народности. Вот что сообщает И. Попов о деятельности судебного органа Мехк-кхел на горе Кхеташ-Корта: «Живя до того без права на собственность, не имея гражданских положений, обеспечивающих права на имущество и даже на жизнь каждого, здесь они впервые сообща обусловили создать адатский кодекс. Первая встреча народа на горе Кхеташ-корта не была последней. Сюда собирались для изменения адата, если он был не применим к условиям общественной жизни, развивавшейся все больше и больше. В тех же спорных случаях, на которые адата не существовало, алимы отправляли спорщиков в Нашхой-мохк, откуда они всегда возвращались удовлетворенными. Самый чистый адатский обычай, по мнению чеченцев, существовал в Нашхе, куда обращались обиженные в споре». Судя по сведениям, приведенным И. Поповым, во-первых, между Мехк-кхелом у горы Кхеташ-корта и селения Нашха существовала определенная преемственность. Во-вторых, здесь сообща вырабатывались нормы обычного права чеченцев и ингушей, а также вносились изменения в уже существующие адаты в соответствии со складывающейся новой общественно-политической обстановкой и экономическими условиями жизни общества. У. Лаудаев сообщает, что вайнахские старейшины установили в Мехк-кхеле порядок землевладения и землепользования, решали вопросы внутренней и внешней торговли (установление единиц измерения, цена на скот и прочее), принимали соответствующие решения по спорным вопросам, разбирали вопросы войны и мира, собирали материальные средства и определяли возможные обложения и повинности для общественных нужд.
В случае невыполнения решения по судебному разбирательству лица подвергались жесткому наказанию, вплоть до физического уничтожения. Если бывали случаи, когда некоторые сельские или территориальные общины не выполняли решения Мехк-кхела надлежащим образом, то их могли полностью уничтожить. Народное изречение власти и авторитета органа «Мехк-кхел» гласит следующее: «Махко динарг диена, махкана динарг диена дац» («То, что сделано страной, осталось, то, что сделано против страны, не оставлено»). Из этого следует, что Мехк-кхел являлся важнейшим судебным институтом, который регулировал все стороны жизнедеятельности чеченского общества. Отмечая огромную роль и непререкаемый авторитет чеченских старейшин в общественном быту и на сходах вайнахов, дореволюционный исследователь Н. Семенов сообщает следующее: «Все вопросы, выходящие из круга частных интересов, затрагивающие жизнь целого аула, общества или всего племени, разрешаются всегда на сходах старейшин, и решение сходов признается обязательным для всех членов той или иной общественной группы, а если они приняты по вопросам, касающимся всего народа, то для всех истинных членов его. Везде общество − народ в лице главарей (не тех, которых мы выдвинули из народа, а тех, которых народ сам считает таковыми), а отдельная личность идет за главарями в силу глубоко укоренившейся в ней общественной дисциплины». Довольно ценные сведения о вайнахском Мехк-кхеле, функционировавшем на горе Муйти-корт, собрал М. А. Иванов, обследовавший в свое время верховье реки Фортанги (Мартанга). Он указывает, что гора Муйти-корт, на которой собирался Мехк-кхел, в прошлом играла большую роль. «Для решения всяких судебных дел и установления условий, − писал М. А. Иванов, − собирались в то время наши почетные старики − представители племен чеченцев, ингушей, карабулаков, мелхийстинцев и даже отдельные тушины и хевсуры на граничной горе (Муйти-корт). Со стороны Аккинского общества на склоне этой горы есть большой плоский камень, который служил как бы трибуной для председателя таких совещаний, а имя его было Муйты. Известно также, что всех судей «Мехк-кхела» о предстоящем заседании заранее оповещали гонцы того или иного селения. Муйти-корт был назван таким именем в честь первого председателя местного суда». Современный исследователь этого старейшего вайнахского законодательного и судебного органа И. М. Саидов считает, что к сведениям о Мехк-кхеле дореволюционным авторам следует отнести еще более ранние сведения или предания, существовавшие до усиления вайнахского Мехк-кхела, в частности цены на выкуп пленных людей. Сведения о вайнахском адатском суде «Мехк-кхел», сообщаемом исследователем М. А. Ивановым, содержат порядок рассмотрения дел в суде. Согласно этим данным разбирательство проходит строго в рамках адата. В Ассинском ущелье также был самостоятельный судебный орган, состоящий из четырнадцати старейшин, рассматривавших как гражданские, так и уголовные дела. Если центр Совета старейшин, находившийся в селении Нашха, дал само название чеченцев «нох-чий», то, по-видимому, с ассинским или кекяллинским обществом следует связывать само название ингушей — галгай (калкай или глагай). Именно на этом месте находился храм Тхаба-Ерды, где ингушские общества проводили свои самые важные судебные процессы и сходы общин. Следует особо отметить, что если по своей форме органы законодательной и исполнительной власти вайнахского общества действовали под прежним племенным названием, то по своей социальной направленности они являлись орудием классового господства и защищали интересы крупных землевладельцев и скотоводов, духовенства, пополнявших постепенно ряды феодалов. С конца XVIII века и в пору выступления шейха Мансура в 1785-1791 гг., распространения и утверждения на всей территории Чечни (как в горах, так и на равнине) монотеистической религии − ислама, происходят серьезные трансформационные процессы в деятельности Мехк-кхела в новых условиях. Известно, что до установления ислама в Чечне и Ингушетии Мехк-кхел представляла местная знать. Лай, ясыри и бедные крестьяне (зависимое сословие) в Мехк-кхел, как правило, не избирались. По мере усиления ислама, в частности в восточных районах Чечни и Ингушетии, представители местной знати стали постепенно вытесняться мусульманскими богословами (учеными алимами). Здесь они, по утверждению исследователя И. М. Саидова, с XVIII в. господствовали в Мехк-кхеле безраздельно. Безусловно, ученые алимы были образованнее, нежели жрецы и старейшины сел и аулов, которые полностью опирались на неписаные законы горцев − адаты. На смену адату пришел шариат, и, естественно, все дела в Мехк-кхеле рассматривались по шариату, судили конкретно одного преступника, многочисленный штат присяжных заменяли конкретные свидетели. Все это не вызывало сопротивления со стороны горцев.
Известно также, что на основе шариата дела в Мехк-кхеле разбирались более оперативно, чем старейшинами, оперировавшими адатами. Это обстоятельство способствовало тому, что со временем мусульманское духовенство заняло в Мехк-кхеле главенствующее положение. Кроме того, в XVII-XVIII вв. для избрания того или иного члена в Мехк-кхел большое значение имело знание им национальных обычаев, шариата, способности человека, его богатство, происхождение, авторитет в фамилии и обществе, а также возраст, который подчеркивал степенность того или иного лица. Традиционным требованием для тех, кто должен был входить в Мехк-кхел, являлось умение красиво и логично говорить, дельно и убедительно, т.е. аргументированно доказывать. Но самое главное требование Мехк-кхела заключалось в одном − говорить только правду. Наряду с Мехк-кхелом стоит отметить и роль таких судебных органов, как третейские суды. Третейские суды, по чеченскому адату, были призваны решать возникающие споры между членами одного тейпа. В специфику рассматриваемых дел третейским судом входили земельные споры, кражи и т. д. Основной задачей третейских судов было принятие решений, способствующих примирению враждующих сторон. С распространением ислама в Чечне наряду с адатскими судами начали функционировать и шариатские суды, которые рассматривали дела имущественного и брачно-семейного характера, а также преступления против религии и духовенства. По адату судебному процессу предшествовала досудебная стадия, когда стороны общались между собой для примирения. Порядок примирения в различных тукхумах был своеобразным и непохожим друг на друга. Однако суть примирения главным образом заключалась в прекращении кровной мести и установлении мира между конфликтующими сторонами. У народов Северного Кавказа существовали различные условия полного выкупа крови и прощения. Горцы в качестве процедуры примирения рассматривали раздачу угощения между враждующими сторонами. В Чечне же угощение было лишь дополнительным условием взаимного прощения, первичным делом было осуществление полного выкупа крови. В процессе примирения участвовали наиболее авторитетные и почетные старцы тейпа, которые собирались в мечети и направлялись в дом потерпевшего. С каждой стороны в переговорах выступали наиболее авторитетные старики; после заключения мира кровники пожимали друг другу руки, и мир считался заключенным. После этого мулла читал примирительную молитву и виновная сторона устраивала заключительное примирительное угощение.
По своим функциям примирительный институт чеченцев имеет много общего с третейскими судами, однако процедура примирения использовалась лишь в случаях кровной вражды либо совершения тяжкого преступления, а третейский суд рассматривал лишь дела об имущественных спорах, которые не могли повлечь за собой никакие тяжкие последствия. Главной задачей, которую ставили перед собой старики, занимавшиеся примирением сторон, было предупреждение и недопущение нового преступления путем принятия сторонами обоюдного решения, способствовавшего денежному или другому материальному выкупу пролитой крови. Среди чеченцев высоко ценилось качество отказа от выкупа и безвозмездного прощения. Однако в основном это происходило, если преступление было совершено по неосторожности либо в целях самообороны.
Все судопроизводство, по обычному праву чеченцев, основывалось на адатах. Судьи, осуществлявшие правосудие, были уважаемыми и почитаемыми людьми, умевшими трактовать горский адат. Умение трактовать адат было важным критерием для выбора судьи. Поскольку адат являлся неписаным законом и в основном сохранился и передавался через память народа, в народной среде выбирался человек, который максимально хорошо знал чеченские адаты. По чеченскому обычному праву допускалось избрание судьями людей, не являвшихся членами того тейпа, где избирался суд. Этот принцип говорит о независимости судей (кхелхой). Судья избирался на тейповом совете сроком на один год. Кхелхой получали определенное вознаграждение за свою службу. Изыскание денег происходило в процессе наложения штрафов на виновную сторону, категорически не допускалось брать или принимать деньги либо другие материальные ценности от правой стороны в судебном процессе. Судья, уличенный в этом, лишался своего поста навсегда и не имел более возможности избираться судьей. Судебный процесс, по чеченскому обычному праву, был открытым и гласным. В каждом селении на площади перед мечетью было обозначено место, где проводились судебные заседания. Деятельность суда не была подчинена погоде и временам года, каждое утро до заката солнца суд должен был собраться на заседание по рассмотрению самых разнообразных дел. Наличие почетных и авторитетных стариков при осуществлении судопроизводства имело некое сходство с судом присяжных заседателей. Однако решение, принятое сельским адатским судом, не являлось последним и безоговорочным. Если одна из сторон считала, что вынесенное решение не носит справедливого характера, то, по обычному праву чеченцев, дело рассматривалось независимым адатским судом, расположенным в Нашхой-мохке.
Количество судей всегда зависело от сложности дела, в основном в чеченском адатском судопроизводстве было три судьи, в особых случаях допускалось привлечение пяти судей. Судьи не должны были состоять в прямом либо в косвенном родстве с участвующими в разбирательстве сторонами. После избрания судей производилась присяга, согласно которой каждый судья клялся в своей беспристрастности к рассматриваемому делу и участвующим сторонам. Обычное право чеченцев предусматривало процедуру отвода судей в случае, если одна из участвующих в деле сторон настаивала на этом. Судебный процесс проходил, как правило, на открытом месте, в случае погодного ненастья судьи отдавали распоряжение установить шатер. Как правило, судьи должны были принять решение в течение двух суток, перерывы в процессе допускались лишь на проведение молитвы и принятие трапезы. Не допускалось во время перерыва на молитву и трапезу передвижение судей и конфликтующих сторон далее, чем на 20 шагов по окружности от места, где производилось судебное разбирательство. После вторичного рассмотрения и вынесения судом решения не допускалось его обжалование и пересмотр. Каждая из сторон должна была клятвенно заверить судей, что решение, принятое столь авторитетным судом, для них является обязательным и справедливым. Сторона, нарушившая клятву, подвергалась всеобщему порицанию среди общественности села, тейпов и народа. Поэтому все стороны стремились исполнить веление адатского суда.
Основная задача чеченского адатского судопроизводства сводилась к защите прав обиженного или потерпевшего с полным возмещением нанесенного материального ущерба пострадавшему. Отправной точкой для начала судебного разбирательства являлась устная жалоба потерпевшего, высказанная судьям. Жалоба может быть представлена и представителями потерпевшего. Представителями потерпевшей стороны в адатском судопроизводстве могут быть ближайшие родственники по отцовской линии, имеющие заинтересованность в исходе дела. Для принятия жалобы к производству наличия одной лишь жалобы было недостаточно, для подтверждения жалобы необходимо было представить имя ответчика, которому была адресована обвинительная жалоба. Согласно представленной жалобе суд назначал дату суда. В назначенный день обе стороны обязаны были явиться на судебное разбирательство. В случае неявки обвиняемого в назначенный день без уважительной причины суд признавал обвиняемого виновным. Единственной уважительной причиной, позволяющей отсрочить судебный процесс, по чеченскому обычному праву, являлась смерть ближайшего родственника, на похоронах которого подозреваемый должен был присутствовать. Для принятия решения судьи рассматривали все представленные сторонами доказательства как обвинительного, так и оправдательного характера. Чеченскому обычному праву при осуществлении судебного производства известны два вида доказательств: прямые и косвенные. Прямые доказательства состояли из четырех видов:
а) показания свидетелей, основанные либо на клятве честью тейпа (в доисламский период), либо на клятве на Коране;
б) чистосердечное признание обвиняемого;
в) оружие или другие предметы, являющиеся либо орудием преступления, либо предметом посягания;
г) свидетельские показания очевидцев, раненого или больного, против которого было совершено преступление, основанные также на клятве.
Косвенные доказательства − это доказательства, которые берутся во внимание судом, когда нет возможности представить прямые доказательства для уличения виновного. Все полученные доказательства после тщательного изучения адатским судом позволяли определить, виновен или не виновен обвиняемый.
Параллельно с адатскими судами после принятия ислама в Чечне начали функционировать шариатские суды (шарк-кхел). Если в адатском праве судьями могли быть избраны старики, знающие адаты и народные обычаи, то в шариатских судах роль судей выполняли ученые муллы и алимы, умеющие трактовать Коран. Нормы шариата и адата нередко приходили в противоречие друг с другом. Горцы имели возможность выбора суда, но решение по избранию шариатского или адатского суда должно было быть принято сторонами обоюдно. Шариатский суд первоначально появился в юго-восточной части Чечни, стал быстро распространяться по всей территории. Состав суда состоял из трех ученых кадиев и семи мюридов, выполнявших роль судебных заседателей. В компетенцию шариатских судов входило рассмотрение всех гражданских дел. Шариатское судопроизводство, в отличие от адатского, основывалось на арабской письменности. Решение, принятое шариатским судом, было скреплено подписью кадия и заверено печатью с аятом из Корана, исполнение вынесенного решения было обязательным для всех сторон. Процесс в шариатских судах был гласным и публичным, что также отличало его от адатского судопроизводства.
С укреплением позиций царской России на Северном Кавказе происходит процесс образования так называемых окружных судов, которые должны были вобрать в себя как нормы обычного адата, так и шариатского права, но с учетом позиций российского законодательства. Первым шагом применить нормы российского права в среде горцев явилось решение царской администрации образовать в 1860 году окружные словесные суды на все территории Чечни и Дагестана. Постепенно деятельность окружных словесных судов распространилась на все округа Северного Кавказа. Структура окружных словесных судов отличалась и от шариатского, и от адатского судопроизводства, состав этого суда состоял из кадия, трех посланцев от каждого наибства Чечни. После покорения Чечни и падения имамата Шамиля в 1859 году царская администрация не стала менять существовавшую в Чечне систему наибства, т.е. разделения на наибства. Напротив, многие наибы, перешедшие на сторону новой власти, верой и правдой служили царской России. Функции председателя в окружном суде осуществлял начальник округа. Судебный процесс был гласным и состязательным, решение по делу принималось большинством голосов посланцев, выступавших в роли заседателей. Новизной данных судов было то, что в случае равенства голосов заседателей право решающего голоса принадлежало председательствующему. Деятельность окружных судов осуществлялась до 1869 года, до того момента, когда они были преобразованы в горские словесные суды на территории Терской и Кубанской областей. Однако до этого момента функции по отправлению судопроизводства осуществлял именно окружной словесный суд. Именно в этом суде были заложены принципы российского законодательства и обычного права. Все дела, поступавшие в производство, записывались в специальном журнале и систематизировались по профилю: гражданские, уголовные. Решения, вынесенные этим судом, должны были быть исполнены в течение 24 часов с момента их принятия.
Контроль за надлежащим исполнением вынесенных решений окружным словесным судом осуществлял лично начальник округа. В случае невыполнения вынесенного решения в установленный срок начальник округа обладал правом привлечь виновного к ответственности.
Возникновение горских словесных судов и их дальнейшее распространение по Терской области было обусловлено тем, что власть стремилась путем введения более строгих видов наказания снизить уровень преступности среди горцев. Введение новых судебных институтов не везде встречало поддержку и понимание горцев. В горной части Чечни враждующие стороны предпочитали разбирать свои споры именно посредством адатских или шариатских судов в связи с тем, что, по мнению горцев, новые суды либо были слишком снисходительны к виновным в совершении преступления, либо, напротив, предусматривали строгое наказание. Шариатские суды постепенно стали утрачивать свое первоначальное предназначение беспристрастных судов. Объяснялось это тем, что состав суда формировался из числа духовенства, которое не всегда беспристрастно осуществляло судопроизводство, равно как и многие члены горских словесных судов, которые стали отходить от норм обычного права, базировавшегося на принципе справедливости и необратимости наказания виновных. Исполнение решений горских словесных судов осуществлялось начальником округа через приставов и местных старшин. Возникновение и существование различных видов судов на территории Чечни, в том числе и судебных институтов, введенных царской Россией, опиралось на адатское судопроизводство. Вместе с тем новая власть методично и целенаправленно осуществляла политику поэтапного вытеснения адата как правового источника. Наличие адата в чеченском обществе, как неотъемлемого спутника бытия всего народа на протяжении столетий, говорит о силе национальных традиций и устоев.
Адат, будучи источником обычного права чеченцев, на наш взгляд, можно отнести к памятникам общемировой правовой системы. Обычное право имеет много схожих позиций с правовыми системами как древних цивилизаций, так и некоторых положений современной правовой системы.
В чеченских преданиях адат и адатский суд имеют не только эпический, но и воспитательный характер. Вот почему, несмотря на отсутствие собственной письменности, адат как неписаный свод законов вайнахов прошел через века и продолжает существовать даже в наши дни. Несмотря на развитость современной правовой системы нашей страны, многие вопросы в настоящее время решаются по адатам, но это не значит, что эти законы не поддаются велению времени, напротив, адату, как и многим другим источникам права, свойственна трансформация и эволюция. В качестве примера приведем адат, известный многим чеченцам. В древности у вайнахов был обычай: в период военных сборов для отражения нападения завоевателей в установленный судьями Мехк-кхела день до захода солнца всем взрослым и боеспособным мужчинам необходимо было прибыть на вершину горы Малхйист.
Каждый военачальник должен был доложить о присутствии своих воинов на сборе. Воин, не успевший явиться к установленному сроку, как нарушающий дисциплину должен был предстать перед судом старейшин, который решал казнить его или помиловать. В один из дней советом страны вайнахов был объявлен сбор, каждый военачальник докладывал о присутствии своих воинов. Но пересчет был остановлен, когда дозорные оповестили о воине, скачущем вдали. Опоздать на сбор считалось позором и нарушением адата, поэтому не успел всадник спешиться, как был взят под стражу. Повторный крик дозорного, известившего о наличии еще одного опоздавшего всадника, заставил срочно собрать состав адатского суда. Вот как описывает в своем исследовании «Адат» И. Дельмаев процесс адатского суда: «Три судьи, как три седых Казбека (горная вершина Кавказа), стоят в центре сбора воинов и поочередно допрашивают провинившихся. На вопрос первому, почему он опоздал, обвиняемый отвечает, что, зная о суровости адата к опоздавшему, он специально решился опоздать, дабы суд лишил его жизни. На вопрос: «Из-за чего?», обвиняемый поведал суду, что он любил в своем селении девушку, которая отвечала ему взаимными чувствами, но против ее воли отец девушки выдал ее замуж за другого мужчину. Зная, что она не сможет забыть его, пока он жив, он решил опоздать, чтобы его лишили жизни. Ответ обвиняемого удивил суд старейшин. Дав команду страже увести первого обвиняемого, велено было допросить второго опоздавшего. На аналогичный вопрос судей, что является причиной его опоздания и неуважения к совету страны Мехк-кхелу, обвиняемый начал свой рассказ. Недавно этот сын гор женился на девушке из соседнего селения, но впоследствии узнал, что любила она другого, чтобы избежать позора вернувшейся женщины (жеро), статус которой, по адатскому праву чеченцев, был невысок, из-за уважения к этой женщине он решился опоздать, чтобы суд лишил его жизни. Овдовевшая женщина (йисина зуда) имеет иной статус, нежели разведенная (ж1еро), и может достойно устроить свою жизнь. Выслушав речь обоих обвиняемых, суд, который совещался несколько дней, принял решение. Согласно этому решению существовавший адат, по которому опоздавшие на совет страны «Мехк-кхел» лишались бы жизни, был полностью отменен. Адат регулировал и браки между родственниками. У чеченцев запрещались браки между братьями и сестрами, имевшими общих родственников хотя бы в седьмом колене, но в то же время, в нарушение закона шариата, разрешались браки между молочными братьями и сестрами.
5 ноября 1852 года было утверждено Положение об устройстве управления в Большой и Малой Чечне. В крепости Грозной учреждалось специальное судебное учреждение для «мирных» чеченцев − Мехк-кхел. Председателем был русский офицер, а члены суда назначались из местных жителей и получали жалование. В прокламации чеченскому народу Наместника Кавказского князя А. И. Барятинского говорится, «что поставленные над вами правители будут управлять вами по шариату и адату, а суд и расправа будут отправляться в народных судах, составленных из лучших людей, вами самими избранных и утвержденных начальником». Адат продолжал регулировать и отношения внутри клана или племени. Он запрещал уходить из своего клана, регламентировал виды земледельческих работ и т. д. По вынесенному решению Мехк-кхела в последующем в Чечне при заключении брака должно было учитываться мнение девушки, желает ли она этого брака или нет. Приведенный пример адата и суда по обычному праву говорит, что адат как неписаный закон основывался на принципе справедливости и равенства всех участников обычно-правовых отношений. К сожалению, чеченские адаты не систематизировались и не записывались в единый сборник, подобно дагестанским или адыгейским.
§ 3. Сравнительный анализ адата и шариата
Утверждение ислама среди народов Северного Кавказа происходило через столкновение и борьбу с горскими адатами − системой обычного права горцев, регулирующей социально-экономические, семейно-бытовые и духовно-нравственные отношения. Первоначальное неприятие ислама кавказскими горцами во многом объясняется значительным расхождением образа жизни, социального устройства, нравственно-этических норм, их мировосприятия от форм социокультурного бытия, духовных воззрений арабов-завоевателей. Словом, столкновение ислама и кавказской культуры, основанной на адатах, это не только военное противостояние мусульманских завоевателей и горцев Кавказа, но и взаимодействие принципиально разных культур и цивилизаций, в ходе которого формируется новый тип смешанной симбиозной культуры.
Преимущество кавказской цивилизации, значительно раньше, чем арабы, познавшей монотеизм, письменность, вобравшей в себя оседлый образ жизни, городской и земледельческий типы культуры, было более чем очевидным. Это обстоятельство позволяет объяснить длительное противостояние кавказцев насильственно навязываемой им культуре ислама. Преимущество же арабов-завоевателей, в отличие от горцев-язычников, проявлялось как в монотеизме, так и в освоенных ими в ходе завоевательных походов современных для того времени научных и культурных достижениях.
Однако устанавливающееся политическое и идеологическое доминирование ислама на территориях Азербайджана, Дагестана, а несколько позже и Чечни, не привело к искоренению традиционной народной культуры. Ее корни оказались настолько глубокими, что ислам был вынужден приспособиться к общественной и духовной жизни кавказцев, нормам адата, выступавшим в качестве регулятора социокультурной стороны их жизни. Как известно, изучению взаимосвязи ислама и горского адата уделялось значительное внимание в дореволюционный период и несколько меньше − в советский период. Адат как обычай, доисламская правовая система реально существует в традиционной этнокультуре многих современных мусульманских народов. У целого ряда северокавказских народов, поверхностно исповедующих ислам, нормы адата не только бытуют наряду с шариатом, но и порою превалируют над ним.
Адат, издревле существовавший на Кавказе, выступал до ислама в качестве действенного регулятора социальной, духовно-нравственной сфер жизнедеятельности того или иного этноса. Игнорирование или несоблюдение адата влекло за собой общинное осуждение соплеменников, вплоть до соответствующих мер наказания. Нормы адата и шариата, как составляющая часть мусульманского права, в значительной мере не совпадают, они часто противоречат друг другу. Социально вредные обычаи − кровная месть, умыкание девушек, предвзятое отношение к иноплеменнику, распространенные среди кавказских горцев, прямо противоположны нормам шариата. В шариате по этим и по многим другим сферам общественной и духовной жизни имеются более жесткие и четкие нормы, нарушение которых влечет порой суровое наказание. Проблема взаимосвязи адата и шариата для мусульманских этносов Северного Кавказа имеет не только теоретическое, но и практическое значение. Архаические правовые нормы инкорпорированы в общественную и духовную жизнь многих северокавказских этносов. В связи с этническим возрождением и модернизированными процессами, затрагивающими народы Северного Кавказа, в том числе и мусульманские этносы, актуализируется вопрос о взаимоотношениях ислама и адата. Наличие норм адата в жизни народов Северного Кавказа, укорененных в быту, образе жизни и приспособление к ним ислама во многом определили его специфику. В силу этого религия у того или иного народа имеет свою специфику, основанную, прежде всего, на традиционной этнической культуре. Более того, тот или иной тип религии, приспосабливаясь к этнической культуре, претерпевает определенные изменения, и в чистом виде она (религия) не утверждается. Принятие или непринятие определенным этносом той или иной конфессии обусловлено социокультурными предпосылками, бытующими духовно-культурными установками. Эти предпосылки способствуют тому, что принимаемая народом новая вера постепенно обретает выраженную национальную форму, специфическую окраску. Подобная трансформация − общая закономерность, присущая не только исламу, но и христианству. Так, на Руси православие было усвоено в трансформированном виде как народная обыденная вера в силу его тесного взаимодействия с народной культурой, обычаями народа, элементами языческих верований. В некоторых регионах Индонезии и Малайзии шариату довелось, если не сосуществовать, то многое допустить из резко расходящегося с ним обычного права (адата), основанного на матриархальных устоях.
В силу того, что нередко образованность мусульман была поверхностной, то обязанности верующего обычно сводились к исполнению шахады (формулы исповедания веры), воздержанию от греховных поступков.
В центре культовой практики у исламизированных народов находились древние празднества, в ритуале которых переплетались элементы ислама и доисламские обычаи. Степень воздействия ислама, шариата на духовную жизнь этносов находилась в прямой зависимости от их уровня социокультурного развития. «Чем ниже был этот уровень, тем в большей мере сохранялось действие норм местного обычного права. Там, где процесс феодализации находился в начальной стадии, местные обычаи долгое время имели даже большее значение, чем предписания мусульманского права», − пишет Е. А. Тарвердова. За поступки своих членов, по нормам обычного права (адата), деревня или семья несли коллективную ответственность, в то время как мусульманское право содержало представление об индивидуальной ответственности. На практике многие народы Западной Африки исходили из норм обычного права, признавая коллективную ответственность за совершенные преступления. Роль адата была значительной в духовной и общественной жизни народов Северного Кавказа, в том числе и у чеченцев. В процессе исламизации горцев нормы шариата вынуждены были взаимодействовать с достаточно развитой системой обычного права. Эта особенность местной духовной культуры достаточно квалифицированно отражена в трудах исследователей XIX в. В первой четверти XIX в., даже при беглом описании духовного состояния чеченского народа, С. Броневский не преминул отметить роль, которую играли в общественной жизни Чечни древние обычаи: «Со времени проповедника Ших-Мансура чеченцы вообще приняли магометанский закон или утвердились в оном; управляются они выборными старейшинами, духовными законами и древними обычаями». В своих наблюдениях С. Броневский фиксирует факт переплетения в политической и духовной сферах чеченцев норм ислама и обычного права (адата) и образования шариатско-адатского симбиоза.
Конкретные представления о взаимосвязи горского адата и ислама дает А. П. Берже в своей книге «Чечня и чеченцы». По его мнению, «ичкерийцы (чеченцы) обнаруживали, что многое, принимаемое Кораном, не согласовывалось с их обычаями; многое, допускаемое обычаями, противоречило учению Магомета. Наконец, после многих совещаний было решено согласовывать народные обычаи с догмами Корана, где это оказалось возможным, не слишком, впрочем, затрагивая свойственного народу разгула и самоуправства». Это состояние социальной и духовной анархии, отмеченное А. П. Берже, возникло из-за противоречия между адатом и шариатом. Констатируя это, А. П. Берже пишет, что «у чеченцев введено было законодательство, составленное из двух противоположных элементов: шариата, основанного на общих правилах нравственности и религии, заключавшихся в Коране, и адата, основанного на обычаях народа младенческого и полудикого». Адат распространялся и усиливался всякий раз, когда шариат приходил в ослабление, и, наоборот, адат падал и был отменяем каждый раз, когда шариат находил ревностных проповедников и последователей. В период Кавказской войны, с образованием имамата Шамиля позиции шариата укрепляются при ослаблении функционирования адата среди дагестанских и чеченского этносов. Это связано с тем, что лидеры освободительной борьбы кавказских горцев Гази-Мухаммад и Шамиль насильно навязывали им шариат. С целью утверждения шариата среди горцев в конце 20-х гг. XIX в. открытую борьбу против адатов развернул имам Дагестана и Чечни Гази-Мухаммад. Он объявил газават дагестанским феодалам, которые управляли народами на основе норм адата. Гази-Мухаммад, а затем Шамиль и его наибы через насилие добивались утверждения шариата среди дагестанцев, чеченцев, ингушей, кабардинцев, абазин. Как сообщает А. П. Берже, они смогли привести народ к мысли восстановить в делах суда и расправы основной закон мусульман − шариат. Царские власти не были заинтересованы в укреплении на Северном Кавказе шариатских судов. А. П. Берже отмечает, что по проекту бывшего начальника левого фланга Кавказской линии князя Барятинского «в 1852 г. в крепости Грозной был утвержден чеченский суд. Председательствовал на этом суде штабс-офицер, в его состав входили кадий, решающий дела по шариату, и три старика, знающие адат, для решения дел по адату». По адату рассматривались дела об убийствах, ранениях, кражах, оскорблении женщин, поджогах и тому подобные. Поддерживая суд по адату, власти ослабляли позиции ислама в крае. Царский чиновник А. П. Ипполитов, подчеркивая своеобразие взаимоотношений между исламом и адатом, пишет: «Если же при их обрядах встречаются иногда различные обыкновения, не строго, по-видимому, согласные с предписанием религии, то на самом деле они духу религии не противоречат, а основанием своим имеют народный обычай». Как отмечал Ф. И. Леонтович, «чеченцы всегда были плохими мусульманами; суд по шариату был слишком строгий по их нравам, но в редких случаях находил место». Далее тот же автор отмечал, что у чеченцев было введено смешанное законодательство, составленное из двух противоположных элементов − шариата, основанного на общих правилах нравственности и религии, и адата, основанного по обычаям народа ребячьего и полудикого, для которого первый закон единственный, краеугольный для его гражданского устройства. Это право сильного».
Как видим, ислам на Северном Кавказе базировался на народных обычаях и традициях, отражавшихся и регулировавшихся на основе обычного права горцев. Этим самым во многом объясняется специфика ислама, утвердившегося среди отдельных народов Северного Кавказа. И, наконец, представляется интересным мнение У. Лаудаева, который, в отличие от С. Броневского, А. П. Берже, А. П. Ипполитова и других исследователей прошлого века, наблюдавших общественный быт и духовную жизнь чеченцев как бы со стороны, рассматривал их изнутри, будучи чеченцем. Он пишет: «С принятием магометанства спорные дела чеченцев должны были решаться по шариату. Но возможно ли было вольный народ, веками привыкший к адату, подчинить шариату? Чтобы исправить неудобства, постигшие шариат, нашли необходимым согласовать его с адатом, а потому некоторые дела стали решаться по адату, а другие по шариату». Как полагает У. Лаудаев, разграничение сфер действия шариата и адата поначалу было введено другими горскими народами, а чеченцы последовали им. Во всяком случае в распоряжении исследователей имеется значительное количество фактов, подтверждающих подобную взаимосвязь шариата и адата, установившуюся в социальной действительности мусульманских народов Северного Кавказа. Важные сведения по данной проблеме опубликованы в работе А.В. Комарова «Адаты и судопроизводство по ним». По мнению этого автора, арабы, появившиеся в Дагестане в VIII в., начали проповедовать новую религию. Несмотря на ортодоксальность своих взглядов, они вынуждены были сохранить судопроизводство по адату. Автор отмечает, что «с принятием магометанства появились о многом новые понятия и новые отношения в союзе семейном, для которых старые адаты оказались уже несостоятельными, то судопроизводство по необходимости распалось на суд по шариату и суд по адату». По шариату решались дела, касающиеся религии, семейных отношений, завещаний, наследства и некоторых гражданских исков. По адату − дела об убийствах и кровомщению, связанные с ранениями, ссорами и драками, сватовством и похищением женщин, земельными спорами, кражами, грабежами и пр. Среди причин, способствовавших сохранению суда по адату, А.В. Комаров называет следующие: шариат определял слишком строгие наказания даже за преступления, которые, по понятиям дагестанцев, были малозначительными; для приведения в исполнение строгих санкций шариата нужна была сильная власть, которой в вольных обществах Дагестана не было; изучение мусульманского законоведения весьма затруднительно даже для людей, посвятивших себя этому, тогда как применение адата не требовало особых познаний и больше было связано с жизненным опытом и знанием традиционной культуры. Важный материал по проблеме взаимосвязи адата и шариата представлен в своде «Адаты жителей Кумыкской плоскости», опубликованном в шестом выпуске «Сборника сведений о кавказских горцах». В нем отмечается, что местное судопроизводство основывается на двух способах разбирательства: шариате (духовном суде) и адате (суде по обычаям). Многие из дел, подлежащих разбирательству по шариату, решаются часто (судом) по адату, если есть ясные фактические доказательства, причем постановления шариата не упускаются из виду. Как видим, роль суда по адату в Чечне была достаточно сильна, но при судебном разбирательстве опора на нормы шариата сохранялась.
Вместе с тем, необходимо подчеркнуть, что основная причина, приводящая к своеобразному правовому дуализму, заключается в той роли, которую выполняли народные обычаи в системе традиционной культуры, в своеобразном общественном устройстве и духовной жизни отдельных этносов. Другой важный вывод состоит в том, что этносом-носителем обычного права могут последовательно усваиваться вероучение ислама и культовая практика, но система мусульманского права им воспринимается в неполном или сильно усеченном виде. Дж. Тримингем писал, что в африканских странах южнее Сахары обычай «ограничивал или полностью блокировал применение многих аспектов мусульманского права».
Взаимодействие ислама и адата предполагает уточнение следующих вопросов: какие явления охватываются понятием «мусульманское право» и как соотносится ислам с нормами этого права. Нередко мусульманское право отождествляется с шариатом. Это связано с тем, что шариат (арабское шаргш — «правильный путь к цели») воспринимается как исламский образ жизни в целом, как всеобъемлющий комплекс норм, принципов и правил поведения, доводимых до людей через Коран, Сунну, а также через основанные на них труды религиозных авторитетов. Шариат действительно является религиозным законом, в этом же смысле правомерно и выражение «законы шариата». В строго же логическом отношении содержания понятий «шариат» и «мусульманское право» не совпадают. Шариат включает разные нормы: религиозные (вероучительные, культовые), нравственные, бытовые, правовые. Только нормы, регулирующие отдельные стороны брачно-семейных отношений, вопросы наследования, некоторые уголовно-правовые предписания входят в мусульманское право. Но они не составляют все содержание мусульманского права, ибо большая часть его норм введена правоведами на основе иджтихада − логических, рациональных приемов и методов интерпретации и знаний богословско-правовых источников.
Существенной отличительной чертой норм мусульманского права от норм религиозных, нравственных является их обеспеченность государственным принуждением. Ислам генетически предшествовал мусульманскому праву, оказывал непосредственное влияние на его возникновение и становление. Важным источником правовых норм были принципы и правила шариата, а некоторые его нормы приобретали статус юридических. Как известно, правовая система возникает лишь с появлением государства и соответствующих форм принуждения. «Фактически основной тенденцией шариата была оценка различных обстоятельств жизни с точки зрения религии. Чисто юридическая точка зрения была введена впоследствии», − считает А. Массэ. Как отмечает В.Е. Чиркина, реальная жизнь заставляла «выделить, извлечь из ислама собственно юридические нормы, что и начали делать муфтии в своих фетвах. Их дело продолжали исламские ученые-юристы, писавшие свои труды. Эти труды составляют науку о праве фикх». Но фикх означает и само право, хотя в науке имеются и другие его толкования. К числу трудов, входящих в понятие фикха, относятся сочинения виднейших знатоков шариата, написанные, в основном, в средние века. Значительное развитие мусульманское право получало через многочисленные мазхабы (правовые школы) двух главных направлений ислама − суннизма (маликитская, ханифитская, шафиитская, ханбалитская) и шиизма (исмаилитская, джафаритская, зейдитская и другие). Все это привело к формированию мусульманского права как сложной и развитой структуры. В нем вычленяются две группы тесно взаимосвязанных норм. Первую группу составляют юридические предписания Корана и Сунны, вторую − сформулированные мусульманской правовой доктриной.
Мусульманское право противоречило многим устаревшим народным обычаям. Оно укрепляло представление об индивидуальной ответственности за совершенное преступление. Степень вины и форму наказания определял суд, а приговор приводился в исполнение государством. Многие принципы мусульманского уголовного права опирались на более высокую нравственную культуру. Предусматривалось неприменение наказания даже за умышленное убийство. Все крупнейшие мусульманские правоведы считали, что прощение преступника, совершившего умышленное убийство, предпочтительнее его наказания. Эта позиция опиралась на соответствующие положения Корана, допускающими освобождение убийцы от ответственности в случае прощения его наследниками убитого: «А если вы извините, то это − ближе к богобоязненности. И не забывайте благости между собой, ведь Аллах видит то, что вы делаете!»; «И устремляйтесь к прощению от Вашего Господа»; «Но кто простит и уладит − награда его от Аллаха. Он ведь не любит несправедливых!». Эти коранические положения и основанные на них идеи мусульманских правоведов по своему смыслу перекликаются с Нагорной проповедью Иисуса Христа и выводят к вершинному достижению современной нравственной культуры − этике ненасилия. Мусульманское право предполагает более высокий уровень правовой и политической культуры по сравнению с адатом, его принципами родоплеменной, клановой организации общества и господства местных обычаев, этнокультурных особенностей. Исламские ценности в целом и его правовые аспекты обнаруживали консолидирующие потенциальные возможности, они несли новую форму солидарности и объединения людей. Именно поэтому в обществах, принявших ислам, властные структуры, если таковые имелись и обладали достаточным авторитетом и силой, пытались провести в жизнь установления шариата, мусульманского права, противодействуя патриархально-родовым обычаям, вступавшим в конфликт с интеграционными идеями ислама. Так, шейх Мансур, опираясь на исламские ценности, нормы шариата, в своих публичных проповедях призывал чеченцев к покаянию, милосердию и взаимопомощи, отказу от грабежей, ссор, кровной мести. На их основе ему временно удалось консолидировать разрозненные чеченские общества (джамааты), часто враждовавшие между собой и придерживавшиеся архаичных адатов. Известный западноевропейский исламовед Александр Беннигсен, концептуально исследовавший политическую и религиозную деятельность шейха Мансура, выявил три направления его духовно-религиозного мировоззрения:
 возвращение к исламу чистому и аскетичному, требующему местных запретов: употребления алкоголя, табака, воровства и грабежей, привычек к разврату, кровной мести, поклонения усопшим.
 борьба против адатов и введение убеждением или силой закона шариата (sari’a).
 священная война (газават) ведется сначала против соблюдающих адат, затем против «неверных» (kafirs) и, наконец, против захватчиков.
Шейх Мансур противопоставляет религиозный закон адату, против которого, с его точки зрения, должна вестись решительная борьба. Он подчеркивает, что решение дел по адату − неверие в Бога, поскольку такое решение умаляет значение шариата, приравнивая к нему закон земной.
В одной из своих проповедей шейх Мансур прямо утверждает, что тот, кто решает дела по адату, делается некоторым образом соучастником Бога или равняется ему, что делает его неверным. «Да сохранит нас Бог от того, чтобы мы ошиблись в решениях, которые назначены Богом, и да сохранит нас от того, чтобы мы говорили, что есть то, чего нет в книгах Божьих», − заявлял Мансур. В период Кавказской войны Шамиль не менее энергично стремился ввести строгие нормы шариата среди горцев, но встретившись с глухим их сопротивлением, был вынужден пойти на некоторые уступки в пользу адата. Личный секретарь Шамиля Гаджи-Али писал: «Упрочивши свою власть назначением преданных ему людей наибами, Шамиль занялся приведением в исполнение шариата искоренением обычаев, противных его постановлениям». Но искоренение адатов оказалось не под силу имаму Шамилю. Так, чеченцы из тукхума Чеберлой на требование Шамиля подчиниться шариату ответили со свойственным им юмором, что они его шариат уложили в бурдюк и перевязали горло, и предложили его забрать. Даже жестокие репрессии Шамиля против чеберлоевцев не способствовали укреплению шариата среди них. С ликвидацией имамата Шамиля шариат приходит в упадок, что приводит к реанимации адата. Это подтверждает А.В. Комаров, сообщающий, что по взятии Шамиля в плен «все население Дагестана восстановило у себя разбор по адату». Как было отмечено выше, позиция адата в духовной и социальной сферах горцев была сильнее, чем позиция шариата и светского закона, навязываемого царской колониальной администрацией. Русские губернаторы, как на Кавказе, так и в Средней Азии, в своей практике не могли игнорировать местные обычаи, традиции, они стремились приспосабливать свое управление в регионах с мусульманским населением к местным условиям. Местные этнокультурные и религиозные особенности народов того или иного региона учитывались и в пору становления советской власти. Большевики, пытаясь привлечь на свою сторону мусульман России, в своей пропаганде стремились обосновать тезис о соответствии друг другу шариата и коммунизма. Часть мусульманского духовенства, поддержавшая большевиков, выдвинула лозунг: «За советскую власть, за шариат!». На Северном Кавказе в годы зарождения советской власти возникло шариатское движение. В Дагестане во главе этого движения стоял шейх Али-Гаджи Акушинский, в Чечне − шейхи Сугаип-мулла и Али Митаев, в Кабарде Катханов. Эти «советские шариатисты» вначале сотрудничали с советской властью и поддерживались большевиками. Сталин и Киров в своих выступлениях на съездах народов Терека и Дагестана призывали местных коммунистов к осмотрительной политике в вопросе советизации горцев на основании шариата. В мусульманских регионах образовавшегося СССР «красные муллы» проводили совещания, съезды, на которых обосновывалась непротиворечивость советской власти шариату, ислама − коммунизму. Так, в январе 1920 года ЦИК Советов Туркестанской области утвердил Положение «О комиссии по согласованию законоположений и распоряжений рабочего и крестьянского Правительства Туркестанской Республики с шариатом и адатом». Согласно Положению, в случае расхождений между распоряжениями и законопроектами правительства республики с важнейшими положениями шариата и адата, первые подлежали пересмотру в наркомате для внесения соответствующих изменений. До конца 20-х гг. наряду с советскими судами под контролем органов власти функционировало и шариатское судопроизводство, базировавшееся на нормах шариата и адата. С укреплением советской власти заигрывание с исламом прекращается, шариатские суды ликвидируются, поскольку они считаются препятствием утверждению коммунизма в СССР. Однако полностью искоренить шариат среди мусульманских народов не удалось. Все годы существования власти они продолжали функционировать в условиях подполья. Живучесть местных адатов, которые оттесняют нормы мусульманского права, обнаруживается в республиках Северного Кавказа до настоящего времени. Подобные суды наряду с шариатскими судами имели место и в некоторых арабских государствах, в частности, они сохранялись в Ираке до конца 50-х гг., в НДРЙ − до 70-х гг. XX в., в Иордании они продолжают существовать до сих пор. Проявления обычаев прошлого, в частности обычай кровной мести, дают о себе знать даже в современном Египте − стране с многовековыми мусульманскими традициями. Ежегодно кровомщение уносит десятки человеческих жизней, и между семейными кланами десятилетиями длится вражда. В обществах, в которых обычное право было вытеснено в недалеком прошлом религиозным или светским правом внешним образом, а не путем естественного культурного развития (при котором не исключаются заимствования и инокультурные влияния), оно могло активизироваться в периоды общественного брожения, ломки устоявшегося уклада жизни, ослабления властных структур. С установлением в Чечне в 1991 г. режима Д. Дудаева подобные процессы прослеживаются и в чеченском обществе. В условиях экономического, социального, правового хаоса стали возникать поземельные споры между населенными пунктами, тейпами, семьями. В основном преодоленная в годы советской власти кровная месть была активно возобновлена. Нередко стороны, вступавшие в тяжбу, апеллировали к адату, игнорируя при этом шариат. Мусульманское право, направленное на реализацию идеалов ислама как религиозной системы, некоторые исследователи считают составной частью этой религии, иногда даже квинтэссенцией, наиболее ясным выражением мусульманской идеологии.
К ним относятся, например, нормы, регулирующие отдельные стороны брачно-семейных отношений или вопросы наследования, несколько уголовно-правовых предписаний. Исследователи по-разному определяют мусульманское право, считая его отражением различных социальных явлений. Данное понятие используется как в юридическом, так и в широком смысле. В целом можно утверждать, что шариат и основанное на нем мусульманское право существуют в исламе относительно самостоятельно.
При переносе ислама в ту этнокультурную среду, где сильна власть адата, этносом могут быть последовательно усвоены вероучение, культ ислама, многие нормы шариата, но мусульманское право в его специальном юридическом смысле не находит здесь социально-экономической и политической основы для функционирования, не реализовываются его потенциальные возможности.
Мусульманское право − сложное социальное явление, имеющее долгую историю развития. Оно возникло в период разложения родоплеменного строя и становления раннефеодального государства на западе Аравийского полуострова. Мусульманское право хотя и связано с религией ислама, но не сливается с ней. Поэтому его можно рассматривать в качестве юридического явления, которое относится к правовой, а не религиозной системе.
Основное отличие норм мусульманского права в этом значении от религиозных правил поведения − их обеспеченность принудительной силой государства. Вместе с тем, мусульманское право тесно взаимодействует с религиозными и моральными нормами, обычаями в единой системе социально-нормативного регулирования, которая может быть названа мусульманским правом в широком смысле. Анализ мусульманского права, проведенный многими исследователями, показывает, что некоторые понятия и выводы общей теории права, претендующие на характер общезначимых, нуждаются в дальнейшем развитии и уточнении с учетом особенностей основных правовых систем современности, одной из которых и является мусульманское право. В частности, характерной чертой мусульманского права является то, что государство непосредственно не участвовало в формировании большинства его норм. Оно выполняло свою правотворческую роль косвенно путем − санкционированием выводов мусульманско-правовых толков (мазхабов). Роль основного источника мусульманского права принадлежала доктрине, а государство официально санкционировало ее выводы, назначая судей и налагая на них обязанность решать дела на основании учения определенного толка. Коран в этих условиях можно рассматривать как общую идеологическую основу мусульманского права. Особенностью механизма действия шариатского права является то, что оно не выступало, главным образом, в виде казуальных норм, индивидуально-правовых решений. Такой характер мусульманского права предопределил исключительно важную роль судьи в осуществлении его положений. Понятие нормы шариатского права заметно отличается от представлений, утвердившихся в других правовых системах. Особое значение для регулирующего действия этого права имеют не только конкретные правила поведения, но и общие принципы, сформулированные правоведами. Для механизма действия шариатского права характерны также существенные перепады в уровнях реализации положений различных его отраслей. Многие его предписания практически не применялись, оставаясь моментом мусульманско-правовой идеологии, а не системой действующих норм. Шариатское право оказывает влияние на современное общественное развитие рассматриваемых стран не только в виде системы действующих юридических норм, но и в качестве важного идеологического фактора. Ислам в таком случае вступает в сложное взаимодействие с адатом, допуская одни его нормы и отвергая другие. В свою очередь адат оказывает подобное же воздействие на шариат. Тесно соприкасаясь со всеми сферами духовной жизни, быта народа, формируя его мировоззрение, мироощущение, вбирая в себя элементы народной культуры, обычаев, обрядов, ислам обретает этнически окрашенную форму. Смешение шариата и адата зачастую вело к манипулированию законами и коррупции. Вайнахские тукхумы признавали приговор окончательным только в том случае, если решение судей было единогласным. Пристрастные судьи не могли прийти к единому мнению и вынести приговор. Но даже если им удавалось принять решение, любая из сторон, которая не была с ним согласна, могла просить о пересмотре дела или просто игнорировать приговор, так как в отсутствие исполнительной власти форма выполнения судебных решений была по преимуществу произвольной.
Представляется обоснованным следующий вывод: правовая система, существовавшая у чеченцев до XIX в., с одной стороны, консолидировала клан (тейп) и тукхум, но с другой стороны, мешала развитию государственной структуры, которая могла бы стать над различными чеченскими тейпами и тукхумами и объединить их в единое целое. Объективный анализ, поиск истины предполагает новый подход к выяснению взаимосвязи ислама и шариата с адатом. Так, А. Дирр, рассматривая причины, по которым в Дагестане длительное время отвергалось мусульманское право-шариат, писал: «Шариат слишком строг в наказании проступков, в которых местный житель не видит преступления, а, наоборот, видит в этом даже геройский поступок, например кража скота, если это только не совершено по отношению к родственникам». Учет соотношения, взаимосвязи ислама с обычаями народа, обычным правом позволит во многом правильно оценить место и роль ислама в социально-экономическом, духовном развитии вайнахского общества, в формировании его нравственной культуры.